Нить наяды - Елена Дорош

— Разве? А кража из архива?

— Какая кража? — наморщил лоб Кружилин.

Несколько секунд Кира изучала уровень удивления на его лице. Хорошо играет. Профессионал.

— Я говорю о краже рукописей. Дневников сестер Гиппиус. В девяносто седьмом.

Она ожидала, что Кружилин продолжит изображать недоумение, но он вдруг устало кивнул.

— Я был всего лишь покупателем.

— То есть кражу Потехину Владлену Алексеевичу вы не заказывали? А как узнали о том, что документы продаются? Случайно, наверное?

Кружилин потер лоб, как бы разглаживая морщины, но они снова собрались в изломанные линии.

— Почти. Я был знаком с Потехиным. Когда-то, начиная собирать материалы о Кружилиных, я обращался к нему за помощью в поиске материалов. Наверное, он понял, что может на этом заработать гораздо больше. Когда он принес фотографии документов, конечно, я был шокирован. Он спросил, готов ли я купить подлинники рукописей. Оказалось, что они уже у него. Представился удобный случай, он и вынес их из архива. Не сомневался, что я соглашусь заплатить любую сумму.

— А потом что было?

Кружилин усмехнулся, и морщины сразу разбежались в стороны.

— Вы спрашиваете насчет Потехина? Я не знаю, где он сейчас. Когда в архиве начался шум, он был уверен, что его подозревать не станут. Конечно, в общий список подозреваемых он попал, но не более. В результате похитителя не нашли, дело замяли. Но несколько человек уволили. Его в том числе. Он даже рад был, что так все случилось. Всем рассказывал, что пострадал ни за что, а потом уехал. Больше на связь не выходил. Умер, наверное. Ему уже тогда было далеко за.

Кире было отлично известно, что это не так, но говорить об этом она не стала.

— Кто видел дневниковые записи, кроме вас?

— Никто. Хвастаться ими я не собирался.

— Но ведь рукописи вы не уничтожили. Почему уверены, что их никто не видел?

Кружилин пожал плечами, но в глазах вдруг мелькнуло что-то, и Кира быстро сказала:

— Их видел ваш сын.

— Нет.

— Видел. Константин нашел записи, прочел, поверил в возможность метаморфозы и именно поэтому стал убивать. Все настолько очевидно, что нет смысла скрывать. Когда это случилось?

Он молчал. Кира нагнулась и заглянула прямо ему в глаза.

— Рассказывайте, Кружилин.

— Можно воды?

Кира скривила губы.

— Придется потерпеть. Рассказывайте.

— Я уже говорил, что к детям равнодушен. Когда Саша пришла за помощью…

— Какого рода помощь ей потребовалась?

— Она хотела вылечить сына. Я решил, что она все придумала, и отказал, но она хотела, чтобы я убедился собственными глазами: мальчик серьезно болен. Не знаю, почему, но я согласился на него посмотреть. Может показаться странным, но когда я его увидел, то… Костя очень похож на мою мать. Просто поразительно. Тогда ему было двенадцать, и в его детских чертах я увидел ее, как живую. Как живую…

Кружилин сглотнул.

— В этот миг я понял, что не брошу этого ребенка. Тем более что в его внешности не было ничего болезненного. Только когда мы стали общаться, я понял, что мальчик в самом деле болен. Он не ходил в школу, был на индивидуальном обучении.

Так вот почему она не обнаружила снимков с одноклассниками. Мальчик только числился в школе, а учился дома.

— Со сверстниками не общался, только с родными, а потом со мной, — продолжал Кружилин. — Саша показала его дипломы. Мальчик был одарен. Даже слишком. Ему было восемь, когда он начал писать свои первые программные коды. Но…

— Ему уже тогда ставили этот диагноз?

— Да. Все было очень серьезно, но мы надеялись. Я пытался его вылечить и думал, что частично удалось.

— Вы устроили сына на работу?

— Косте было четырнадцать, поэтому его оформили по документам матери.

— Когда он узнал про того Кружилина?

— Честное слово, не знаю. Он очень хитер. Шизофрения обостряет некоторые возможности человека.

— А вы когда узнали, что ваш сын убийца?

Кружилин глубоко вздохнул и сцепил пальцы рук.

— В июне две тысячи шестого. Увидел репортаж об убийствах и все понял.

— И что сделали?

— Все, что мог, чтобы защитить сына. Я спрятал его ото всех.

— Для этого вы тогда пропали на неделю?

— Да. На большее время я не мог. Костина мать тоже не могла быть с ним. Через нее мальчика легко могли найти. Ей было необходимо оставаться в Москве, чтобы ни у кого не вызвать подозрение. Я нашел надежную женщину, чтобы она ухаживала за ним. Костя… он ведь даже поесть забывает, когда увлечен.

Кира прищурилась. Он называет увлечениями убийства?

Кружилин, кажется, не заметил и продолжал с той же интонацией:

— Я поселил их недалеко от Кингисеппа. Создал Косте все условия для работы.

Для работы, значит? Неужели Кружилин в самом деле не понимает, что его сын — монстр?

— Чтобы сын ни в чем не нуждался, я работал, как каторжный, — продолжал рассказ о своем родительском усердии Кружилин.

— Но ведь мальчику был нужен врач.

— У него были лучшие врачи. Не здесь, конечно. Это было слишком опасно. Я регулярно отправлял его в Германию. Там, в частной клинике, Костя проходил курсы лечения.

— Что случилось в шестнадцатом?

— Он снова сорвался. Понимаете, десять лет после первого случая все было хорошо. Вроде. Мы даже стали надеяться… Повезло, что тогда я тоже был в Москве. Презентовал новую книгу на фестивале, собирался поехать к нему. И тут произошло… это.

— Вы не догадывались, что сын в Москве? Неужели сиделка не сообщила, что он исчез из-под надзора?

— Она… Костя что-то добавил в чай. Он же собирался вернуться через сутки. Эти сутки сиделка проспала. Потом пришлось «Скорую» вызывать. Приводить ее в чувство.

— Вы нашли сына в Кингисеппе или в Москве?

— Он был уже в пансионате, когда я приехал. Сидел на диване и пил компот из сухофруктов. У него был совершенно невинный вид.

Кружилин скривился, словно сдерживая рыдания, но справился с собой.

— Убийства в шестнадцатом году чем-то отличались?

— Нет. Он все сделал точно. Он вообще очень скрупулезно все делает.

— То есть вы не заметили, что в тот момент, когда убили третью девушку, грозы не было?

Кружилин поднес руку к подбородку и стал тереть, стараясь унять дрожь.

— Если вы думаете, что я был в состоянии анализировать…

Он все тер и тер подбородок.

— Когда я стал трясти его, заметил, что у него изрезаны ножом руки. Тогда я подумал, что это девушка пыталась сопротивляться… А потом понял: это он сам… наверное, не дождавшись…

— На теле жертвы крови Константина не было.

— Да-да, он сделал это уже дома. Не мог принять, что