Мария Жукова-Гладкова - В гости по ночам...
– Здесь дамы, – сказал Дима.
– А делал-то ты ее для кого, интересно? – хмыкнула сестра Наташи Станкович. – Не для мужиков же?
Брови Нины Георгиевны поползли вверх. Дима покраснел еще гуще. Юлия Карловна внимательно приглядывалась к молодому человеку. Вероятно, до нее тоже дошло, про кого с таким восторгом писала в своих электронных письмах Наташа.
– Вы поможете найти Наташу? – спросила Ольга. – Вы знаете, где она?
– Ему – да, – молодая женщина кивнула на Диму. – А вам-то она зачем?
– У нас есть несколько вопросов о ее муже.
– Она не хочет его ни видеть, ни слышать! И про него! – рявкнула молодая женщина. – И меня просила гнать вон всех, кто придет от него – если вдруг выйдут на меня.
– Но мы не от него, – заметила Юлия Карловна. – Мы с ним двух слов не сказали. То есть нормально не сказали, только ругались по коммунальным вопросам. Но после его появления в нашем доме стали происходить странные вещи и происходят до сих пор.
– Наташка ничего не знает, – сказала сестра.
– Это на самом деле так, – кивнул Дима. – Она никогда не вникала в деловые вопросы. Они ее просто не интересовали.
– Она знает, где ее муж? – спросила Ольга.
– Нет, – ответила сестра. – Он исчез, не оставив никаких координат. Не звонит, никак не дает о себе знать.
– Так, может, его в живых нет? – высказала предположение Юлия Карловна.
Сестра Наташи хмыкнула.
– Нет, он просто сделал ноги. Вышел на какой-то станции, пока Наташка спала.
Три женщины в непонимании уставились на нее.
– Они в Москву вдвоем ехали. В СВ. В двухместном купе. Вечером ложились – Станкович на свою полку завалился, утром Наташка проснулась – его нет и вещей его нет. Хорошо, что у нее деньги на обратный билет были. Она брату позвонила. Он сказал: давай домой сидячкой. Нечего в Москве делать. Тем более у вас там их джип взорвали непонятно с кем. Наташка вернулась, а он уже в той квартире, что снимали, вещички собрал. Потом они с Наташкой все вывезли. Только компьютеры оставили, потому что они до них стояли. Там и до них офис был. Ну и, конечно, все хозяйское. Скажете, им там и дальше жить надо было? Чтобы еще и их взорвали?
– А было за что? – спокойно спросила Юлия Карловна.
– Наташку – точно нет. Так с какой стати ей погибать за дела всяких мужиков?
– И Станкович не давал о себе знать?
Сестра Наташи покачала головой.
– Она от телефона избавилась, – напомнил Дима. – Как он мог дать знать?
– С братом Наташкиным мог связаться. Но не связался. Так, все. Больше ничего вам рассказывать не буду. – Она посмотрела на Диму. – Оставь свои координаты. Наташке передам. Точно передам. А там уж как она сама решит.
Дима протянул заранее приготовленную бумажку со всеми своими координатами.
Сестра Наташи Станкович закрыла дверь.
Три женщины и молодой мужчина молча вышли на улицу.
– Мне очень жаль, что я не смогла вам помочь, – сказала Нина Георгиевна Ольге.
– Да вы-то тут при чем?
– Я выясню все, что смогу, про ее мужа, и вам позвоню или к вам заеду, – пообещал Дима. – Но повторяю: Наташа почти точно ничего не знает…
– А ее брат?
Дима пожал плечами и опять пообещал позвонить.
Глава 34
Домой Ольга с Юлией Карловной возвращались в мрачном настроении. Но дела на этот вечер еще не были закончены. Требовалось поговорить с Леонидом Саркисовичем, из его уст услышать о его планах в отношении дома.
На звонок в дверь на втором этаже открыла супруга Леонида Саркисовича, при виде соседок с пятого заулыбалась и пригласила проходить.
– Мы хотели бы поговорить с вашим мужем, – сообщила Юлия Карловна, снимая верхнюю одежду и обувь.
– Я его сейчас вызову, – сказала супруга. – Он в клубе. Проходите в гостиную. Чай?
К чаю предложили какое-то очень вкусное иностранное печенье, которое Ольга с Юлией Карловной не видели даже в продаже. Кроме супруги хозяина, в их поле зрения никто из жильцов второго этажа не появлялся. Дамы не успели выпить и по половине чашки, когда появился хозяин дома. Супруга принесла чай и ему, но сама с гостями не села.
– Чем могу быть полезен, дамы? – вежливо спросил Леонид Саркисович и тут же заметил, что всегда с особым уважением и трепетом относился к врачам и учителям, а уж в последние годы так тем более. Дифирамбы в адрес своих профессий, конечно, слушать было приятно, но Ольга с Юлией Карловной пришли совсем не за этим.
– Леонид Саркисович, что происходит с нашим домом и чего следует ждать?
– Давайте я начну отвечать с последнего вопроса. Как я понимаю, вы не хотите уезжать из района?
Обе дамы покачали головами.
– И даже проживание в коммунальной квартире вас устраивает?
– В большей или меньшей степени, – сказала Юлия Карловна. – Мы к этому привыкли. И с соседями мы уже, можно сказать, как родня. Мы можем рассчитывать друг на друга. Наша коммуналка – классический образец дружной питерской квартиры такого рода, когда все помогают всем.
– Один за всех и все за одного? – улыбнулся Леонид Саркисович.
– Да, – сказала Ольга. – Тем более мы с братом получили в наследство вторую комнату…
– А у нас с сыном – самая большая комната в квартире, и в ней давно установлена перегородка. Так что можно сказать, что у нас две комнаты, даже три, у нас перегородка в форме буквы «Т», где палочка упирается в стену между двух окон, а в другой части две двери. То есть комнатка с окном у меня, комнатка с окном у сына и общая, пусть и без окон… В любом случае мы не сможем жить в новом районе.
– Я знаю, что это свойственно старым петербуржцам, и люди, получившие квартиры в новых районах, иногда всеми силами стараются вернуться в старый, в худшие условия, но в родной район! Признаюсь: я не могу этого понять, но это факт.
– Старики, всю жизнь прожившие в центре, быстро умирают в новых районах, и это тоже факт, – сообщила Ольга. – Хотя молодежь только радуется.
– Дамы, вы можете не беспокоиться, – сказал Леонид Саркисович, отпивая чай из большой кружки. – Да, на наш с вами дом имелись претенденты. И на соседний. Но теперь у них ничего не получится. Часть квартир в соседнем принадлежит моим друзьям, которые таким образом вложили деньги. В нашем живу я сам. Пока в нем никому из моих знакомых квартиры купить не удалось. Правда, открытым остается вопрос с четвертым этажом…
Ольга с Юлией Карловной заявили, что могут помочь с решением этого вопроса, и попросили назвать потенциального покупателя от Леонида Саркисовича. Тот не ожидал такой удачи, сам набрал номер Нины Георгиевны и мгновенно решил вопрос.
– Ну, теперь точно мы все можем быть спокойны. Дом – наш.
– А третий этаж? – спросила Ольга.
– Да даже если те нехорошие люди и выкупят третий – что сомнительно, – им ничего не сделать. Все остальные продавать не собираются. Понимаете, если хочешь что-то сделать с домом или на участке, нужно скупать все квартиры. Да, часто это у нас делается не самым законным образом, действуют «черные риелторы», но, к счастью, подобное уходит в прошлое…
Леонид Саркисович пояснил, что после покупки всех квартир можно или превратить их все в конфетки и выставить на продажу, или добиться признания дома аварийным, оформить должным образом земельный участок, а после этого согласовывать с соответствующими инстанциями строительство нового жилого комплекса, отеля, здания банка или еще чего. Второй вариант встречается гораздо чаще. Хотя дом далеко не всегда сносят, часто оставляют стены и меняют «начинку». Леонид Саркисович рассказал про покупку семидесяти трех (!) квартир на Английском проспекте одним физическим лицом. Все эти квартиры ранее были признаны аварийными и расселены (государством). Квартиры были куплены на аукционе, который организовывал Фонд имущества. Правда, осталось семь нерасселенных квартир. Леонид Саркисович не знал, что новый собственник будет с ними делать, но скорее всего выкупит и их уже персонально у каждого владельца. Но может и вложиться в ремонт выкупленных и продать каждую из них.
– Это я вам пример привел. В нашем случае, насколько я понял, один известный банк хотел тут выкупить все, снести два дома и строить новые здания или скорее одно здание.
– Но ведь дом середины девятнадцатого века! – воскликнула Юлия Карловна.
Леонид Саркисович хмыкнул.
– Можно подумать, у нас раньше не сносили исторические памятники. За пять лет Санкт-Петербург потерял более ста исторических зданий! Памятник федерального значения могут снести. Пример – дворовый флигель работы Монферрана начала девятнадцатого века. Снесли в 2007 году ради гостиницы. Жилой дом работы Фонтана середины девятнадцатого века в стиле «эклектика» фактически изуродован после сноса флигеля и строительства элитного жилого дома в стилей хай-тек, который полностью диссонирует с окружающей застройкой. Были бы деньги – снести можно все. К сожалению. И построить любой кошмар, а потом говорить про «градостроительные ошибки». Хотя по закону памятники архитектуры не подлежат сносу. Если утрачены, новое строительство на том месте запрещено, только восстановление объектов или, в крайнем случае, рядовая застройка. Появление диссонирующего здания – повод для возбуждения уголовного дела.
