Чингиз Абдуллаев - Стандарт возмездия
Ты и Раскольник — мои лучшие снайперы. Поэтомy я и взял вас на эту операцию.
— Когда кончать с ребятами? — уточнил Цапов.
— Прямо сейчас. Раскольник приедет ко мне через полчаса.!
— Не нужно, — возразил Цапов, — он мне не нужен. Я сам ними разберусь.
— Меня всегда поражает, что ты, в общем умный человек иногда идешь на глупый, неоправданный риск. Зачем тебе нужно? Вдвоем вы с ними разделаетесь без особых проблем.
— Я думаю, нам нужно немного подождать, — вдруг предложил Цапов, — хотя бы несколько часов.
— Почему подождать? — нахмурился Афанасий Степанович. Он не любил, когда обсуждали его приказы.
— Если один из них работает на легавых, то он обязательно попытается сегодня с ними связаться, узнав о том, что груз уходит из Бухары и он больше не будет его сопровождать. Кроме того, они только вчера узнали о том, что груз, который мы тоже охраняли на протяжении всего пути, не настоящий. Я спрашиваю себя, что бы сделал агент в такой ситуации? Он бы попытался сразу связаться со своими хозяевами. Значит, будет лучше, если мы пока будем просто следить за парнями. И здесь без помощи Ахмеда мне не обойтись.
Афанасий Степанович с удивлением слушал своего подопечного. Он не мог не признать, что тот был прав. Афанасий Степанович был достаточно опытным человеком, чтобы не упорствовать в своем решении.
— Ты сильно прибавил за последнее время, Константин, — с уважением сказал он, — я работаю с тобой уже столько времени и могу сказать, что ты очень сильно прибавил. Я, кажется, могу с тобой согласиться. Но ждать мы будем только до трех часов дня. Если ни один из них не проявит активности, ровно в три часа дня ты попросишь машину у Ахмеда, которого я предупрежу заранее, и лично вывезешь их за город. Если ты считаешь, что справишься один, тем лучше. У Раскольника и так слишком много дел.
Цапов кивнул головой, соглашаясь. Через десять минут он уже возвращался в «БМВ» к дому, где жили его спутники по нелегкому путешествию.
В гостинице, где остановились Ибад и его спутники, раздался телефонный звонок. Ибад подошел к телефону.
— Вы можете приехать поговорить о вашем товаре сегодня через два часа, — сообщил Ибаду неизвестный.
Ибад положил трубку. Потом, подумав немного, вышел из своего номера, прошел по коридору и вошел туда, где оставались его спутники.
— Идите за мной, — приказал он обоим.
Оба боевика молча поднялись, отправляясь за Ибадом. Несовершенная система аэропортовских проверок тем не менее не позволяла провозить оружие, так как они пересекали государственную границу между Туркменией и Узбекистаном. Но уже в самом Ташкенте представитель Курбана-ака выдал им оружие. Найти оружие в распавшейся на куски огромной стране было не трудно, в Ташкенте они просто сдали оружие в багаж, упаковав его в чемоданы. При досмотре проверяли только личный багаж, который пассажиры проносили с собой в самолет, и все посланцы Курбана-ака сумели провезти оружие в Бухару, где должны были принять деньги, а затем на поезде выехать в сторону Ашхабада.
Государственная граница между Туркменией и Узбекистаном проходила в ста двадцати километрах от Бухары, куда вел железнодорожный путь на Чарджоу. Между станциями Алат в Узбекистане и Фараб в Туркмении их должны были ждать автомобили, пересев на которые посланцы Курбана-ака обязаны были привезти деньги в Ашхабад. План, продуманный в деталях, был привычным делом для боевиков, которые уже много раз совершали рискованные вояжи по Средней Азии, доставляя деньги и грузы.
Традиционно считалось, что система абсолютного подчинения, характерная для итальянской, а особенно сицилийской мафии в лице всемогущих «крестных отцов», не имела аналогов больше нигде в мире. Но на Востоке были свои мафиозные кланы и своя система абсолютного подчинения. Она была более жесткой и более строгой, чем даже в Сицилии. Тысячелетний опыт феодальных отношений, несколько прикрытый социалистической фразеологией в двадцатом веке, сказывался на отношениях внутри мафиозных кланов Востока.
Социалистический опыт был во многом прикрытием феодализма, когда первый секретарь Центрального Комитета, по сути, был падишахом, секретари обкомов — эмирами, а секретари местных райкомов — беками или ханами, которым все подчинялось. Разница состояла лишь в том, что все одинаково боялись Москвы и играли в социалистические игры, признавая навязаные им правила.
Боевики следовали за Ибадом по коридору. Они дошли до номера, где остановился их загадочный гость. Постучали в дверь.
— Осман, — позвал Ибад, — ты спишь?
— Нет, — Рустам открыл дверь. В соседнем номере его коллеги слышали каждое их слово.
— Я еду получать груз. А ты жди меня в гостинице, — строго сказал Ибад.
— Один из наших парней останется с тобой. Постарайся никуда не уходить и никому не звонить. Иначе сделка может не состояться. Где и когда ты должен встречаться с курьером?
— Сегодня в три часа у мечети, — ответил Рустам.
— Хорошо. Но мы поедем на встречу вместе. Сначала я проверю деньги, а потом ты получишь груз. И, клянусь аллахом, если что-нибудь будет не так, я лично тебя убью.
— Не нужно меня пугать, — сказал гость, — я уже пуганый. Вы меня долго проверяли в Ашхабаде.
— Плохо проверяли, — сказал Ибад и вышел за дверь в сопровождении своего человека. Второй боевик остался в номере Рустама.
В соседней комнате, где слышали весь разговор, Ашимбаев взглянул на своего напарника.
— Иди за ними, — сказал он, — но будь осторожен. Если они возьмут машину, не рискуй и возвращайся обратно.
— Понял, — начал собираться Шадыев. Ашимбаев достал свой мобильный телефон, набрал номер телефона Матюшевского.
— Это я, — коротко сообщил он, — мы приступаем к операции. Они выехали за грузом.
— Понял. Мы будем у мечети, как договорились.
— Будьте осторожны. Он что-то подозревает. Скажите Георгию, что они собираются проверять деньги. Могут быть любые неожиданности.
— Я понял. Сейчас он внизу в ресторане обедает. Эдуард сидит за соседним столиком.
— До свидания, — отключился майор.
Рустам понимал, что сегодня будет самый трудный день в его жизни. И внутренне готовил себя к испытаниям, еще не зная, что ему предстоит пережить в этот солнечный день в Бухаре.
Глава 34
Пахло чем-то неприятным и острым. Он пошевелился, открыл глаза. Над ним был белый потолок. Напротив — такая же ровная белая стена. Он перевел взгляд на стоявшую рядом с его кроватью женщину. Она была одета в белый халат, лицо с сильно выcтупающими скулами, раскосыми глазами обрамляли светлые волосы.
«Перекрашенная, наверно», — с неприязнью подумал Сергей и попытался понять, где он находится. Медсестра всадила ему укол, и он застонал от неожиданной боли. Очевидно, женщина подсознательно чувствовала, что не нравится пациенту, и вымещала свою женскую неустроенность на мужчинах, виноватых в ее одиночестве.
Она протерла место укола ватой и низким грудным голосом разрешила повернуться на спину. Сергей почувствовал, как трудно ему поворачиваться в постели. И только потом вспомнил о своем ранении и побоях.
Медсестра вышла, а он лежал, пытаясь вспомнить, что именно произошло в тот вечер. Сначала его отпустили, потом он застал бардак у себя дома. Затем он избил водителя и, забрав его автомобиль, поехал на дачу к Горелому. Остальные события он вспоминал, словно в тумане.
Память выхватывала лишь разрозненные куски случившегося. Он помнил вертолет, взрывы гранатометов, убитого Горелого, который что-то шептал ему.
Потом он уходил, прорываясь с боем к машине. Еще он вспомнил, как оставил этот автомобиль и забрал новый. Он даже помнил, как схватил за волосы незнакомую женщину, от которой так приятно пахло духами, и прижал ее лицо к своим коленям.
Больше он не помнил ничего. Сильно болела голова, и он дотронулся до своих волос. На голове была тяжелая повязка. «Разве меня ранили в голову?» — удивился Сергей, не помнивший, как это случилось. Ему казалось, что он был ранен только в грудь, когда, истекая кровью, пытался уйти подальше от дачи Горелого. Но он еще, кажется, задержался и что-то искал. Что он искал?
Скрипнула дверь, и в палату вошел красивый темноволосый мужчина в белом халате. Сергей напрягся, пытаясь вспомнить лицо этого человека. Нет, он точно его никогда не видел. Видимo, вошедший был врач, так как он сел рядом с ним у кровати и спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Херово, — честно признался Сергей, — голова сильно болит, да и двигаться трудно.
— Скажите спасибо, что вообще ваша голова выдержала такие побои. Она у вас была проломлена в двух местах. Вы были без сознания.
— Как это проломлена, какие побои? растерянно спросил Сергей, — А вы не помните сами? — строго спросил незнакомец в белом халате.
— Нет, — честно признался Сергей, — ничего не помню. Он точно помнил, что рылся в земле. Что он искал? И почему его били? О каких побоях говорил врач?
