Карина Тихонова - Я и мое отражение
– Что, получил? – спросила я злорадно. И добавила:
– Извращенец!
Проходившая мимо уборщица бросила на нас внимательный взгляд: сначала на меня, потом на мордоворота. Если бы он знал слово «конфуз», то я бы могла сказать, что он сконфузился. Несильно. Слегка.
– Присмотрите за ним, – попросила я уборщицу. – Этот придурок любит заглядывать в женские туалеты.
– Может, охрану позвать? – отозвалась она деловито.
Я отмахнулась.
– Да нет! Он не опасен! Подсматривает, и все!
Уборщица еще раз оглядела моего цербера с брезгливым неодобрением.
– Я не подсматриваю! – рявкнул цербер, выведенный из себя. – Я проверяю!
– Чего это ты проверяешь в женском туалете? – вступила в беседу уборщица. – Иди вон в мужском проверяй! Проверяльщик нашелся!
Я воспользовалась неожиданным прикрытием и юркнула в уборную.
Сегодня здесь был полный аншлаг.
В углу возле сушилки три малолетки дымили сигаретами. Две девицы стояли возле зеркала и синхронно поправляли макияж. Две кабинки были свободны, двери остальных заперты.
Я быстро оглядела дамское собрание. Никого похожего на Женю.
Господи, что же это? Неужели она забыла? Не может быть!
А если она заболела? Чем? Не приведи господь, начался очередной наркотический «запой». Правда, вчера она не произвела на меня впечатления закоренелой наркоманки. Хотя, можно подумать, я в своей жизни часто встречала наркоманок, да еще и закоренелых.
Да я этих наркоманок в глаза не видела! Как и этих проклятых наркотиков!
– Девушка, вы идете? – спросил меня нетерпеливый голос сзади.
Я обернулась и увидела высокую девушку с короткой стрижкой. На носу у девушки красовались очки в тяжелой роговой оправе, крупные зубы были стянуты уродливыми скобками. Одета девушка была в толстовку и черные облегающие джинсы, из-под которых торчали квадратные носки грубых, почти мужских ботинок.
– Куда? – не поняла я.
– Туда, – ответила девушка и кивнула на единственную открытую дверь кабинки. – Я за вами стою!
И она вдруг подмигнула мне правым глазом. Я чуть не подавилась.
– Женя?! – прошептала я.
– Иди, – шепотом велела мне она. И я покорно потопала в кабину.
Закрыла дверь, нагнулась, выискивая ноги в черных облегающих джинсах и тупоносых ботинках. Ноги немного помаячили возле моей дверцы, потом щелкнул шпингалет в соседней кабинке, и ноги прошествовали туда.
Женя была рядом.
Рядом-то рядом, только мне от этого не легче. Как, спрашивается, мы будем общаться при таком скоплении народа? Да еще гул стоит такой, что шепотом не пообщаешься!
Но не успела я это подумать, как из-под соседней стенки, не соприкасающейся с полом, высунулась рука. Рука держала несколько листов, исписанных мелким убористым почерком.
Я поняла, что это написано для меня, и схватила листы.
– Спрячь хорошо, – сказала Женя, почти не понижая голос. – Как прочтешь, сразу уничтожь.
– Да, – ответила я коротко.
Щелкнул шпингалет, я увидела тупоносые ботинки, направившиеся к умывальнику.
Куда бы мне это спрятать? Я оглядела свою одежду как бы со стороны.
Пачка листов довольно плотная. В карман такую не спрячешь. За пазуху? Тоже не очень удобно. Во-первых, бумага жесткая, будет больно. А во-вторых, стопка внушительная. При моем нулевом размере резкое увеличение бюста не может пройти незамеченным. Тем более, для тренированного мужского взгляда.
Черт! Зачем я нацепила облегающую водолазку?!
Оставалось только одно место. Я расстегнула джинсы, аккуратно сложила пачку листов вчетверо и сунула ее в трусики.
Так я обычно прячу деньги, когда еду куда-то в поезде. И ни разу еще меня не обокрали. Будем надеяться, что и на этот раз не обокрадут.
Я провела рукой по животу и чуть ниже. Бумага отчетливо хрустнула. Ничего. В этом заведении царит такой грохот, что вряд ли кто-то услышит.
Я еще раз поправила джинсы, открыла шпингалет и вышла наружу.
– Воду надо за собой спускать, – сказала девчонка, стоявшая в очереди.
– Ой! Простите! – спохватилась я.
Вернулась назад и нажала на головку бачка.
Вышла и подумала про себя: «Вот на таких мелочах разведчики и попадаются!»
Подошла к умывальнику, вымыла руки. Мои глаза обшаривали отражение в зеркальной стенке: выпирает стопка листов или нет?
Листы не выпирали, зато ходить сразу стало неудобно. Господи, раньше дамы носили специальные корсеты, нижний мыс которых доставал до… кхм… Ну, в общем, туда же, куда доставали края бумаги, спрятанной в мои трусики. Бедные женщины! Теперь я понимаю, почему они так отчаянно семенили!
Я высушила руки и направилась к выходу, стараясь идти широким строевым шагом.
Вышла в коридор, нашла взглядом своего цербера и скомандовала пьяным голосом:
– Пошли веселиться дальше!
– Может, домой поедешь? – хмуро предложил охранник.
– Еще чего! – гаркнула я. – Хочу веселиться! До упора!
А про себя с тоской подумала, что больше всего мне хотелось бы сейчас оказаться за закрытой дверью ванной комнаты. Бумажные углы страшно натирали мне… кхм… Как бы это сказать…
В общем, вы поняли.
Несмотря на неудобство, которое мне доставляла бумажная пачка в джинсах, я пробыла в «Зеленом апельсине» еще очень долго. Пару раз вышла танцевать (причем следом за мной неотвратимо следовал тюремщик).
Выпила еще пару бокалов виски. В целом назюзюкалась до поросячьего визга.
Домой мы ехали долго, останавливаясь через каждые пятьдесят метров, потому что меня ужасно тошнило. Тошнило по-настоящему, не притворно. Когда мы, наконец, доехали до дома, то из машины меня вытащили буквально за шкирку. В этот момент я испытала нечто вроде благодарности к моим мордоворотам.
Вот и они на что-то сгодились.
Дворецкий открыл дверь, сохраняя на лице обычное корректное выражение. Правда, его каменные лицевые мышцы слегка дрогнули, когда он увидел меня, повисшей на руках охранников, но он тут же взял себя в руки.
– Вам помочь? – спросил он вежливо.
– Сами справимся, – ответил охранник.
Телохранители втащили меня вверх по лестнице, не скрывая отвращения, которое обычно вызывает у трезвых мужчин пьяная баба.
Меня бросили на кровать, один мордоворот спросил другого:
– Может, вызвать горничную?
– Зачем? – не понял второй.
– Раздеть ее!
И цербер кивнул подбородком на меня.
– Сама-то она вряд ли справится.
Второй подошел ко мне и потряс меня за плечо.
– Эй! Тебе помочь раздеться, или как?
– Пошли вон, – ответила я заплетающимся языком. И добавила:
– Хамы…
Церберы переглянулись. Я внутренне похолодела.
Похоже, мальчики в игривом настроении. Если они решат помочь мне раздеться…
Господи, только не это! Зачем, зачем я так свински напилась?
Я с трудом оторвала физиономию от покрывала, присела на кровати и изо всех сил взвизгнула:
– Пошли во-о-он! Мерзавцы!
Тюремщики испуганно попятились. Честно говоря, я сама не ожидала от своего осипшего горла такой силы звука.
Дверь распахнулась, и в комнату влетела тетка в халате. Остановилась, обвела взглядом присутствующих, спросила:
– Что происходит?
– Они пытались меня раздеть! – наябедничала я пьяным голосом, указывая пальцем на мордоворотов.
– Как это? – не поняла тетка. И повернулась к охранникам.
– Что это значит? – спросила она ледяным тоном.
– Да врет она! – возмутился один. – Просто спросили, она сама сможет раздеться или вызвать горничную… Вот и все!
– Ваша забота переходит разумные границы, – сказала тетка ровным тоном. – Чтобы больше я таких подробностей не слышала. Поняли?
Мордовороты молчали, переминаясь с ноги на ногу.
– Я спрашиваю, поняли? – повысила голос тетка.
– Поняли, – пробормотали церберы в унисон.
– Свободны, – разрешила тетка.
Мордовороты торопливо удалились, я немного успокоилась.
Тетка подошла к кровати, села рядом со мной, пристально посмотрела мне в глаза. Я попыталась выдержать ее взгляд, но мои зрачки отчего-то не желали фокусироваться и норовили разбежаться в разные стороны.
Я не удержалась и хихикнула.
– Ты не слишком перебираешь? – участливо спросила тетка.
– Это мое дело, – огрызнулась я.
– Смотри сама, – не стала спорить тетка.
Поднялась с кровати, пошла к двери. Остановилась, повернулась и добавила:
– Аптечка в ванной.
Вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Я упала на спину. Меня тошнило по-настоящему. Похоже, конспиративный образ жизни лишит меня остатков здоровья.
Я кое-как сползла с кровати и, пошатываясь, направилась в ванную.
Несколько раз споткнулась, пару раз шмякнулась об стенку. Но, в общем, добралась.
Закрыла дверь на шпингалет, стащила с себя всю одежду. Бумажная стопка упала на плиточный пол, но я не бросилась ее поднимать. Влезла в ванную, вывернула до упора оба крана и закрыла водосток.
Примерно полчаса я приходила в себя, отмокая в теплой воде. Немного оклемалась.
