Барбара Майклз - Порванный шелк
— Я понял, — прервал ее Марк. — Не беспокойся, отныне я буду держаться от него подальше. Не хочу осложнять твое положение, Карен. Всего хорошего.
Хлопнула дверь, а Карен осталась стоять с раскрытым ртом и протянутой рукой — в запоздалом порыве остановить его.
Марк все неправильно понял. Неудивительно: Карен не дала понять, что в первую очередь была озабочена теми словесными помоями, которые мог бы выплеснуть на него Джек. Его избирателям не очень-то понравилось бы услышать в вечерних новостях, что их представитель в конгрессе задержан за рукоприкладство? Не слишком они обрадовались бы и тем грязным сплетням, которые мог бы наговорить прессе Джек. Он способен превосходно изобразить ранимого преданного мужа. Живущие «внутри кольца», как нередко называли Вашингтон, снисходительно-цинично относились к внебрачным связям, маленький городок на Среднем Западе воспринимал все иначе.
Карен взялась за ручку двери. Она не хотела, чтобы Марк или кто бы то ни было постоянно бросался к ней на помощь. Участливая забота так же разрушительна для независимости, как и давящая презрительность Джека. Карен должна научиться сама решать свои проблемы. Но ей следовало бы изложить это поучтивее, выразив признательность за намерения, если не за сами действия. Безрассудный романтический поступок как раз в духе Марка — не хладнокровного расчетливого политика, которым он стал, а донкихотствующего мальчишки, которого помнила Карен. Не может же он постоянно стоять на страже, должен же он хоть когда-нибудь спать! Наверное, сейчас он на улице, сидит в машине, изнемогает от жары и духоты. Он не уедет, как бы плохо с ним ни обошлись. Карен знала, что будет ворочаться полночи, осыпая себя упреками, если сейчас же все не уладит.
На улице было очень темно. Карен остановилась в нерешительности у калитки, разглядывая вереницу припаркованных машин. Наконец на противоположной стороне она увидела его — шевельнувшуюся тень, но пятно светлой рубашки и характерность движения не оставили никаких сомнений. Окликнув его, Карен шагнула на проезжую часть. Пройти между припаркованными машинами было очень трудно. Многие из них стояли буквально бампер к бамперу. Быстрым шагом Карен вышла из тени в полосу желтого света от фонаря и снова скрылась в тень и только тут нашла место, где можно было перейти улицу.
Машину она в общем-то и не видела. С выключенными огнями та показалась лишь пятном более густой темноты, которое внезапно начало увеличиваться в размерах. Однако она ее услышала — визг покрышек, рев резко набиравшего обороты двигателя. Посредине улицы, которая в этом месте оказалась суженной до ширины одной полосы, Карен потеряла несколько жизненно важных секунд, решая, отступить или идти вперед. Раздался крик; затем, когда автомобиль уже навис над ней скалой, она оказалась сбита с ног и отброшена в сторону. Карен почувствовала боль от рук Марка, стиснувших ее; боль пронзила ее бедра, втиснутые в слишком маленькое пространство между стоящими вплотную машинами. Порыв жаркого воздуха ударил ей в лицо, взъерошив волосы.
Затем не осталось ничего, кроме быстро затихающего звука двигателя и скорченного тела у ее ног. Карен потребовалось какое-то время на то, чтобы выбраться из узкого промежутка, где она была зажата между металлом и твердым пластиком. Склонившись над телом и ощупывая его непослушными онемевшими пальцами, она почувствовала липкую влагу крови и услышала кричавшую Черил, зовущую ее по имени.
* * *— Отстань от меня, — Марк не слишком вежливо отстранил свою сестру. — Я не собираюсь идти завтра на Капиталийский холм весь в бинтах. Это пустяковые царапины.
— Как тебе угодно, — сказала Черил. — Это твое лицо. Точнее, то, что от него осталось.
Ее бледность извиняла ее резкий тон. Неожиданно она тяжело опустилась, сев и подобрав под себя ноги.
— Боже мой, я в жизни так не пугалась. Услышала визг покрышек, спустилась вниз, а дверь открыта и вас обоих нет... — Она закрыла лицо руками.
Карен захотелось подойти к ней, постараться утешить, но она не могла шелохнуться. Казалось, воздух в комнате стал неестественно холодным; ей приходилось стискивать зубы, чтобы они не стучали.
— Успокойся, — сказал Марк. — Никто не пострадал. Упав, я на секунду отключился и слегка ободрал лицо. Только и всего, могло бы быть хуже.
«Могло бы быть хуже, если бы ты не бросился под машину». Эти слова уже сформировались в голове у Карен, но что-то забивало ей горло, мешая произнести их вслух. Черил отняла руки от лица. Она все еще была бледна, но уже овладела собой.
— Пьяный водитель? — предположила она.
— Возможно. — Марк хотел было пожать плечами, но вместо этого вздрогнул, пытаясь воссоздать картину пережитого. Упал он тяжело; завтра все тело должно быть в синяках и с болящими мышцами.
— У него не горело освещение, — сказала Карен.
Черил и Марк удивленно уставились на нее, словно это заговорил камень или стол. Она не произнесла ни слова с того момента, как Черил обнаружила их — Карен, сидящую в тупом оцепенении на мостовой, и Марка, пытающегося поднять ее на ноги.
— Это мог быть Джек, — сказала Карен.
— Это мог быть кто угодно. Мне не удалось хорошенько рассмотреть автомобиль. Я только могу сказать, что он был светлым — белым, бежевым или голубым — и внушительных размеров. Хотя, возможно, он показался мне больше, чем был на самом деле, — слабо улыбнувшись, добавил Марк.
— Это мог быть Роб, — сказала Карен. Даже ей самой казалось, что она скрипит как попугай.
— Я думал об этом, — сказал Марк. Сбросив ноги с кушетки, он выпрямился и снова стал казаться самим собой, если не считать глубоких свежих ссадин на лбу и щеке. — Хотя на этот раз нападение было открытым и наглым, совсем не похожим на другие происшествия. Словно... — осекшись, он пристально посмотрел на Карен. — Если бы я не опасался получить затрещину за то, что лезу не в свои дела, я бы предложил вам отправиться спать. Поскольку я опасаюсь ее получить, я говорю, что я сам отправляюсь спать.
Он осторожно поднялся на ноги. Сидя по-прежнему со сложенными на коленях руками, Карен сказала:
— Ты снова будешь торчать на улице в своем автомобиле?
Марк сделал движение, словно пытаясь опровергнуть это неявное обвинение, но, прежде чем он успел заговорить, Карен продолжила:
— Потому что если ты собираешься заняться именно этим, то тебе лучше просто остаться спать здесь. Черил, оставляю его на тебя, постарайся его убедить. Я пойду приготовить постель в комнате для гостей.
Выходя из комнаты, она услышала, как Марк сказал:
— Я останусь только при одном условии. Если ты позвонишь Тони Кардосе и скажешь, чтобы он поспешил сюда, так как твоему миленькому братику сделали больно, то я разорву тебя на мелкие кусочки.
Ответа Черил она не услышала. Она успела подняться по лестнице, прежде чем с ней случился приступ. В нем не было ничего серьезного, просто нахлынувшая дрожь и несколько крупных, горячих слезинок. Затем, услышав, что брат с сестрой вышли в коридор, Карен поспешила за простынями.
Позднее, когда дом погрузился в тишину, а она лежала, уставившись в темноту, стало легче понять ту правду, от которой она так долго бежала. Она по-прежнему любит Марка; она никогда и не прекращала его любить. Если причиной, по которой Джек предложил ей выйти за него замуж, была злоба, мотив ее согласия на брак вызывал не меньше презрения. Марк ни разу не сказал, что любит ее, ни разу не попытался выяснить ее чувства. Возможно, он никогда бы и не сделал этого. Но это не было причиной бросаться в объятия первого же мужчины, предложившего пристойную безопасность замужества, который ни много ни мало просто потребовал ее согласия так, словно уже имел на него право.
Марк спас ей жизнь, рискуя своею собственной. Он сделал бы то же самое ради бродячей кошки или собаки, но это не умаляло ценности его поступка.
* * *Новое предложенное помещение в Гейтерсберге оказалось в торговых рядах, о чем агент по недвижимости не удосужилась упомянуть.
— Я же говорила ей — никаких торговых рядов! — бушевала Черил. — Нам не нужны покупатели такого рода. Кроме того, арендная плата очень высока, а тот-то и тот-то хотят иметь процент с продажи, представляешь такую наглость?
Они пили кофе в закусочной, обсуждая дальнейшие действия. Глаза у Черил набухли, и даже ее кудряшки потеряли обычную веселость.
О вчерашнем вечере они не говорили. Карен поздно встала; когда она спустилась вниз, Марк уже уехал, а Черил завтракала. Карен пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на условленную встречу.
— Когда ты все-таки уснула? — спросила она у Черил.
— Поздно. Мой братец спал как ребенок, — горько добавила она. — Ты слышала его храп?
— Я закрыла дверь.
— А я оставила свою открытой, чтобы иметь возможность помочь страдальцу, если ему понадоблюсь. Он заснул в тот миг, когда его голова коснулась подушки, и не пошевелился за всю ночь. — Призрак былой ямочки появился у уголка ее рта, и Черил добавила: — Меня просто подмывало пойти к нему и хорошенько стукнуть, но, как говорится, лучшие качества моей натуры взяли верх.
