Наталия Левитина - Экстремальная Маргарита
— Но что же тогда делать? Меня, конечно, в принципе положение любовницы устраивает, — смущенно призналась Настасья. — Если отбросить вопросы нравственности, если не думать о твоих очаровательных малышах, о Марии. Да… Я согласна была бы сколь угодно долго оставаться твоей любовницей. Я не семнадцатилетняя кровожадная девочка, чтобы, встретив шикарного парня, тут же мечтать о замужестве и подталкивать его к разводу. Мне и самой-то сейчас вновь выходить замуж как-то неприлично. Я вполне могла бы делить тебя с Машей
— Наглое заявление, да?
— Непонятное для меня. Женщины обычно устраивают из-за мужчин драки и склоки.
— Да. Если бы мне попалась на глаза любовница Никиты, я разорвала бы ее в клочья. О, что бы я с ней сделала! Но в отношении тебя все не так. Любовница гораздо чаще готова мириться с существованием жены, чем жена — с существованием любовницы. Оптимальным вариантом было бы жить вместе.
— Как это?! — взметнулся Здоровякин.,
— Ты, я, Маша и дети, — спокойно продолжала фантазировать Настасья. — Чудесно! Почему так нельзя? Близнецы бесподобны! Маша прелестна и гениально рубит в компьютерах. Она мне чрезвычайно понравилась.
Здоровякин напряженно прикидывал в уме плюсы и минусы подобного сожительства. Получалось, что действительно выгоды гарема очевидны. Всеобщая любовь, безумный групповой секс… Потом и Настасья разразилась бы двойней… Одно большое «но» накрывало идиллию черной тенью — всю эту толпу надо было кормить, одевать и обувать.
— О, если б хотя бы дом остался мне! Мы бы поселились там вместе.
— Дети его бы разнесли, — скептически заметил Илья. — За три часа напряженной работы.
— Скажи, чисто теоретически Маша согласилась бы?
— Нет! — отрезал Илья. — Даже и представить не могу, что она согласится меня кому-то сдать в аренду,
— Но ведь сейчас она не против.
— Она ничего не знает!
— Не держи свою жену за дуру. К тому же за слепую дуру.
— А я и не держу… — обескуражено вымолвил Илья. Поведение Маши было вполне непринужденным, и Здоровякин с удовлетворением констатировал полнейшую неосведомленность жены в вопросе его измены. Ему было стыдно и радостно. Радостно потому, что еще некоторое время — до полного разоблачения и неминуемого наказания — можно было резвиться, предаваться наслаждениям с Настасьей. — Думаешь, она все поняла?
— А разве нет?
— Да конечно нет, Настя! — совершенно убежденно сказал Илья. — Она ни о чем не догадывается!
Настасья замолчала в некотором недоумении. И правда, за целый день, проведенный в обществе Марии и детей, Настасья ни разу не ощутила, что имеет дело с обиженной супругой. Маша была естественна, приятна и легка в общении, в меру весела, восторженна, когда речь вновь и вновь возвращалась к любимым ею и Настасьей компьютерам. Вчера Настасья объяснила подобное деликатное и тактичное обращение с ней, коварной любовницей, интеллигентностью и бесконфликтностью Машиного характера. Или ее желанием оттянуть кровавую развязку. Или попыткой выиграть время и изучить противницу… Сейчас она подумала — а вдруг бедная девчонка на самом деле ни о чем не догадывается?
— Неужели… — изумилась Настасья. — Какие мы все-таки негодяи!
* * *
— У тебя так необычно. Красиво, — заметила Маргарита. Она удивленно оглядывала комнату. Она и не предполагала, что убежище Валдаева окажется таким нестандартным.
Проект оформления берлоги был разработан одной из любовниц сыщика. Мадемуазель, перспективная сотрудница модной дизайнерской фирмы, подзадержалась у Саши на целых два месяца. Этого хватило на то, чтобы превратить квартиру в конфетку и довести Пульсатиллу до гастрита. Дизайнерша как раз выполняла заказ одного «нового русского», оставляя пачки денег в магазинах отделочных материалов. Двухсотметровые апартаменты нувориша дали простор для фантазии девушки — натуральное дерево, сталь, хром, плитка, художественная штукатурка, фрески, изразцы… Заказчик не подсчитывал остатки паркета, краски и кафеля, и девушка удачно пристроила их в маленькой однокомнатной квартире Валдаева. Получился, можно сказать, евроремонт. Правда, по мнению дизайнерши, не хватало дубовой арки — сыщик наотрез отказался жертвовать на арку полугодовую зарплату. «На хрена она мне сдалась, — безапелляционно заявил он. — Уже и так красиво». У него в квартире теперь было не просто красиво-, а даже фешенебельно и изысканно. На теплом фоне желтой стены пенным гребнем громоздился белый диван, отражаясь в янтарно-блестящем паркете. Под белоснежным чехлом дивана в недрах поролоновой конструкции таилась дохлая доисторическая начинка, обитая лысым гобеленом и купленная еще родителями Валдаева с первой получки. Любовница вручную преображала мебель, ее таланты в области сказочных изменений интерьера были очевидны и неоспоримы. Но к сожалению, творческий гений девушки не распространялся на интимную сферу. Александр два месяца мужественно пытался высечь искру огня из холодной, как турник, подруги, потом сдался. И, поблагодарив за произведенные ремонтные работы, выставил девицу за дверь…
— Познакомься с Пульсатиллой. — Саша впихнул в руки гостьи мохнатое сокровище.
Маргарита приняла груз без особого энтузиазма.
— Симпатичная киска, — равнодушно сказала она и осторожно поставила Пульсатиллу на диван.
Та устроилась среди белых подушек и предалась тоскливым мыслям.
— Чем же мы с тобой займемся? — спросил Александр. Его глаза игриво постреливали шрапнелью.
— Мы с шести утра с тобой чем-то занимаемся: ездим на мотоцикле, стреляем, целуемся, едим…
— Предлагаю повторить третий пункт
Маргарита опустилась на диван рядом с Пульсатиллой.
— Я согласна, — бесхитростно сказала она. — Поцелуй меня еще. Мне так понравилось… Там, на обрыве…
Глава 29
Опасения Ильи насчет невозможности вернуть купленный за дикую (по его представлениям) сумму костюм оказались беспочвенными. Продавщица магазина встретила Настасью как родную.
— Конечно, конечно, — заверила она.
Белоснежный костюм был изъят из пакета. Взглянув на шикарный туалет, Илья пожалел, что не попросил Настасью продемонстрировать его на себе. Несомненно, она выглядела бы в нем весьма соблазнительно. Километровый разрез на юбке, наверное, имел бы грандиозную силу эмоционального воздействия, если бы в нем мелькала Настасьина нога. К тому же, по замыслу, легкий костюм должен был надеваться на голое тело, а верхняя пуговица у тонкого пиджака застегивалась достаточно низко, почти в районе талии, и значит…
— Я прекрасно помню, как вы у нас его покупали. Мы с вами тогда довольно долго обсуждали новинки сезона. Надеюсь, вы сохранили чек? — спросила продавщица.
Настасья занялась увлекательным и волнующим занятием: погрузила руки в сумочку из розовой лайки и принялась искать чек. Сумка, размерами напоминающая футляр для мобильного телефона, таила в себе бездну полезных и довольно габаритных вещей — парфюмерный набор, массажную щетку, записную книжку, собственно телефон…
Здоровякин тем временем разглядывал манекены. Маленький трикотажный костюм от Ферре — тонкий пуловер и мини-юбка — чудесно подошел бы Марии. Струящееся вечернее платье от Живанши — Настасье. Илье многое понравилось. Практически все, кроме ценников. Наряды, конечно, были отменного качества, но все равно, по мнению Здоровякина, цифры, указанные на ярлыках, настоятельно требовали переместить в них запятую на два знака влево.
— Я точно помню, что не выбрасывала его, — объяснила Настасья, поднимая голову от сумки.
Продавщица немного приуныла. Ей очень нужен был чек. Иначе возврат денег за костюм представлялся проблематичным. А ссориться с Настасьей, которая не раз делала грандиозные покупки в бутике, не хотелось.
— Я могу предложить вам кое-что из новой коллекции, — намекнула она. — Модели для идеальной фигуры. Будто бы специально для вас.
— Нет, — отказалась Настасья. — Сегодня я не планировала что-либо купить. А, вот он!
Девушка-продавец обрадовалась так, словно получила известие о кончине австралийского дедушки-миллиардера. Она взяла протянутый клочок бумаги:
— Да-да. Так,, сумма сходится. Точно, я прекрасно помню. Вы купили у нас костюм четырнадцатого августа…
Если бы в этот момент Здоровякин заметил, что в Настасью собирается выстрелить из громадного кольта магазинный грабитель, то и тогда он не метнулся бы в сторону девушек столь молниеносно.
— Четырнадцатого августа? — спросил он, ловко выхватывая чек из рук продавщицы. — Позвольте взглянуть. Насколько я помню, четырнадцатого августа в твоем расписании не значился поход в магазин. Ты сидела на бизнес-семинаре в областной администрации!
На чеке, однако, было указано — 14.08.99, 16.23. Именно в районе этого времени был убит Никита Кармелин!
Продавщица удивленно переводила взгляд с Настасьи на Илью. Она чувствовала, что произошло нечто неприятное и непоправимое. Настасья выглядела бледной и внезапно онемевшей. Наверное, такой же вид был бы у человека, случайно обронившего в бездонную пропасть увесистый кейс — неловкое движение, и вот летит бесценный чемоданчик, переворачивается в воздухе, стучит боками о камни, из его распахнутой пасти вылетают тугие пачки купюр — и уже ничего нельзя исправить…
