Последнее испытание - Скотт Туроу
Сам Кирил ничего не говорит, но энергично кивает. Из-за своей старомодной галантности по отношению к супруге он в ее присутствии в основном соглашается со всем, что она говорит – по крайней мере, при других людях. Стерн давно уже пришел к выводу, что нет более сложных отношений между людьми, чем отношения в браке, и более непрозрачных для окружающих. Какое место занимают дети в этой сложной диспозиции – это зачастую весьма тонкий вопрос с массой нюансов. Таков еще один из трюков матери-природы. Порой два человека проникаются такой страстью друг к другу, что другим людям приходится как бы вклиниваться в эти отношения, искать в них некую свою нишу. Но место Лепа в эмоциональной иерархии, существующей в душе его матери, очевидно.
– Донателла, дорогая моя, – говорит Стерн, – победа в процессе по уголовному делу достигается путем создания сомнений – обоснованных сомнений. Я заверяю вас, что ни у Марты, ни у меня нет намерения попытаться доказать, что в преступлениях, перечисленных в обвинении, виновен Леп. Такая позиция, честно говоря, не выдерживает серьезного анализа. Но при этом любую причину, по которой присяжные могут признать Кирила невиновным, следует считать приемлемой, разве не так? Я знаю, что Леп серьезно беспокоится за отца. Очень часто мы внедряем в сознание присутствующих, в том числе присяжных, некую мысль и даем ей развиваться. И в данном случае наше намерение состоит именно в этом. Позвольте мне напомнить вам, Донателла, что Леп защищен иммунитетом. Так что никакого вреда не будет, если мы кивнем не на Кирила, а в другом направлении, верно ведь?
Донателла, судя по всему, не принимает это объяснение. Она мотает головой, причем так энергично, что у нее трясутся щеки – от этого она выглядит по-настоящему старой.
– Но у Лепа впереди десятки лет карьеры, – говорит она. – Если его репутация будет разрушена, это не станет победой ни для кого из нас.
Донателла бросает через стол взгляд на мужа, который снова послушно кивает.
Лепу в любом случае достанутся как минимум 100 миллионов долларов. К тому же он довольно скоро получит контроль над компанией – это произойдет, когда Кирил либо отправится за решетку, либо уйдет на покой. Однако если присяжные решат, что Леп в течение многих лет работал рука об руку с мошенником, люди в самом деле могут начать подвергать сомнению безупречность его репутации.
Стерн уже запланировал на вечер встречу у себя в офисе с Кирилом с глазу на глаз. Они должны начать обдумывать важный вопрос – какой линии защиты они будут придерживаться. Стерн собирается учесть при обсуждении этой темы то, что сказала за ланчем Донателла. Кирил не раз говорил Стерну, что ни под каким видом не хочет приплетать к делу Лепа – но, правда, он никогда не выражал этого так четко и ясно, как Донателла.
– Я, разумеется, выполню ваши пожелания, – говорит Стерн. – Честно говоря, я сомневаюсь, что у нас есть еще что-то на эту тему, что мы могли бы добавить к уже сказанному.
Пожалуй, единственное, что Стерн подправил бы, если бы имел возможность, – это окончание перекрестного допроса доктора Робб, который проводила Марта. Она говорила отцу накануне вечером, что собирается «позвонить в звонок» по поводу Лепа. Но тонкие, изощренные действия никогда не были ее сильной стороной.
Вскоре ланч заканчивается. Донателла и Кирил собираются ненадолго заехать в ближайший магазин, чтобы выбрать подарок ко дню рождения для одного из своих внуков. Стерн возвращается к зданию суда один на такси, все еще обдумывая только что состоявшийся разговор.
«Это сделал Леп!» Такая линия защиты в течение долгого времени казалась весьма соблазнительным вариантом для адвокатов подсудимого. Например, именно у Лепа как у медицинского директора компании «ПТ» хранились коды, позволяющие раскрыть сведения, содержащиеся в базе данных, если когда-либо возникнет такая необходимость. К тому же именно он в основном поддерживал контакты с представителями УКПМ. Леп при желании мог назваться доктором Пафко в телефонном разговоре с Венди Хох. Стоит Стерну дать волю своим сентиментальным надеждам на невиновность Кирила, как его мысль начинает работать в этом направлении.
Проблема в том, что, когда он и Марта размышляли о возможности взвалить вину на Лепа, оказалось, что эта версия вступает в прямое противоречие с фактами. Леп никогда не стал бы действовать так грубо и пытаться обвести вокруг пальца Венди Хох. Эксперты сходятся во мнении, что человек, имеющий докторскую степень в области информатики, использовал бы куда более элегантные и изощренные способы внесения в базу измененных данных и сопутствующих параметров. А самое главное – у Лепа имеется железное алиби. Кирил все еще сидел в своем компьютере, отправляя Ольге скриншот с неизмененной базой данных, когда, согласно информации из аэропорта, Леп уже сел в самолет, вылетающий в Сиэтл. И он явно отправился в аэропорт из дома, в то время как Кирил говорил с Венди Хох по телефону из своего офиса.
С другой стороны, тот факт, что Леп не является главным виновным в деле, вовсе не означает, что он такой простак, что ни о чем не догадывался – хотя именно это он будет утверждать, оказавшись на свидетельской кафедре. На этом особенно настаивает Марта. Она уже давно утверждает – хотя и не имеет, по мнению Стерна, достаточных аргументов в пользу этой точки зрения, – что, если бы она и ее отец вдруг получили в свое распоряжение машину времени, они бы легко выяснили следующее. Кирил решил позвонить Венди Хох в приступе паники, а затем все рассказал Лепу после того, как тот вернулся из поездки. Именно в соответствии с такой моделью поведения жили эти двое мужчин в течение десятилетий – Кирил неизменно выступал в роли лидера, берущего на себя ответственность, а Леп неизменно послушно следовал указаниям отца. Так они прожили почти пятьдесят лет, и все эти годы для Лепа не было ничего более важного на свете, чем заслужить одобрение отца. Как не раз язвительно замечала Марта, такой человек, как Кирил, который на протяжении десятилетий демонстрировал своему сыну свою неверность по отношению к близким людям, в частности жене, вряд ли способен внезапно измениться и начать стыдиться собственных дурных поступков.
Интересы Лепа представляют юристы из Чикаго. Они устроили жесткий торг, чтобы добиться для своего клиента иммунитета, который тот в конце концов получил. Стерн не имел возможности поговорить с Лепом, пока тот не даст показания перед большим жюри. После того как он это сделал, его адвокаты согласились на две встречи, на которых, возможно, настоял сам Леп. Но встречи прошли со скрипом, и Леп на них
