Мария Жукова-Гладкова - Изумрудные глаза Будды
Пашка сообщил, что сегодня ночью, когда я уже отправилась спать, поэта переселили в гостиницу. Охрана взмолилась, потому что больше не могла слышать шедевры. Судя по всему, Олег Владимирович в тайге наваял их в большом количестве. Артур сможет полностью обновить репертуар.
– Его же вчера заперли! – воскликнула я.
– Он окно открыл. Ты, Юля, просто слишком крепко спишь. Вадима аж перекосило, когда он услышал, что Олег Владимирович понимает под любовной лирикой.
– И что? – уточнил Андрюша.
– Ты лучше скажи, по моим просьбам что-нибудь удалось разузнать? – посмотрела я на приятеля.
Андрей кивнул и сообщил, что Карл Леопольдович Яичный в настоящее время отбывает наказание в одной из колоний Московской области, куда меня после запроса пригласили, чтобы я могла взять у Карла интервью. Все, что я говорила о негре, совпало – и про жену, и про тещу, и про Сенегал, и даже работу Дедом Морозом. Сидит он за торговлю наркотиками и пределы колонии с момента появления там не покидал.
Я, признаться, ничего не понимала. Кто же тогда был у нас? Андрей высказал предположение, что «наш Карл» откуда-то мог знать про настоящего и, так сказать, воспользовался легендой. Но зачем?
– Отпечатки пальцев в доме снимем, – пожал плечами Андрей. – Люди специально с нужным оборудованием летят. Может, есть что-то на этого Карла. Но навскидку никто из ребят ничего сказать не мог. Ведь если бы негр здесь какой-то где-то засветился, его бы обязательно запомнили. Про Абдуллу я тоже запрос сделал, но по нашим сводкам он не проходил. А вообще ребята к вечеру обещали выяснить. Он же как-то въезжал в Россию.
– Спасибо, Андрюша.
– Да за что спасибо-то? Это моя работа. И самому интересно. – Приятель хмыкнул. – Не знаю, честно, что подумал бы, если бы в середине тайги увидел негра и араба в костюмах Дедов Морозов.
– Поэт с Арсением решили, что у них белая горячка, – напомнила я.
– Я их прекрасно понимаю, – сказал Андрюша.
Ответ на мой второй вопрос оказался еще интереснее. Подобный тотализатор в этих местах – дело обычное. Их тут даже несколько. Народ делает ставки по самым различным поводам. И на Ющенко с Януковичем ставили, и на второе цунами в Таиланде в течение года, и на олимпийские победы, и на покушение на местного губернатора в течение месяца. До Питера подобное развлечение еще не дошло, а тут народ увлекся не на шутку.
Поэтому ничего удивительного, что после сообщения об исчезновении нашего самолета с радаров граждане ринулись делать ставки. Местные телеканалы и газеты стали подробно рассказывать о людях, находившихся в самолете. Владельцы тотализаторов, газет, телеканалов – как правило, одни и те же люди, и они, конечно, заинтересованы в привлечении народных денег. Поэтому я вполне могу сказать им спасибо за свою популярность в Сибири. Ведь раньше здесь хорошо знали только Артура Небосклонова. На кого еще могли ставить? Владельцы тотализаторов решили, что на меня. Они быстро связались с Питером, им переслали записи моих прошлых программ – и пошло-поехало.
Варианты предлагались разные. Спасение всех пассажиров и членов экипажа (на это никто не поставил). Спасение Артура Небосклонова (тут поклонницы демонстрировали свою веру в супермегазвезду, и она оправдала их надежды). Многие поставили именно на мое спасение.
Крупные суммы денег получили несколько человек. Андрей выписал краткую информацию обо всех обогатившихся. Среди представленного списка меня заинтересовали двое – владелица никелевого комбината Анна Приходько и вертолетчик Сергей Коновалов.
– Ты знаешь кого-нибудь из них лично? – спросил приятель.
Я покачала головой, думая, что мне обязательно нужно познакомиться с Анной и задать ей несколько вопросов. А вертолетчик… Не он ли видел нас выбегающими из дома, когда прилетал на разведку? Может, рассмотрел даже слишком хорошо? Я же не знаю, какая у него аппаратура.
Андрей тем временем сообщил, что все эти люди будут допрошены. Правда, он мало надеялся на успех. Человек ведь вполне может сказать, что, посмотрев мои передачи и прочитав статьи, решил, что если кто-то и спасся с самолета, то я. Ведь люди из этого списка не ставили ни на Артура Небосклонова, ни на весь самолет в целом. Это их личная оценка возможных вариантов развития ситуации, их деньги. Хотят – рискуют.
Вскоре мы уже садились на до боли известную мне поляну, и сотрудники органов принялись за работу. Мы с Пашкой одновременно давали показания, вспоминая, как прокладывали ту или иную тропинку, где кого хоронили. Из-за морозов тела сохранились, опознание не будет составлять проблем.
Всех поразил дом. Никто даже предположить не мог, что подобное может быть выстроено в центре тайги. Народ смеялся, читая выдержки из устава в рамочках. Насчет губернатора все высказывались однозначно. Коллеги извели на дом немало пленки, снимая все строения как снаружи, так и изнутри. Мы с Пашкой рекомендовали взять с собой припасов на пробу. Правда, часть сотрудников органов и журналистов закусили губернаторскими продуктами на месте.
Но наибольшее впечатление на всех произвел не дом, а ванна Артура, оставшаяся целой после взрыва самолета. Всем хотелось бы видеть автора. Я обещала разузнать, кто ее делал, и показать его народу. По-моему, этот человек заслужил бесплатную рекламу.
С нами прилетели и представители ГУИНа, которые участвовали в расследовании побега с зоны. Для них, можно сказать, работа была закончена. Было трое сбежавших – Борис Семенович, Данилыч и Коля, теперь есть три трупа.
– А Резо по кличке Гамлет? – не могла не спросить я.
Представители ГУИНа переглянулись и улыбнулись, потом мне сказали, что я могу взять интервью у начальника ИК-50, откуда и был совершен побег. Я же изначально летела в Сибирь, чтобы делать репортажи из местных острогов? За помощь следствию мне тоже будет оказана поддержка. Начальник ИК-50 ответит на мои вопросы. Правда, не все ответы следует давать в эфир. Сотрудники ГУИНа полагались на мое благоразумие.
– Резо – сотрудник органов?! – не могла успокоиться я.
– Нет, что вы, – покачал головой представитель ГУИНа. – Но его местонахождение нам известно.
Сотрудники ГУИНа вообще ходили счастливые и довольные по сравнению с сотрудниками прокуратуры, милиции и ФСБ. Тем явно предстояла долгая кропотливая работа. Доказать, что дом принадлежит губернатору, будет практически невозможно – хотя никто в этом не сомневался. Доказать убийство людей некими Костей и Димой – тоже, тем более их неведомыми товарищами. Да, мы с Надеждой опознаем двух молодцев, они засняты Пашкой на пленку. Но мы не присутствовали во время убийств, и убийства на пленку не засняты. Так что дает опознание? Их слово против нашего. Ну, прилетали они сюда, и что из того? У нас никаким законом не запрещено садиться на вертолете на поляне в центре тайги. Нас отсюда не вывезли? Так не обязаны они нас из тайги вывозить. Вертолет не предназначался для переброски большого количества людей. И где оружие, из которого совершались убийства? Более того, я считала, что в ближайшее время Костя с Димой уйдут в подполье. Их товарищей мы с Пашкой не видели вообще, а Надежда смотрела с елки. Лиц, как она сама признавалась, не разглядела.
Некто Карл с продюсером Александром Кареновичем? Где наркотики? Где клад, если он вообще здесь был? Опять же никто не видел, чтобы они кого-то убивали. И оружия нет.
Захват самолета? От террориста ничего не осталось.
А у представителей МВД гора трупов. Наших с Пашкой пленок недостаточно, чтобы что-то доказать. Мы не засняли ни одного убийства. В общем, Андрюшины коллеги хватались за головы.
Внезапно со второго этажа раздался крик. Мы бросились наверх. В комнате Марины и пилота, за печкой, обнаружили пистолет, обернутый тряпьем. Значит, третий? Два других я уже сдала органам.
– Меня очень интересует плита, – сказал следователь, вчерашний Андрюшин собутыльник, стоя над открытой ямой, в которой не лежало ни одного тела (Маринку забрали). – Кто эти люди? Почему одиннадцать и пять? Кто их «безвинно убил»?
– А что в ваших краях происходило в 1995 году?
Следователь пожал плечами.
– Может, это люди, работавшие на губернатора? – спросила я. – Например, они погибли, каким-то образом его защищая? В бандитских разборках? Он не мог поставить им плиту на городском кладбище, чтобы не привлекать к себе внимания, и решил почтить их память здесь. Заодно обустроил тайник.
– В 1995 году он еще не был губернатором.
Я поинтересовалась, чем тогда занимался господин-товарищ и откуда он вообще взялся.
Оказалось – из освобожденных комсомольских, а потом партийных работников. В нужный момент публично порвал партбилет и сжег на костре перед телекамерами на центральной площади вместе с другими будущими демократами. Посидел в местном законодательном собрании, потом перебрался в мэрию, где занимался выдачей лицензий на занятие внешнеэкономической деятельностью. Такие лицензии требовались в начале девяностых, когда в огромных количествах появлялись и расцветали мелкие предприятия. Поскольку местный народ активно торговал с Китаем, лицензий требовалось много. На их выдаче будущий губернатор сколотил неплохое состояние. Потрудившись годика три, вице-губернатором стал баллотироваться на пост руководителя области и стал им. Правда, в частной беседе следователь сообщил нам с Андрюшей, что не знает ни одного человека, который бы за него голосовал.
