Дик Френсис - По рукоять в опасности

Сам испуганно смотрел на меня.

– Теоретически, – сказал я, – через год или два года процветания завод может быть снова ограблен.

– Ал!...

– Тогда заводу придет конец, потому что вторично кредиторы ни на какие уступки не пойдут.

– Но не думаешь же ты, в самом деле, что Пэтси до такой степени нечестна и коварна?

– Пэтси, может быть, и нет, но Сэртис... Люди часто рубят сук, на котором сидят.

– Неужели Сэртис так глуп?

– Достаточно глуп, чтобы продолжать запугивать меня.

– Но Пэтси! Просто не верится...

Дядина доброта мешала ему видеть людские пороки.

– У Пэтси есть люди, преданные ей, люди, восхищающиеся ею и во всем послушные ей. Это Десмонд Финч, Оливер Грантчестер и кое-кто еще, лезущие из кожи вон, только чтобы угодить ей. Взять хоть бы Лоис, горничную матери. Пэтси нашла ей это место, и Лоис прониклась доверием к Пэтси, но вчера, мне кажется, начала догадываться, что за улыбкой ее благодетельницы прячется змеиное жало. Однако у Лоис уже вошло в привычку отчитываться кое в чем перед Пэтси, и я думаю, что сразу Лоис от этой привычки не избавится, так что мне лучше пока не появляться в доме Айвэна. – Но должна же Пэтси понимать, что ты заинтересован в процветании пивоваренного завода, – сказал дядя Роберт, у которого, похоже, поведение Пэтси не укладывалось в голове.

– Двенадцать лет она уже таит обиду на меня. Все эти годы она боялась, что я займу ее место в сердце Айвэна. Теперь-то она знает, что такая опасность ей не грозила. Но я уверен, что она легко поддастся внушению, будто я пытаюсь найти миллионы пивоваренного завода в своих корыстных целях.

– Нет, Ал, не может быть!

– Почему нет? Трезвонит же она всем и каждому, что это я украл «Золотой кубок короля Альфреда». Не знаю, верит ли она сама в это, но не сомневаюсь, что убедить ее в моей алчности нетрудно.

– Но кто оказывает на нее такое влияние?

– Тот, кто заинтересован в этом, кто жаждет направить ее злую волю против меня. Достаточно слегка отвлечь внимание – и фокус удался: следите за моей правой рукой, а тем временем я левой вытаскиваю из вашего кармана бумажник.

– Почему бы тебе самому не сказать все это Пэтси? – хмурясь, спросил дядя Роберт.

Мне стало смешно.

– Не далее как вчера я похвалил ее за все, что она сделала, чтобы достойно похоронить отца, так она моментально заподозрила меня в сарказме. В ее глазах я подлый и злой негодяй, что бы я ни сделал, все – подозрительно. – Я пожал плечами. – Впрочем, я привык к этому. Но как раз сейчас дело усложнилось.

– Она идиотка.

– Сама она так не считает.

Дядя Роберт опять наполнил наши стаканы.

– Как бы мне не опьянеть, – сказал я. – Джеймс говорит, что напоить тебя допьяну – единственный способ выиграть у тебя в гольф.

Однако сейчас у меня были дела поважнее гольфа. Лучше оставаться трезвым, подумал я.

Я отказался от предложения дяди Роберта переночевать у него и вместо этого снял номер в маленьком отеле, каких в Лондоне, наверное, сотни. В таких отелях останавливаются туристы. На ужин я съел гамбургер и потом отправился бродить по ярко освещенным улицам среди молодых людей с рюкзаками за спиной. Ничто не объединяло меня с ними. Я чувствовал себя старым.

Мобильный телефон был при мне, я позвонил Крису и поговорил с ним, сидя возле фонтанов и бронзовых львов Трафальгарской площади.

– Я дома, – сказал Крис. – У моих пассажирок комнаты с чудесным видом на море. Они в отеле в Пэйгнтоне, в Девоне.

– Как называется отель?

– «Редклифф». Твоя мать не захотела остановиться в отеле «Империал» в Торки, потому что бывала там с сэром Айвэном. «Редклифф» примерно в трех милях оттуда, в окрестностях Тортея. Все женщины, по-моему, остались вполне довольны. Говорили между собой о всяких покупках.

– У моей матери нет при себе чемодана.

– Это я заметил. Что я должен делать дальше? Продолжать слежку за Сэртисом? Самая бесполезная работа в мире искать твоих четверых бандитов.

С залами для тренировки боксеров ему не везет. И вообще, имею ли я представление, сколько их в юго-восточной части Лондона? Увы, нет, ответил я. – Получишь двойную плату, если походишь за Сэртисом весь уик-энд, – пообещал я.

– Отлично, – сказал он. – Ты делаешь успехи.

Смеясь, Крис заверил меня, что если даже Сэр-тис все время будет глазеть из окон своего дома – чего он, конечно, делать не станет, – то редко когда увидит перед ними одну и ту же персону. Перед глазами у него будут велосипедисты, служащие муниципалитета, производящие замеры на дороге, домашние хозяйки, ожидающие автобуса, пожилые джентльмены, прогуливающиеся с собачками, любители пива, сидящие возле пивнушки, и люди, ремонтирующие автомобили. Бритоголового или секретаршу Сэртис не увидит ни разу.

Коневодческая ферма Пэтси и Сэртиса находилась на окраине деревни южнее Хангерфорда. Сам я там никогда не бывал, но хорошо представлял себе это место по рассказам Криса.

После разговора с Крисом я пытался дозвониться домой к Маргарет Морден, но там никто не отвечал. Утром я позвонил ей еще раз и теперь успешно.

– Сегодня суббота, – запротестовала она.

– У меня вечно суббота.

– Ну, разве что дело стоит того, чтобы заниматься им в такой день.

– Как вы отнесетесь к нескольким цифрам и именам, которые Норман Кворн передал своей сестре?

Чуть помедлив, Маргарет спросила:

– Вы говорите о маршрутах и местах назначения?

– Думаю, что да.

– До понедельника мы все равно ничего не узнаем.

Черт бы побрал эти уик-энды, подумал я.

– Я не могу отменить или перенести встречи, назначенные на понедельник, – продолжала Маргарет. – Раньше вторника ничего не получится.

– Тобиас сказал, что улетает в Париж и до вторника в своем офисе не появится.

– В понедельник утром, – сказала Маргарет, – я должна быть в офисе Тобиаса, где встречусь с очень важными банкирами. Скажем, в десять часов во вторник возле банка? Вы принесете эти цифры?

Я поневоле согласился, хотя такая отсрочка казалась мне бесконечной и бесконечно опасной. Впереди, как скучная бескрайняя пустыня на черно-белой фотографии, маячил уик-энд, и оттого звонок дяди Роберта в начале второй половины дня стал для меня настоящей отрадой.

– Ты где? – спросил он.

– В маленькой Венеции, глазею на узенькие лодочки и думаю о том, как бы сесть в одну из них.

Чепуха. Думал я о горах. Туда бы! Да заняться бы, живописью! Ах, как там хорошо!

– Я говорил с Пэтси, – заявил дядя Роберт.

– Кто кому позвонил, вы ей или она – вам? – спросил я.

– Она мне. Впрочем, какое это имеет значение? Пэтси хотела узнать, где ты.

– И что вы ей сказали?

– Сказал, что не знаю. Ал, она говорила со мной так, как будто ее подменили, как будто она вдруг прозрела. Я сказал ей, что ты все время не жалел усилий для ее блага и для блага пивоваренного завода и что она недооценивала тебя, что ты никогда не пытался посеять рознь между ней и ее отцом, а совсем наоборот и что все эти годы она была очень несправедлива к тебе.

– А она что сказала?

– Что хотела бы встретиться с тобой. Ал, поговори с ней. По крайней мере, начало уже положено. – Вы имеете в виду, чтобы я позвонил ей? – спросил я.

– Да. Это был бы первый шаг с твоей стороны. Она сказала, что будет дома всю вторую половину дня. У тебя есть ее телефон? – Дядя продиктовал мне номер Пэтси.

– Не верится мне что-то... – сказал я.

– Дай ей шанс, – взмолился дядя Роберт. – В конце концов, не убудет же от тебя.

– Оливковая ветвь стоит того, чтобы за нее ухватиться, – сказал я.

Через десять минут я позвонил Пэтси.

Тон у нее, и правда, был совсем другой, в этом Сам не ошибся. Пэтси говорила со мной так, будто оправдывалась. Сказала, что мой дядя устроил ей настоящую выволочку за то, что она считала меня своим врагом. И вот теперь она хочет наладить отношения между нами. Что было – то было, сказала Пэтси, но в дальнейшем мы сумеем прийти к взаимопониманию.

– Взаимопониманию? Какому? – спросил я.

– Ну... не будем больше враждовать. Я согласился на перемирие.

Не могу ли я прийти к ним в гости, спросила Пэтси. Спросила робко и неуверенно, как будто боялась моего отказа.

– Куда? – спросил я.

– Ну... сюда.

– Куда – сюда?

– К нам домой, – сказала она и назвала деревню, где находился ее дом.

– Ты в самом деле приглашаешь меня? – спросил я.

– О Александр, твой дядя убедил меня, сколь предвзято я к тебе относилась. Почему бы нам не уладить все именно сейчас? Я сказал Пэтси, что буду в шесть тридцать. После разговора с ней я передал сообщение на пейджер Криса. Вскоре он отозвался.

– Ты по-прежнему около дома Сэртиса? – спросил я его.

– Угадал.

– Есть интересные новости?

– Никаких.

– Пэтси пригласила меня чего-нибудь выпить.

– Чего же? Беладонны? Аконита? Джина с поганками?

– А вдруг это искренне?...

– Она не бывает искренней, ты сам говорил мне об этом.