Вячеслав Белоусов - Прокурор Никола
– Спасибо. Потом. Давайте все-таки послушаем.
– А чего слушать-то?
– Доклад.
– Они у них один к одному.
– Тебе бы наши заботы, Сергеич, – вмешался в их тихий разговор председатель колхоза, место которого занял Ковшов.
– А чего?
– Твои орлы километры на колеса мотают, а у нас – то надои, то заморозки.
– Хочешь анекдот, Василий Иванович?
– Опять про нас?
– Новый!
– Давай, – огорчился тот. – Не привыкать. Над нами, крестьянами, кто только не смеется.
– Ладно, не прибедняйся. Грудь-то в орденах!
– Их бы на мясо сменять да на молоко. А железками этими только греметь да ворон пугать. Что с анекдотом-то?
– По анекдоту соскучился? Ну, слушай, – хмыкнул Неронов. – Заседание идет. Председатель колхоза, вроде тебя, весь в медалях, ведет правление. Вопрос один – фанеру наконец привезли. Всем надо, а фанеры – машина одна. Встает зоотехник: мне дай, председатель! Коровы в дерьме по колено стоят. Крыш нет в коровниках. Встает ветврач: дай мне! Телята под открытым небом. Замерзнут зимой. Птичница орет: куры дохнут! Без навеса не несутся! Задумался отец, а парторг ему подсказывает: Семеныч, отдай фанеру в стройцех. Сделаем из нее аэроплан и улетим из этого колхоза к едрене матери!
Сзади и поблизости прыснули смехом, докладчик начал заикаться, замирать в паузах, молодец в президиуме дернулся и, сурово взглянув в зал, схватился за карандаш стучать, но остановился. Из-за занавеси на сцене к президиуму вышел кривоногий и низенький, с сединой в голове крепыш и, переваливаясь с ноги на ногу, заковылял к столу.
– Сугарлиев! – притих зал, все уставились на первого секретаря райкома.
Докладчик совсем замолчал, дожидался, что ему прикажут. Молодец поднялся, пропустил к столу президиума первого секретаря, тот тяжело сел, спросил что-то у рядом потеснившегося председателя райисполкома Котина. Тот ритмично закивал, отвечая. Первый начал задавать ему еще не слышные залу вопросы, председатель смутился, полез в папку доставать бумаги, тыкал в них пальцем, показывал. Первый, рассуждая, дергался головой из стороны в сторону, зло и настырно. Немая сцена длилась минут десять. Зал молчал, казалось, смолкли и мухи.
– Ты садись, Виктор, – наконец, потянул молодого на стул Сугарлиев, начал спрашивать и его, тот тоже ткнулся в свою папку с бумагами, видимо, в поисках ответа.
– Это кто? – поинтересовался Ковшов у Неронова.
– Председатель исполкома…
– Знаю. Другой?
– А, этот, молодой? Второй. По промышленности. Турченок.
– Понятно.
– Ты тоже садись, Павел Никитич, – махнул рукой Сугарлиев докладчику и тяжело оглядел зал. – Чего нам доклады разводить?
По залу пополз легкий гул голосов.
– Тихо, тихо, – опять махнул рукой Сугарлиев. – Работать надо. А мы митингуем. Вишь ты! Маяки нашлись! Протрубили на всю область! На миллион замахнулись! А сами в кусты?
Зал напрягся весь, как одно живое существо, смолк, ждал.
– Павел Никитич! – махнул первый в зал докладчику, который успел присесть, но тут же вскочил на зов. – Ты чем тут хвастал?
– Я не хвастал, Хайса Имангалиевич, – побелел в лице грозный высокий дядька. – Докладывал последние сводки по уборке овощей.
– Ну? И чего мы насобирали?
– Похвалиться, прямо сказать, нечем, – понурился тот.
– Нечем? Позор! – обрушился в крике, завозмущался первый. – На всю область мы в хвосте! Забыли, как трубили? Какие социалистические обязательства брали? За миллион овощей агитировали! Кто выступил с почином? Наш район. А ведь, если наш район обязательства не выполнит, всей области миллиона не видать! Наш район самый!.. Да что я вам талдычу! Лучше меня знаете. Я Леониду Александровичу сам что обещал?.. А где наши помидоры? Где овощи? У нас, Андрей Иванович, и конь не валялся!
Сугарлиев повернулся к Котину, посмотрел на него так, как будто впервые увидел, покачал головой.
– Что будем рапортовать?
– Нагоним. Увеличим темпы, Хайса Имангалиевич, – выдавил из себя председатель райисполкома. – Есть еще время. Я проезжал перед активом по полям. У Митина побывал, у Русатова, у Смирнова. Стоят еще участки с продукцией, целые, совсем не тронуты помидоры, только пробные, первые сборы провели, а вся продукция на корне дожидается.
– А дожди?
– А что ей дожди? Наоборот, солнца нет. Не сгорит.
– Так сколько же она дожидаться будет? До заморозков? Ее в магазин везти надо, на консервный завод. По Волге пароходами отправлять.
– Отправляем, Хайса Имангалиевич.
– Да что ты мне говоришь? Вот бумага! Я же тебе показывал! Наш район в хвосте по уборке плетется. А в итоге область проваливает план и обязательства.
– Убирать некому, Хайса Имангалиевич! – выкрикнул из зала докладчик, про которого все забыли, это был начальник управления сельского хозяйства Воробейчиков. – Не справляются в колхозах своими силами. А у Смирнова в совхозе совсем людей для уборки нет.
В зале поднялся шум, не говорил и не кричал только глухонемой; Ковшов привстал от удивления, такого видеть ему не приходилось.
– Студентов ждут, – сказал ему Неронов. – Дармовая рабочая сила. Райские яблочки.
– Не понял? – наклонился к нему Ковшов. – При чем студенты-то?
– Ну как же? Каждый год колхозники за их счет выезжают. Планов громадье. Обязательства большие берут по овощам. А убирать продукцию некому. В этом году, знаете, конечно, в области миллион взялись собрать. К юбилею. Лето кончается, а продукции нет.
– А чего же?
– А вот вы и наблюдаете промежуточную стадию. Сейчас студентов все требуют, чтобы собирать. У тех учебный процесс полетит к чертям. Собирать-то до заморозков будут.
Сургалиев, гася гвалт в зале, поднялся со стула сам, вытянул вверх руку. Постепенно угомонились самые резвые.
– Павел Никитич! – поискал первый секретарь глазами Воробейчикова.
Тот, как вскочил, так и не садился; возле него, сцепившись, спорили о своем двое.
– Тише вы! – гаркнул на них Воробейчиков.
Те присели, разгоряченные, как мальчишки после драки.
– Значит, убирать некому, Павел Никитич? – грозно, но сдерживаясь, спросил Сургалиев. – Не хватает людей? А помидоры на полях лежат?
– Не хватает людей, – невнятно пробормотал тот.
– Вот те раз! А что, не знали раньше?
– Да вот они, Хайса Имангалиевич, – развел Воробейчиков руки по залу, – все здесь. И председатели, и директоры, и секретари. Спросить их надо.
– Я спрошу! И бюро райкома спросит! – нахмурился первый. – А управление сельского хозяйства куда смотрело? Тоже не знали?
И снова зал притих.
– Василий Иванович! Митин!
Поднялся, запыхтев за спиной Ковшова, председатель.
– Что скажешь, Василий Иванович?
Председатель молчал.
– Заваливаешь район, Василий Иванович? А прокурор района там с тобой рядом, гляжу я, сидит.
Ковшов поднял на первого секретаря глаза. Тот, не мигая, тоже смотрел на него так, как будто вцепился мертвой хваткой.
– Вредительством это называется, Василий Иванович! А как же? Подводить район в трудный момент. Продукция на полях, а ее не убирают! Так, товарищ прокурор?
Ковшов и встать не успел, как первый замахал на него рукой.
– Так, так. Ребенок только не поймет. Мы, Василий Иванович, ордена вешаем, но мы их и снимаем.
Сургалиев замолчал, тяжело оглядел зал, махнул рукой, чтобы все садились, сел и сам, повернулся к Котину.
– Я, Николай Иванович, только из обкома. Знаешь, что мне Леонид Александрович сказал?
Костин пожал плечами.
– Он меня спросил, – совсем сощурил маленькие глазки первый, – ты огурцы сдал? Сдал, говорю. Много? Все, отвечаю. Сколько ты сдал, говорит, я на балконе своем выращиваю. А у тебя колхозы. Помидоров тоже столько вырастил? И столько сдашь?
– Пошутил Боронин, – опустил голову Котин.
– Пошутил. А как же? Конечно, пошутил, – закивал головой Сургалиев. – Я тогда тоже так подумал. А теперь вот иначе думаю.
– Чего это, Хайса Имангалиевич?
– Не окажется ли его шутка пророческой?
Слова эти, то, как взглянул первый секретарь на председателя райисполкома, заставили Ковшова глубоко задуматься.
– Картина… – сказал рядом Неронов.
– Что? – повернулся к нему Ковшов.
– Положеньице, говорю, – хмыкнул тот и замкнулся.
Заседание районного актива продолжалось дальше; первый секретарь поднимал из зала председателей колхозов и директоров совхозов на трибуну, распекал, задавал вопросы, усаживал на места… Кончилось все затемно.
Сила и прелесть слабого пола
У Порохова в аэропорту действительно все было схвачено. Никого они не интересовали, на сумках с контрабандным товаром, огромных и тяжелющих, милиционер и глаза не задержал, а в самолете разрешили их поставить под ноги. В общем, улетали легко, весело, словно, как и было обещано, на курорт отправлялись.
Ксения вырядилась: вся в ярком платье. Тимоню и Рубика столбняк посетил, когда они увидели; как застыли с открытыми ртами, так и оставались, если бы не Порохов. Тот оценил: так и надо, чтобы «азеры» на контрольном пункте в Баку на нее таращились, тогда пацанам легче будет незамеченными с сумками прошмыгнуть. Главное – из аэропорта Бакинского выбраться, а там их встретят с машиной, и ищи-свищи!
