Сергей Донской - В Россию с любовью
— Чего я меньше всего желал в этой жизни, — сказал Громов, — так это выделывать коленца перед зрителями. Чтобы быть клоуном или там поп-певцом, требуется особое призвание. У меня его нет.
Регина хотела было возразить, что клоуны и певцы — разного поля ягоды, но с мысли ее сбило изображение циферблата, возникшее на экране. Секундной стрелке осталось сделать один оборот, чтобы часы показали ровно пять.
— Уже утро? — удивилась она.
— Если хочешь, — предложил Громов, — можешь открыть шторы. Не забыла еще, как солнце выглядит?
— Очень оно мне нужно, солнце ваше. В такую рань я обычно дрыхну без задних ног.
— Как насчет передних?
— Со своими ногами я как-нибудь сама разберусь. Без посторонней помощи.
— Смотри не запутайся. — Громов усмехнулся. — А вообще-то выспаться тебе не мешает. Сейчас послушаю сводку новостей и выключу телевизор. Отдыхай.
Регина оперлась на диван локтем и от нечего делать принялась смотреть новости. То, что в таком положении угол стола заслонял ей часть экрана, ее абсолютно не волновало. Она никогда не понимала своего отца, не пропускавшего ни одной информационной передачи. Она вообще его не понимала, как и он ее. Со дня его гибели Регина не проронила ни слезинки. А сегодня вдруг воспоминание о нем причинило ей боль.
— Вам сколько лет? — спросила она у Громова.
— Много.
— Сорок?
Он повернулся к ней и без улыбки ответил:
— Сто.
— А выглядите моложе, — пошутила в ответ Регина.
— Зато чувствую себя значительно старше. — Помолчав, Громов добавил: — Иногда.
— Почему?
— Потому что со временем жизнь начинает утомлять. Когда-нибудь поймешь, к сожалению.
— Я и сейчас понимаю. Лично мне…
— Тихо!
Регина, оборванная на полуслове этим властным окриком, даже не успела обидеться. На экране возникла фотография… Валентина, который почему-то был снят в военной форме и лихо заломленной фуражке. Еще больший сумбур в мысли Регины вносил заунывный голос за кадром:
— …и его водитель скончались на месте. Как сообщили нам представители московского военного округа, подполковник Рябоконь Сергей Леонидович занимал должность начальника особого отдела. Расследование обстоятельств его гибели в настоящее время…
Голос диктора уплыл куда-то, когда перед глазами Регины возникли кадры, снятые на месте происшествия. Ночное шоссе, освещенное прожекторами и фарами автомобилей: милиция, «Скорая помощь», микроавтобус, солидная иномарка и даже пожарная машина. Груда искореженного металла посреди лоснящейся лужи. Возбужденно жестикулирующие люди. И два окровавленных тела прямо на асфальте. Наткнувшись на них, объектив камеры поспешно переместился на лицо румяного милиционера в белой портупее через плечо.
— Осмотр места ДТП, тсзть, позволяет сделать вывод, — веско заявил он. — Потерпевшие, тсзть, совершали обгон со значительным превышением скорости. — Широкий, но совершенно ничего не объясняющий жест. — В это самое время по встречной, тсзть, полосе двигалось транспортное средство, именуемое «КамАЗ». — Оператор мельком показал зрителям мятую кабину грузовика, а милиционер, посопев немного, выдал заключительное резюме: — Тсзть, данное столкновение явилось результатом неосторожности водителя легковой автомашины, которая, тсзть, и привела к вышеупомянутому столкновению, вызванному… вызванному…
Так и не выпутавшись из словесных дебрей, милиционер приосанился, но его тут же сменил обозреватель ТВ-6, человек тщедушный и изнуренный какими-то неведомыми недугами. Голова его так и клонилась набок под тяжестью массивных очков. Демонстрируя всем своим видом, каких героических усилий ему стоит сидеть прямо перед камерой, он уныло пробубнил:
— Водитель «КамАЗа» с места аварии скрылся, однако, как утверждают компетентные органы, задержание его произойдет в самом ближайшем будущем. Представитель военной прокуратуры, с которым побеседовал наш корреспондент, настаивает на том, что следствие должно проводиться его ведомством, а не Федеральной службой безопасности. Вместе с тем, как утверждает он, нет никаких оснований подозревать, что гибель начальника особого отдела подполковника Рябоконя явилась результатом умышленного покушения.
Регина решила уже, что Валентин лишь померещился ей, но тут телевизор услужливо продемонстрировал ей все тот же снимок. «А ему идет военная форма, — машинально отметила девушка и так же машинально добавила про себя: — Шла».
— Знакомый?
Стрельнув глазами в сторону задавшего вопрос Громова, Регина помотала головой:
— Нет. С чего вы взяли?
— Лицо у тебя изменилось, девочка.
— Устала я. Глаза слипаются.
— Ну-ну, — неопределенно хмыкнул Громов. — Отдыхай. Если ненароком жених приснится, передавай ему привет. А лучше сразу попытайся до меня докричаться. Я тебя разбужу.
* * *Спальня еще хранила запах женщины, мечтавшей сделаться здесь полноправной хозяйкой. Но всевозможным безделушкам, которыми Лариса метила облюбованную территорию, было теперь место на мусорной свалке. Если хранить предметы, напоминающие о людях, с которыми ты когда-то был близок, то целый музей получится. Бесконечная выставка горестных воспоминаний.
Достав из кобуры «смит-вессон», Громов подошел к зеркалу и, крутанув оружие на указательном пальце, направил его на собственное отражение. Пятнадцать минут абсолютной неподвижности, на протяжении которых ты целишься в дуло собственного револьвера, отличная тренировка для каждого стрелка. Но этим утром сосредоточиться Громову не удалось. Сказывалась выпитая почти натощак водка, волнение, усталость.
— Ладно, ты тоже отдыхай, — велел он своему отражению. — А то непонятно, кто кому видится — ты мне или я тебе.
Опрокинувшись на кровать, Громов заложил руки за голову и прикрыл глаза. Всплывший под сомкнутыми веками образ подполковника Рябоконя достаточно было лишить форменной фуражки и погон, чтобы он превратился в Валентина Мезенцева, о котором с таким восторгом отзывалась мать Регины. Теперь стало ясно, откуда у мнимого бизнесмена военная выправка и усы. Без одной звезды тот самый «ну настоящий полковник», о котором грезят женщины не первой молодости.
Начальник особого отдела не просто руководил операцией, но и принимал в ней непосредственное участие. Дорогие подарки девушке делал, наркотиками ее потчевал, при случае натягивал по-походному. В результате цель была достигнута. Пилот Северцев собственноручно пронес в кабину самолета взрывчатку, подложенную ему не где-нибудь, а в родном доме.
В том, что Рябоконь и Мезенцев являлись одним и тем же лицом, сомневаться почти не приходилось. Реакция ошеломленной девушки, услышавшей репортаж о гибели жениха, была достаточно красноречивой. Точно так же Громов был убежден в том, что ночная автокатастрофа являлась лишь одним из многих способов отправить уже ненужного подполковника в отставку, из которой не бывает возврата.
Преступники в погонах не могли знать о том, что подразделение экстренного реагирования фактически прекратило расследование теракта. Обеспокоенные тем, что Громов начал копать глубже, чем ожидалось, они приняли контрмеры. Первым делом попытались устранить Громова руками депутата Шадуры. Акция вызвала эффект, прямо противоположный ожидаемому. Вместо того чтобы угомониться на прозекторском столе, Громов помчался в аэропорт и там напал на след, который мог завести его достаточно далеко. Тогда, чтобы помешать его расследованию, была застрелена вдова летчика, затем дошел черед до дочери Северцевых. Когда выяснилось, что девушка не скончалась от передозировки, за ней отправилась группа захвата. Возможно, подполковник опередил события, доложив наверх, что Регина уже не способна давать показаний никому, кроме всевышнего на небесах. Руководство отблагодарило Рябоконя за верную службу таким образом, чтобы он тоже замолчал навсегда. Известный военный принцип: или грудь в крестах, или голова в кустах. Одно не только не исключает второго, но и зачастую способствует ему.
Такая вот неприглядная получалась картинка, собранная из отрывочных фрагментов. Никакой легкости от того, что все факты встали на свои места, Громов не испытывал. Логическая цепочка, выстроенная им, обрывалась на смерти начальника особого отдела. Что, собственно, давало Громову понимание роли Рябоконя во всей этой темной истории? Даже если Регина признается, что злополучный термос вручил ей ухажер, это не поможет выяснить, кто стоял за ним.
Военная мафия? Разумеется. Но это понятие слишком абстрактное. Военную мафию не арестуешь, обвинения ей не предъявишь, за решетку ее не упрячешь. Тут нужен кто-то конкретный, обладающий Ф.И.О., званием, должностью. Потому-то с призрачной субстанцией не повоюешь. Это то же самое, что пытаться достать кулаками юридическое лицо, которое вроде есть, но в то же время как бы и не существует вовсе. Миф, химера. Из той же зловещей оперы, что и призрак коммунизма, бродящий по Европе, вездесущий дьявол, зло под солнцем… Чересчур глобальные проблемы, чтобы всерьез волновать Громова. Проще всадить пулю в лоб первому попавшемуся бандиту, чем строить из себя непримиримого борца с мафией, призывая искоренить ее общими усилиями. Проще и во всех отношениях полезнее для общества.
