Валерий Карышев - Александр Солоник - киллер на экспорт
Стараясь быть незамеченным, Солоник обошел дом кругом, заглядывал в окна. Одно из них оказалось приоткрытым, и Саша, расстегнув молнию на сумке, в которой лежал автомат, прислушался. Голос, доносившийся из окна, показался ему знакомым…
В то утро Резо проснулся с нехорошим предчувствием. Пролежал больше часа в кровати, затем, сунув босые ноги в шлепанцы, пошел на кухню. Сварил кофе и, закурив, долго, почти не мигая, смотрел, как поверхность напитка подергивается асфальтового цвета пленкой.
Вроде бы у него не было особых причин для скверного расположения духа. Дела шли нормально, магазины, оптовые базы и прочие предприятия, которые он контролировал в Греции, давали стабильную прибыль. Во всяком случае Резо куда больше получал, чем тратил, а тратил этот кавказец обычно немало.
Вчера вечером он звонил в Москву, своему крестному, короновавшему его на вора, Вахтангу и сообщил, что точно установил место жительства того самого киллера, которым законник интересовался в прошлой телефонной беседе. Присовокупил как бы между прочим, что сам разберется с ним.
— К тебе тут пацаны из Москвы в гости собираются, — ответил собеседник. — Где-то сразу после Нового года. Встретишь, у себя поселишь… Урицкие — никогда не слыхал о таких?
— Слыхал, — соврал Резо. — Только зачем их сюда, в такую даль, посылать? Если ты насчет этого самого Македонского, то мои быки его не сегодня-завтра вальнут.
Убийство суперкиллера, отправившего на тот свет больше десятка уважаемых в криминальном мире людей, несомненно, прибавило бы Резо авторитета и уважения. Изучив подшивку русских газет, кавказец прекрасно понял: ликвидация такого, как Македонский, навсегда впишет имя убийцы в историю российского криминалитета. Одно дело — номинально считаться вором, но в то же время слышать за спиной шепоток: никакой он ни вор, а мелкий барыга, „апельсин“, который купил у лаврушников коронацию. Совсем другое оказать миру российского криминала услугу, которую тот наверняка оценит по достоинству. И уж тогда о Резо будут говорить: это тот самый, который завалил самого Солоника, очень серьезный и уважаемый человек…
Выпив залпом уже остывший кофе, Резо вызвал к себе Мамуку. Тот жил в его доме, одновременно выполняя роль телохранителя, водителя и порученца по всем вопросам.
— Ну, что, был в Лагонисе?
В Лагонисе, очень дорогом пригороде, со слов Оксаны, и обосновался Македонский.
Порученец утвердительно кивнул.
— Был.
— Ну и как тебе?
— Солидно, и говорить тут нечего. Сигнализация везде понатыкана, все просматривается.
— Реально к нему проникнуть?
— Думаю, да. Наши ребята выяснили, что по документам он якобы грек. Даже фамилию пробили, под которой он тут живет: Владимирос Кесов. Только документы у него наверняка поддельные. Да и положение, сам понимаешь, шаткое: в Москве ищут и менты, и братва, в Европе — „Интерпол“. Если бригаду на дом прислать, наверняка в полицию звонить не станет. Попытается смыться. А мы засаду организуем, перехватим, и…
Резо откинулся на спинку стула и перебил Мамуку:
— А дура эта где, Оксана?
— Посидела в подвале, поголодала, теперь как шелковая.
— Выпустил?
— Надо же кому-то в магазине торговать, — со смешком объяснил порученец. — Да и денег в нее сколько вложено: документы, вызов, накладные расходы. В подвале с нее толку мало.
— А если она к нему ломанется и расскажет? — нахмурился Резо.
— Ва! Какой-такой расскажет? Папу-маму во все дыры трахну, шени дэда! — выругался кавказец. — Я ее прежде чем к тебе везти, так, легонько побил, для профилактики. И то послушной стала. Она теперь всего боится, даже своей тени. Я ее до смерти закошмарил, — щегольнул он новым, недавно услышанным словом бандитской фени.
— И все-таки зря ты ее выпустил. Пусть бы до поры до времени посидела.
Усевшись напротив, порученец закурил и, пустив в потолок колечко дыма, поинтересовался:
— Так когда этим самым Македонским займемся?
— Вчера в Москву звонил, — сказал Резо, — с очень уважаемым вором разговаривал, с тем, кто меня в закон крестил. Земляк мой, Вахтанг знаешь, может? Он что говорит? Из Москвы бригада каких-то урицких выезжает.
— Его вальнуть?
— А то!
— И что же?
— А на хрена нам бригады, шмигады? Сами, что ли, маленькие? Представляешь, Мамука, какой авторитет потом у нас будет? Я тут об этом Солонике в книжке читал, будто бы он…
Резо не успел договорить: дрогнула портьера, с треском раскрылась оконная рама, и на пол мелким дождем посыпалось стекло. В оконном проеме мелькнула чья-то темная тень…
Резо даже не успел среагировать: последнее, что он увидел, было тупым стволом „АКС“, направленным прямо на него…
Автоматная очередь, смазанная глушителем, прозвучала почти неслышно. Лишь в стеклянной горке звякнула хрустальная посуда да блестящие латунные гильзы, посыпавшиеся на пол, зацокали по натертому паркету с неприятным металлическим звуком. Первые же пули прошили кавказского „апельсина“ насквозь. Он свалился навзничь, и темная густая кровь растеклась из-под тела, обрамляя его силуэт.
Мамука попытался среагировать, успел засунуть руку в карман, но нападавший опередил его: короткая очередь в голову, и порученец свалился на труп своего хозяина.
Далее убийца действовал профессионально и спокойно, но в то же время зря не терял времени. Свинтил со ствола „АКС“ глушитель, убрал его в карман, а сам „Калашников“ тщательно вытер носовым платком и за ненадобностью бросил на пол возле трупов. Ступая по осколкам стекла, киллер бросил на убитых прощальный взгляд и, пружинисто вскочив на подоконник, выпрыгнул в сад.
Спустя несколько секунд белый джип неторопливо катил в направлении центра Афин…
Полиция прибыла лишь спустя несколько часов после случившегося. Ее вызвала пожилая женщина-гречанка, обычно приходившая наводить чистоту и порядок в доме. Личности убитых были установлены достаточно быстро. Резо давно проходил в разработках Министерства общественного порядка как лицо неблагонадежное, связанное с мафией. То, что он русский и пал жертвой внутриклановых разборок, сомнений не вызывало.
В тот день афинские вечерние газеты вышли с броскими заголовками: „Убийство российского мафиози“, „Татуированная рука Москвы“, „Греция вотчина русских бандитов“. Злоязыкие щелкоперы строили самые невероятные предположения относительно смерти Резо, и все сходились в том, что его с порученцем Мамукой убил кто-то из их окружения. Во всяком случае никто из журналистов даже в самых смелых предположениях не связывал эти смерти с Солоником, поисками которого занимался „Интерпол“, в том числе и в Греции…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Всякий раз, отправляясь на встречу с Куратором, Македонский точно не знал предмета будущего разговора. Серенький мог предоставить ценную оперативную информацию об очередном клиенте или же сообщить последние московские новости, связанные с поисками самого Македонского, или дать последнюю раскладку по теперешней ситуации в бандитской Москве. А мог просто выпить с Солоником кофе, рассказать свежий анекдот, побеседовать на отвлеченные темы и после этого удалиться.
Однако очередная беседа получилась на редкость конкретной. Поздоровавшись, Куратор сразу же перешел к делу.
— Значит, по-прежнему воюют?
Вопрос касался последнего Сашиного вояжа в Москву и, как следствие, нового заказа. Впрочем, вопрос был задан больше для проформы, для затравки беседы. Куратор, безусловно, был в курсе всех криминальных дел в российской столице.
Вот уже более полугода в Москве не утихала гангстерская война. Работая с шадринскими, Македонский заработал себе стойкую репутацию киллера оргпреступности. Те упорно враждовали с клинскими, небольшой, но очень мобильной бригадой. Война, как часто бывает в подобных случаях, началась из-за раздела сфер влияния. Шадринские считались в столице пришлыми, чужаками, к тому же склонными к беспределу. Допускать их к разделу криминального пирога богатейшего города России никто не хотел. Обе стороны несли существенные потери. Убитые с обеих сторон исчислялись уже десятками, и конец противостоянию могла положить лишь физическая ликвидация лидеров с той или другой стороны.
Выживает тот, кто наносит удар первым: таковы сегодняшние бандитские реалии.
Клинская оргпреступная группировка уже понесла серьезную потерю. Несколько месяцев назад в самом центре столицы был взорван автомобиль Ивана Самсонова, считавшегося в этой группировке несомненным авторитетом. Правда, как говорили, незадолго до смерти Иван вроде бы отошел от откровенного криминала, предпочитал относительно легальный бизнес, но это ровным счетом ничего не могло изменить. На похоронах Самсонова присутствовали многие уважаемые люди, и они расценили этот взрыв как откровенный вызов со стороны шадринских.
