Евгений Сухов - Фартовый чекист
Николай Ростиславович снова оборотил взгляд на бывшего товарища. В глазах его была печаль, непонятная Сидорчуку, и какое-то мертвенное спокойствие.
– Знаешь, Егор, в бога я не уверовал, но смерти не страшусь. Одного боюсь – что больше никогда не увижу ее, Настю… Для меня это… – Он покрутил головой, не нашел подходящего слова и только махнул рукой. – В общем, тебе бриллианты нужны, мне тоже. Только между нами такая разница, что я знаю, где они, а ты нет. Без меня вы будете их искать до Страшного суда. Поэтому предлагаю сделку. Я указываю, где бриллианты, мы делим, что осталось, пополам, и ты меня отпускаешь. Хватит с вас и половины. Я за эти чертовы побрякушки жизнью заплатил, любовью своей! Тебе даже не понять, что это за цена.
– Да плевать я хотел на такую твою жизнь! Поганая это жизнь, когда человек про долг свой забывает. Сейчас ты сказал глупость, которой я и слушать не хочу.
– Нет, не глупость, – мотнул головой Постнов. – Ты меня знаешь. Если не согласишься меня отпустить, ничего я тебе не скажу. Мне все равно. Под расстрел пойду, но молчать буду! Вот ты начальству в Москве это и объяснишь, что, мол, близок локоток, да не укусишь.
Лицо Сидорчука налилось кровью. Он смотрел на Постнова с такой ненавистью, что один его взгляд мог бы превратить того в пепел. Но арестант спокойно выдержал этот взгляд. Тогда Егор Тимофеевич вскочил со стула, схватил его за грудки и рванул на себя с такой силой, что треснула по шву рубаха.
– Да ты, гад!.. Ты!.. Не шути, иуда, а то я с тобой по-своему рассчитаюсь! Удавлю прямо здесь, вот этими самыми руками.
– Егор Тимофеевич! – негромко окликнул его Чуднов. – Ты бы успокоился, честное слово! Он свое получит, вот увидишь! Это дело от него никуда не уйдет. А нам камушки разыскать надо. Ты до поры-то его не попорть!
Сидорчук оглянулся. Его багровое лицо было искажено гримасой звериной ненависти. Но по мере того, как слова Чуднова доходили до командира группы, вид его менялся. Бешенство исчезло из глаз, пальцы разжались.
Он легонько, как-то брезгливо отпихнул от себя Постнова, отошел к окну и буркнул:
– И то правда. Пусть революционный суд решит. Наше дело бриллианты…
– А камешков-то вам и не видать, если не примете моих условий, – хладнокровно заявил Постнов, на которого гнев былого товарища не произвел, кажется, никакого впечатления. – Подумайте!
– В камеру его, Чуднов! – не оборачиваясь, приказал Сидорчук.
Василий встал, похлопал ладонью по кобуре и скомандовал:
– Шагай, контра! Да гляди, вторую ногу не сломай!
Постнов медленно поднялся и, сильно хромая, пошел к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Сидорчук сел за стол, обхватил руками голову и тяжело задумался.
Между тем Постнова заперли в камере. Тяжелая дубовая дверь наглухо захлопнулась, железный засов лязгнул, и он остался один. Николай Ростиславович уселся на скамью из шершавых досок и тоже погрузился в раздумья. Перед его глазами опять вставал студеный мартовский рассвет девятнадцатого года.
Спрятаться в монастыре он решил интуитивно, наугад, но такой поступок оказался абсолютно верным. На это печальное место, заваленное застывшими окровавленными трупами, никто не желал возвращаться. Похоже, люди ротмистра Затаулина не собирались искать Постнова. Возможно, они арестовали в городе человека, похожего на него. Николай Ростиславович был в безопасности, но страшно замерз в каменной келье, где сами стены будто источали холод. Он мог разложить костер, но не рискнул выйти днем за валежником. Уже в темноте Постнов собрал вокруг монастыря немного хвороста и разжег в своем убежище огонек, который немного согрел его.
Он не спал всю ночь, поддерживал огонь и думал. Думы были невеселые. Николай слишком размяк от размеренной, сладкой семейной жизни, не в меру дорожил ею и не желал потерять ее. Он берег себя для Анастасии и едва не проворонил порученные ему сокровища.
Да и почему, собственно, не проворонил-то? Может быть, холодные трупы его женщины и ее бестолкового братца уже давно лежат в снегу? Пьяные белогвардейцы делят бриллианты, извлеченные из-под половиц, и хохочут над незадачливыми хозяевами!
Он сплоховал, бросил порученный ему пост, любимую женщину и спасал свою шкуру. Да, Николай был вынужден бежать. От мертвого никакого толку, это факт. Но если Анастасия погибла или бриллианты разграблены, то зачем тогда ему жизнь? Вопрос не в том, правильно ли он сделал, спасая в первую очередь себя. Надо, чтобы это послужило на пользу всем и в первую очередь Советской республике.
Его никто не посмеет объявить трусом и предателем. Он вернется и все исправит. Ведь ничего непоправимого пока еще не произошло. Анастасия действительно сумеет договориться с белыми лучше него. Ведь она из той же породы. Много лучше всех прочих, но сумеет найти с ними общий язык. И этот ее братец, он ведь тоже белый.
Постнов чувствовал слабость своих умозаключений. Если бы Анастасия умела договариваться, то ничего не случилось бы сразу. Но ведь офицерик ей не поверил. Ах, дьявол! Как же все глупо получилось! Кто мог подумать, что именно этот ключ привлечет внимание унтера? Хотя, наверное, дело вовсе не в ключе. Белые пришли сюда совсем не для того, чтобы раздавать поклоны и комплименты.
К исходу ночи Постнов уже не мог больше терпеть. Он решил вернуться домой во что бы то ни стало. Если Анастасия погибла, то он примет это стойко, как положено бойцу. Николай просто будет продолжать свое дело. За революцию уже было пролито немало крови, и это еще не конец великой битвы.
Он вернулся бы в любом случае. Ему уже невмоготу было сидеть в ледяной келье, на голодный желудок, терзая себя худшими предположениями. Пусть уж лучше Николай будет знать правду. Второй раз он не ударится в бега.
До дома Постнов добрался без приключений. Дворы, засыпанные снегом, обледеневшие кусты, узкие скособоченные тропинки между заборами все казалось заброшенным и безжизненным, похожим на декорацию в театре. Город притаился, ожидая, когда уйдет опасность.
Постнов полагал, что белые не станут задерживаться в городке надолго. Насколько он понимал ситуацию на фронте, положение отряда Затаулина здесь было рискованным и бесперспективным. Решившись на дерзкий рейд, ротмистр вряд ли захочет оказаться в окружении. Держать оборону он долго не сможет. Значит, беляки должны скоро уйти. Лишь бы уже не случилось худшего!
Оказавшись у себя в саду, Постнов осмотрелся. Снег во дворе был истоптан и перекрещен следами – последствиями его побега. Дом был погружен в сумерки и казался пустым. Многие соседи уже растапливали печи, но из трубы над их с Анастасией домом дым не шел. У Постнова нехорошо екнуло сердце. Он стал красться вдоль стены, пробираясь к крыльцу, увидел входную дверь, сорванную с петель. Она валялась в стороне, наполовину уйдя в снег.
«Вот дьявол! – холодея, подумал Николай Ростиславович. – А дело-то совсем плохо!»
Тут он услышал неспешный перестук конских копыт. Кто-то скакал по безлюдной улице, приближаясь к их дому. Постнов замер. Топот оборвался за воротами. Громко фыркнула лошадь. Кто-то спрыгнул на землю, что-то невнятно проговорил. Постнов медленно отступил назад и затаился среди кустов и сугробов.
Заскрипели ворота, во двор вошел невысокий ладный офицер в полушубке и заломленной чертом фуражке. Он вел под уздцы лошадь, а за ним, безвольно опустив руки, брела Анастасия. Она выглядела так, будто ее, тяжело больную, силой подняли с постели и заставили выполнять тяжелую работу. Не глядя по сторонам, женщина медленно поднялась на крыльцо и исчезла в доме. Офицер привязал коня к столбику перил, одернул полушубок и пошел вслед за хозяйкой. Наступила тишина.
Постнов подождал немного и осторожно прокрался в сени. В доме по-прежнему было тихо. Вдруг через порог навстречу ему, словно незрячая, шагнула Анастасия. Николай вырос перед ней, предостерегающе поднес палец к губам. Она отпрянула, подавив возглас испуга. Постнов схватил ее за руки.
– Ты жив! – прошептала Анастасия. – Я так счастлива, что ты уцелел! Константин тоже спасен. Я выкупила его. Ты возненавидишь меня – я заплатила за его свободу бриллиантами. Взяла немного, всего одну горсть.
– Что?! – Постнов скрипнул зубами от ярости. – Ты посмела взять бриллианты, которые я должен был беречь как зеницу ока? Ты понимаешь, что натворила?
– Я не могла допустить, чтобы брата убили, – почти плача сказала она. – Разве человеческая жизнь не стоит бриллиантов?..
– Жизнь твоего брата точно их не стоит! – зло сказал Николай Ростиславович.
Анастасия отшатнулась, словно он ударил ее по лицу. Постнов не остановился. Сейчас ему не было ее жаль. По сути дела, она предала его, променяла на своего брата-беляка.
– А этот золотопогонник что тут делает? – гневно спросил Николай.
– Этот подпоручик потребовал от меня остальные бриллианты, – растерянно пробормотала Анастасия. – Он сейчас как раз…
