Жулик моей мечты - Дарья Александровна Калинина
Кочерга прабабки Василисы против старинного клинка. Саша почти не сомневалась, что этот нож из собрания музея Бородинского. Но поразмышлять на эту тему у девушки не было времени. Михаил уже кинулся в лобовую атаку.
В другой момент Саша бы растерялась. Она была современным ребенком, чье воспитание было густо замешано на толерантности, и участвовать в настоящих драках ей прежде не доводилось. Редкие стычки с одноклассниками в счет не шли, боевого опыта они ей не прибавили. Но каким-то непостижимым образом она знала, что ей сейчас нужно делать. Знала, в какой момент нужно сделать шаг в сторону, когда нужно поднять руку. Казалось, что кочерга сама направляет ее движения и делает это столь ловко, быстро и четко, что сомнений не было: победа окажется на ее стороне.
Выпад! Удар!
И Михаил неопрятной кучей медленно опустился на пол. На лбу у него вздувалась огромная дуля от полученного им сильнейшего удара кочергой.
– В яблочко! – с удовольствием констатировала Саша.
За секунду до этого дверь, уже давно трещавшая под натиском грубой силы, наконец не выдержала и сдалась. И первому же возникшему в проходе полицейскому довелось увидеть этот последний коронный удар.
Саша обернулась, когда в помещение хлынула волна полицейских, впереди которых был, конечно же, ОН! Ее любимый следователь Милорадов! В глазах его сверкал триумф и что-то еще, чему Саша названия пока что не находила.
Первым делом полицейские кинулись к Михаилу и скрутили его. Тот не сопротивлялся, ошеломленный ударом по лбу, он не мог толком даже шевелиться. Так полицейские и уволокли его, а Саша с еще двумя полицейскими принялись оказывать помощь Василисе, все же пострадавшей во время их жестокой схватки с Михаилом. На правом боку женщины обильно кровоточила рана, Михаил все же сумел пырнуть ножом свою жену.
– Немедленно к врачу, – распорядился кто-то из полицейских. – Тут может быть задета печень.
Василису унесли, и Саша с Милорадовым остались практически наедине.
– Вы все-таки пришли! – произнесла Саша, с благодарностью глядя на следователя. – А я уж думала…
– Что я брошу вас с Василисой без всякого прикрытия? Хорошенького же ты обо мне мнения.
– Но вы сказали…
– Сказал, потому что должен был держать наше появление в секрете. И не мог появиться тут прилюдно. Но это не помешало нам с товарищами с наступлением темноты занять наблюдательные посты возле дома Василисы, чтобы в ответственный момент прийти ей и тебе на выручку.
– Но Глафиру Андреевну вы прошляпили.
– Каюсь. Как-то она мимо нас прошмыгнула. Ловкая старая грымза. Наверное, воспользовалась каким-нибудь тайным ходом, их в этом доме с его закутками полно.
– И Колю вы пропустили, – продолжала вредничать Саша.
– Вот как раз Николай явился к вам по моей просьбе. Памятуя о том, что он был близким другом Антона и сам находился в опасности благодаря той сплетне, которую вы про него распустили по поселку, я попросил его прийти к вам и побыть вплоть до окончания угрозы.
– А соседи Василисы? Они знали?
– Они также были нами предупреждены. Им было сказано, что ночью на участке у Василисы будет произведено задержание опасного преступника. И для их же личной безопасности лучше будет не высовываться из своих домов и никак себя не обозначать.
– Вот почему они сидели тихо, словно мыши! Как мы ни шумели, никто из них и носа не высунул! Но вы рисковали!
– В чем?
– А вдруг преступником оказался бы кто-то из них? Коля или даже кто-то из соседей Василисы?
– Это невозможно, – твердо произнес Милорадов. – Открою тебе тайну, когда мы ехали сюда, то уже знали, кого нам предстоит арестовать.
– Вы знали, что преступник – это Михаил?
– Догадывались. Как ни старался негодяй соблюдать осторожность, но все-таки наследил.
И снова повисла пауза.
– Не знал, что ты умеешь так здорово фехтовать, – произнес неожиданно следователь. – Ты мне не говорила, что занимаешься в спортивной секции.
– Я и не занимаюсь.
– Не может быть, – не поверил ей Милорадов. – Я же видел, как великолепно ты фехтуешь. Твой последний удар я мог наблюдать лично.
– Все дело в кочер…
– Удар был великолепен! Ты фехтовала с таким мастерством, что я невольно залюбовался и даже забыл, что пришел тебя спасать.
И в его глазах в этот миг плескалось такое искреннее восхищение, что Саша решила повременить со своими откровениями насчет волшебной кочерги. Пусть хоть недолго, но она сама побудет в глазах любимого следователя настоящей героиней. Потом, конечно, она ему расскажет, что все за нее сделала старинная кочерга. А пока пусть все идет так, как идет. И у Саши, как у всякого человека, тоже есть свои маленькие слабости, которым время от времени нужно потакать.
Глава 16
Итак, злодейская семейка – мать с сыном, Глафира Андреевна и Михаил, – оказалась в руках полиции. И теперь следователям предстояло определить степень виновности каждого из них. В том, что мать с сыном не всегда согласовывали свои действия друг с другом, стало понятно уже на первых этапах следствия. Так, Глафира Андреевна не считала нужным уведомить своего сына о том, что намеревается самолично расправиться с его супругой.
– Не верила я, что у Мишеньки духу хватит избавиться от этой горгоны в юбке! Хотела помочь своему сыночку. Ведь если не я – его родная мать, то кто заступится за моего мальчика? Кто поможет ему?
И Глафира Андреевна самостоятельно предприняла ряд мер, призванных устранить ненавистную невестку.
– Подпиленная лестница, испорченные крепления полки и банки варенья с битым стеклом – это все ваших рук дело?
Глафира Андреевна в ответ лишь кивнула с достоинством. Состава преступления в своих действиях она не видела и каяться не собиралась. Впрочем, и без покаянных откровений бывшей свекрови Василисы все было ясно. На банке с толченым стеклом нашелся смазанный отпечаток пальца Глафиры. То же самое касалось и лестницы. А моток веревки, идентичной той, чьи обрывки были привязаны к полке и к ножке стола, нашелся в доме у Глафиры. Как ни осторожничала она, а проколы в деле все же допускала нешуточные.
– С мамулей все ясно. Покушение на убийство она себе заработала. А вот что с ее сыночком?
Михаилу были предъявлены уже куда как более серьезные обвинения. Несмотря на уверения Глафиры Андреевны, что ее Мишенька не способен и мухи обидеть, а вот весь мир, напротив, только и думает, как бы унизить и
