Артур Крупенин - Ave Caesar! (Дело о римской монете)
– Где это? – поинтересовалась Марина, показывая на акварели.
– Развалины древнегреческого храма на берегу Коса. Я иногда мечтаю на старости лет перебраться на этот остров и целыми днями вместо телевизора смотреть на море и античные руины.
– Но чем же ты станешь заниматься в такой глуши?
– Я же говорю: буду смотреть из окна, – совершенно серьезно ответил Глеб.
Марина сделал шаг назад, сложила ладони в подобие рамки и пристально вгляделась в акварели сквозь получившееся «окошко».
– Да, я бы, пожалуй, тоже так хотела…
Они сели за стол.
– Ах, какие запахи!
Глеб с удовольствием прочитал небольшую лекцию о кулинарном наследии Апиция, а затем торжественно предложил перейти к дегустации. За изысканной рыбой «по-Цицеронски» последовал не менее изощренный античный десерт под названием Gustum de praecoquis. Вообще-то в переводе с латинского это блюдо называлось «абрикосовой закуской», но Глеб, однажды приготовив его, дерзко причислил полученный продукт к категории сладостей: этакое соте из свежих абрикосов с листьями мяты в заправке из вываренного сладкого вина.
Марина поглощала пищу с видимым наслаждением истинного гурмана, с нескрываемым интересом разглядывая содержимое тарелки. Глеб был приятно удивлен ее аппетитом. Он уже давно понял, что поговорка «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок» является гендерным нонсенсом. Ну да, мужчина ради добавки всегда готов полюбезничать с поварихой – но не более того. Зато женщины идут практически на все, лишь бы простимулировать мужские кулинарные таланты, столь редко встречающиеся в дикой природе. Кроме того, женщина, которая ест с аппетитом, как правило, обнаруживает немалый темперамент в случае, если дело не заканчивается десертом, а доходит до «известных событий», как деликатно называл эту фазу отношений Буре.
Закончив есть и почти уговорив вторую бутылку вина, что тоже было хорошим знаком, они переместились на диван, куда по завершении древней части трапезы были поданы вполне современные кофе и шоколад.
До приезда такси оставался еще целый час. Лезть к Марине с признаниями и тем более с ласками было совсем не с руки, и Глеб уже собирался было прибегнуть к испытанному приему – показать семейный альбом, как вдруг Марина неожиданно заговорила о расследовании.
– Знаешь, я тут подумала… Смотри, все жертвы – молодые ребята, спортсмены. И при этом живут в разных местах и занимаются разными видами спорта. У них нет ничего общего, кроме спортивной фигуры и развитой мускулатуры.
– Ну да.
– Но понимаешь, какая штука… Ты видел, как теперь одевается молодежь?
Глеб кивнул.
– Тогда ты в курсе, что при нынешней моде фигура подростка любого пола почти полностью скрыта под бесформенной одеждой. Ты понимаешь, к чему я?
– Ты хочешь сказать, что убийца…
– Именно! Где-то видел их всех без одежды!
– Но где такое могло произойти?
– А вот этого мы не знаем. – Бестужева задумчиво отставила свою стройную ножку и заметила: – Между прочим, я и сама в детстве бегала спринт и даже, говорили, неплохо бегала.
Затем она вдруг слегка подпрыгнула.
– Ой! Это же очевидно. Чем спортсмен моложе и неопытней, тем чаще у него случаются…
Следующее слово они произнесли хором:
– Травмы!
– Я позвоню, с твоего позволения? – спросил Глеб.
– Хочешь поделиться с капитаном?
– Прямо не терпится.
Стольцев набрал номер, но Лучко, как назло, оказался недоступен. Глеб подождал, попробовал еще и еще раз – безрезультатно. Через минуту раздался звонок, Глеб бросился к телефону – но это был таксист, сообщавший, что уже ждет у подъезда. Марина как-то растерянно улыбнулась. Глеб помог ей одеться. Уже в дверях он стал примериваться, как бы ему поизящнее обставить очередной невинный чмок в щеку на прощание, но Марина спутала ему все карты. Не закрывая глаз, она приблизила свои губы к его рту и крепко обняла за шею.
* * *В первом часу ночную тишину внезапно нарушил звонок мобильного. На экране определился номер Бестужевой.
«Что-то случилось?» – переполошился Глеб.
Однако голос в трубке был спокоен, как будто то, что сейчас будет сказано, уже продумано и решено заранее.
– Ты еще не спишь?
– Нет конечно. У тебя все в порядке?
– Да у меня все отлично. Скажи, а у тебя еще остался этот волшебный абрикосовый десерт?
– Gustum de praecoquis? Ну допустим? – Глеб почувствовал, как бешено заколотилось в груди его сердце.
– Так я могу подъехать? Ужасно захотелось сладкого…
30. Ave, Caesar!
Утром Глеб получил от Лучко эсэмэску с предложением срочно встретиться. Они устроились в кафе в самом центре города. Изучив ассортимент свежей выпечки, капитан остановился на гигантской улитке с изюмом. Глеб заказал себе кофе.
– Мы, кажется, знаем, где его искать, – с ходу сообщил капитан.
– В спортивной травматологии? – уточнил Глеб.
– Хм, для гражданского ты соображаешь совсем неплохо, – промычал Лучко, пытаясь прожевать улитку, отправленную в рот почти целиком.
Затем капитан рассказал о последних событиях и предъявил заключение, подписанное Расторгуевым. Глеб склонился над страницей и обмер. Это ж надо так обмишулиться! Столько ломать голову над латинской расшифровкой, а текст-то, оказывается, был написан по-немецки! Глеб хмыкнул и прочитал вслух:
CEASAR DORTMUND E.V. 1952.
Эксперт в заключении пояснял, что буквы «EV» – сокращение от Eingetragener Verein, что по-немецки обозначает общественно-экономический статус организации, что-то вроде «зарегистрированного общества». Глеб усмехнулся, вспомнив свои нелепые версии про связь фрагментов надписи то с древнеримскими холостильщиками, то с битвой при Мунде. Вот она, сила человеческого воображения!
Наконец капитан выложил на стол присланный Расторгуевым факс с увеличенным изображением клубного логотипа.
«Ave, Caesar!» – на гладиаторский манер про себя поприветствовал картинку расстроенный Глеб. Еще раз проштудировав меню и заказав вишневый пирог, Лучко рассказал про спешный запрос в Германию и про ответ из Дортмунда. Выяснилось, что двенадцать лет назад группа из четырех российских дзюдоистов проводила мастер-класс для членов местного борцовского клуба «Цезарь». Всем россиянам вручили фирменные сувениры – браслеты с эмблемой клуба. Педантичные немцы сохранили в архиве фамилии участников и к понедельнику обещали прислать.
– Значит, в понедельник мы узнаем имя этого гада либо даже его возьмем, – подвел черту капитан.
– Боюсь, в понедельник может быть слишком поздно, – печально возразил Глеб.
– Это почему?
– Помнишь, я говорил, что интервалы между преступлениями почти всегда кратны четырем неделям?
– И что?
– Завтра двадцать пятое ноября, а значит, еще через день истекают двадцать восьмые сутки после убийства.
Капитан нахмурился.
– Продолжай.
– Если моя теория верна, послезавтра маньяк снова выйдет на дело.
– Или же ничего не произойдет, и душитель, как и в прошлом году, ляжет на дно до весны.
– Возможно. А если я все-таки прав?
– Черт, только этого мне не хватало. – Лучко нервно почесал в затылке. – Если я его сейчас упущу, шеф меня изведет, а если спугну, будет еще хуже.
– Если хочешь, можем попытаться взять его прямо завтра, – предложил Глеб. – А вдруг убийца и впрямь окопался в поликлинике?
– Да уж, идеальное место для поиска спортивных молоденьких пареньков. Боюсь, выбора у нас нет. Так что, коли не шутишь, завтра с утра заглянем в гости к этим врачам-вредителям.
Они подозвали официанта и попросили счет. Пока Лучко складывал бумаги в портфель, Стольцев еще раз попросил показать ему присланный Расторгуевым логотип.
«Ave, Caesar!» – словно заклинание, в очередной раз глядя на картинку, повторил Глеб. Такое обращение показалось ему совершенно оправданным, тем более что слово ave по-латыни означало одновременно и «здравствуй», и «прощай».
31. Противостояние
Они подъехали к поликлинике и прямиком направились в крыло, арендованное «СПОРТ-МЕДом». На стоянке перед входом была припаркована серо-зеленая «ниссан-примера». Глеб и Лучко переглянулись. Совпадение? Капитан записал номер и по телефону сообщил дежурному, однако терять время на ожидание ответа не хотелось, и они решили действовать по плану. Лучко решительно распахнул входную дверь.
Контраст между обычным государственным медучреждением и частной клиникой был разительным – дорогая плитка на полу, стены, покрашенные под венецианскую штукатурку, солидная мебель, вышколенный персонал.
В окошке с исконно русской надписью Reception им мило улыбнулась девушка – воплощение профессиональной вежливости. Ее необъятное декольте по чьему-то трезвому расчету, похоже, было призвано вдохнуть утраченную жажду жизни даже в смертельно больного пациента. Глеб про себя назвал ее «народной целительницей». Он аж привстал на цыпочки, чтобы улучшить сектор обзора. И хотя говорил с секретаршей не он, а Лучко, девушка, заметив такой маневр, послушно наклонилась вперед и загадочно улыбнулась, видимо, предвосхищая оздоровительный эффект. Как и было задумано, Глеб остро почувствовал прилив любви к жизни вообще и к ее отдельным проявлениям в частности. Капитан тем временем выяснил все, что надо. Теперь они знали, куда идти.
