Искатель,1994 №1 - Дональд Уэстлейк
— «Сентьюри»… Да-да, я помню…
— Как вас зовут?
— Дэвис… Джон Дэвис.
— Вы капитан трехмачтовика?
— Нет, помощник. А другие где?
— Все погибли, — ответил Васкес. — Все до одного. Только вам удалось спастись.
Было видно: Джон Дэвис сражен тем, что услышал. Он понял, что обязан жизнью этому заботливо склонившемуся над ним незнакомцу.
— Спасибо! Спасибо вам! — сказал моряк, и большая слеза покатилась у пего по щеке.
— Вы голодны? Хотите поесть?.. Немного сухарей и мяса? — предложил Васкес.
— Нет, нет… еще воды!
Холодная вода, в которую был подмешан бренди, очень помогла Дэвису.
Он рассказал, что, попав в бурю, капитан «Сентьюри» считал: они находятся в двадцати милях от берега, и рассчитывал увидеть огонь маяка прежде, чем появится настоящая опасность; оставив его достаточно далеко на юге, он не рисковал бы напороться на рифы у мыса Сан-Хуан и легко вошел бы в пролив. Но огня не было видно. Капитан полагал, что остров еще далеко, когда на судно обрушился страшный удар. Три матроса исчезли вместе с фок-мачтой и грот-мачтой. Тут же волны набросились на корпус, и он раскололся. Капитан, помощник и все остальные, кто еще уцелел из команды, упали за борт. Так погиб «Сентьюри» со всей командой. Только Джон Дэвис благодаря Васкесу остался в живых.
Дэвис все еще не мог понять, о какой берег разбился парусник. И он снова спросил у Васкеса:
— Где мы?
— На Эстадосе.
— Эстадос! — воскликнул ошеломленный моряк.
— Да, на Эстадосе, — продолжил Васкес, — у входа в залив Эльгора.
— А как же маяк?
— Он не горел.
На лице Джона Дэвиса отразилось самое глубокое удивление, он ждал объяснений, и Васкес рассказал ему о страшных событиях, происходящих в заливе Эльгора.
— Негодяи… мерзавцы! — повторял Дэвис. — Значит, теперь они хозяйничают на маяке и больше не зажигают его. Это из-за них разбился «Сентыори». Погиб мой капитан и все наши люди! И, пока они здесь, маяк не будет гореть?
— Нет, Дэвис.
— Значит, если судно подойдет к острову ночью, мы не сможем обозначить берег?
— Может быть, да… если зажжем огонь на краю мыса Сан-Хуан. Я пытался это сделать, чтобы предупредить «Сен-тьюри», Дэвис. Я сложил костер, но ветер дул так бешено, что я не успел его разжечь.
— Значит, мы сделаем вдвоем то, что вам не удалось, — твердо сказал Дэвис. — Здесь полно дров. Обломки моего бедного судна… И, к несчастью, еще много других. Потому что, если шхуна не уйдет, если другие суда не увидят маяк Эстадоса, кто знает, не произойдут ли новые бедствия?..
— В любом случае, — заметил Васкес, — Конгре и его банда не могут оставаться здесь, и шхуна уйдет, я в этом уверен, как только погода позволит ей выйти в море.
— Почему? — спросил Дэвис.
— Они знают: подходит срок смены смотрителей.
— В это время придет судно?
— Да, авизо «Санта-Фе» из Буэнос-Айреса. Десятого марта, а может быть, даже раньше… А сегодня уже восемнадцатое февраля!
Дэвис подумал о том же, о чем думал Васкес.
— Но это меняет все! — воскликнул он. — Пусть непогода затянется надолго, и дай Бог, чтобы эти негодяи были еще здесь, когда «Санта-Фе» бросит якорь в заливе Эльгора!
Они были здесь, приведенные инстинктом грабителей, Конгре, Каркайте и с ними дюжина пиратов. Раз неподалеку разбилось судно (это, конечно, было замечено с галереи маяка), то почему бы не воспользоваться случаем и не порыться в обломках, не попытаться увеличить ценность груза, который унесет шхуна?
Услышав крики пиратов, Васкес тут же приблизился к входу в пещеру, стараясь оставаться незамеченным. Через минуту рядом с ним оказался Джон Дэвис.
— Я хорошо себя чувствую, — ответил он на предложение Васкеса отдохнуть. — И тоже хочу посмотреть на этих бандитов!
Помощник капитана с «Сентыори», не менее решительный и энергичный человек, чем Васкес, был из тех американцев, что наделены железным характером, и, как говорится, живуч как кошка, раз уцелел после крушения парусника. К тому же он был превосходным моряком. Служил старшим боцманом во Флоте Соединенных Штатов, затем перешел на торговые суда. После возвращения «Сентьюри» в Мобил капитан Стюард собирался уйти иа покой, и хозяева судна хотели назначить Дэвиса на его место.
Грабители находились в двух сотнях шагов от пещеры, и их легко было разглядеть. Они туго перетянули поясами непромокаемые плащи, чтобы не забрался ветер, и крепко застегнули под подбородком зюйдвестки. Им явно трудно было устоять под порывами ветра: иногда приходилось цепляться за обломки судна или за камни, чтобы не упасть.
Поиски ценностей — а кое-что все-таки удалось вытащить из-под обломков! — продолжались часа два, потом Каркайте и двое других бросились с топорами к гакаборту, который находился всего в двух-трех футах над землей.
— Что они делают? — спросил Васкес. — Разве судно недостаточно разрушено? Зачем они его приканчивают?
— Я понял, чего они хотят! — ответил Джон Дэвис. — Уничтожить название и скрыть принадлежность судна, чтобы никто никогда не узнал места гибели «Сентыори».
Дэвис не ошибся: через несколько минут появился Конгре с американским флагом в руках и разорвал этот флаг в мелкие клочки.
— Негодяй! — воскликнул Дэвис. — Флаг моей страны!..
Васкес едва успел схватить его за руку: не владея собой, он хотел бежать на берег.
В четыре часа пираты сели в шлюпку, нагруженную доверху, подняли парус и вскоре уже исчезли из вида.
Вечером шквал еще усилился, ночь была ужасной.
— Хоть бы их шхуну в щепки разнесло, — повторял Джон Дэвис, — а следующий отлив унес бы их в море!
Утром море и небо смешались. Буря продолжалась весь день и всю следующую ночь. Слава Богу, за это время ни одно судно не показалось у острова. Понятно, что они старались как можно дальше обойти эти страшные берега Магеллании, оказавшейся во власти бури. Они не укрылись бы от такого шторма ни в Магеллановом проливе, ни в проливе Лемера. Единственное их спасение было в морских просторах.
23-го утром погода немного улучшилась. В небе на юге появились просветы, вначале редкие, потом все увеличивающиеся. Дождь прекратился, и, поскольку ветер дул так же яростно, небо постепенно светлело. Море, правда, оставалось таким же бурным, и волны бешено обрушивались на берег, так что вход в залив по-прежнему оставался невозможным, и шхуна не могла бы покинуть Эстадос и на следующий день.
На рассвете можно было не опасаться появления пиратов, поэтому Джон Дэвис и Васкес рискнули выйти из грота, где пробыли безвылазно двое суток.
— Ветер, похоже, установился, — сказал Васкес.
— Боюсь, что да, — ответил Дэвис, которого никогда не подводил инстинкт моряка. — Нам нужны были еще десять дней
