Алексей Макеев - Московский инквизитор (сборник)

Не ожидавший такого, Гуров даже несколько растерялся, хотя виду и не подал, а предложил:

— Пошли поужинаем, пока буфет не закрылся. И жене позвони, чтобы сумку собрала и завтра утром на проходную отвезла — здешний сотрудник на обратном пути заберет.

— Уже — меня Андрей предупредил, — раздеваясь, сказал Стас. — А ужинать я не буду — у Сидоркиных поел.

Это был уже откровенный афронт. Выходя из номера, Лев повернулся к лежавшему лицом к стене Крячко и язвительно произнес:

— Между прочим, эта твоя глыба выжила из города директора детского дома, бывшего военного и орденоносца! Тот, видите ли, что-то нелестное в ее адрес сказал!

— Сходим, поговорим, разберемся, — пообещал, не поворачиваясь, Стас. — Когда вернешься, не шуми, пожалуйста.

Окончательно разозленный Лев вышел, а Крячко лежал и думал, что Лева становится совершенно невыносимым и чем дальше, тем больше неуправляемым. Но откуда в нем вдруг появилась эта злость? На них с Петром он пока не срывается, но, судя по всему, это дело времени. Нет, ангелом он и раньше не был, но хоть мог держать себя в руках, а сейчас начал на людей бросаться. Он, конечно, сыщик от бога, но кто сказал, что даже таким все позволено? И, горестно вздохнув, Крячко уснул.

Вернувшийся из буфета Гуров сразу понял, что Стас действительно спит, а не притворяется. Он тихонько разделся и лег — кровать тут же предательски взвизгнула всеми своими старыми пружинами, и он замер, но Крячко продолжал спокойно сопеть, и Лев расслабился. Еда в буфете оказалась такой дрянной, что автоматически обеспечивала ему изжогу, так что нужно было срочно что-то придумать с готовкой, хоть те же обеды быстрого приготовления купить, потому что, судя по сегодняшнему разговору с Косаревым, на постой его в этом городе никто не возьмет.

Пробуждение было безрадостным. Погода испортилась, и накрапывал противный мелкий дождичек, туалет на этаже был до того обшарпанным, что заходить противно, а из лейки душа вода текла еле теплая и такой тонкой струйкой, что приходилось постоянно подлаживаться под нее то одним боком, то другим. К тому же завтрак в буфете ничем не отличался от ужина. Все это, естественно, ни бодрости духа придать, ни рабочего настроения создать Гурову не могло. А вот Крячко отнесся ко всему этому как к само собой разумеющемуся, и хотя, как обычно, не балагурил, но и недовольства не выказывал.

Направляясь к райуправлению полиции, они еще издалека увидели, что рядом с ним стояли машины: кунг, «Ниссан» с московскими номерами, на котором, скорее всего, приехал переводчик, потрепанный четырехдверный джип с кузовом — явно рабочая лошадка Сидоркина-младшего, четырехдверная «Нива», а вот пятая… Пятая была с дипномерами.

— Кажется, именно это в народе называется трындец, — тихо произнес Крячко и, остановившись, повернулся к Гурову: — Лева, ты большой мастер рубить дрова. Причем так, что во все стороны летят не только щепки, но и поленья. И тебе уже давно глубоко плевать на то, что одно из них может кого-то очень чувствительно по маковке приложить. Я не знаю, что ты вчера натворил, но вот за это, — он глазами показал на машину с дипномерами, — отымеют в самой извращенной форме всех по нисходящей, а крайним будет Орлов. Ты бы его лучше просто пристрелил, чтобы не мучился. Гуманнее было бы!

Крячко пошел к машинам, а Гуров задержался, пытаясь сообразить, как поступить. То, что Косарев прогнется под Сидоркина, у него сомнений не вызывало, но присутствие представителя консульства или посольства на допросе иностранца согласовывается через МИД, а это значит, что у Михаила и там все схвачено. Да, кажется, он подставил не только себя, но и Петра по полной программе. Но отступать было поздно, и он решительно направился к машинам. А там Крячко, включив на полную мощь свое обаяние, уже пытался хоть как-то спасти ситуацию.

— Михаил Ильич, а ведь я вчера у вас дома был. С батюшкой вашим познакомился. Впечатление неизгладимое — мощнейший старик! Да его и стариком-то не назовешь! Любому молодому сто очков форы даст и обгонит! Матушка ваша, хоть я с ней и не разговаривал, но сразу ясно, что душевнейший человек! Ну а дети — просто восторг!

— Спасибо на добром слове, — спокойно отреагировал на этот всплеск эмоций Сидоркин. — Вы папе тоже понравились.

— А вот теперь я вам спасибо скажу, — очень серьезно заявил Стас. — Похвала такого человека, как он, дорогого стоит!

Гуров же, решив, что семь бед — один ответ, так благожелательно настроен не был и, подойдя, предложил:

— Ну, что? Выдвигаемся?

— Да! — сказал Михаил. — Надеюсь, вы не будете против, если при проведении вами следственных действий будет присутствовать представитель посольства Республики Таджикистан? — и сделал легкий поклон в сторону стоявшего рядом с ним хорошо одетого смуглого темноглазого мужчины. — С МИДом все согласовано.

— Я знаю законы и правила их применения, — сухо ответил Лев. — Но я не понимаю, почему такой, казалось бы, рядовой случай вызвал столь пристальный интерес посольства.

И услышал произнесенный на чистейшем русском языке ответ:

— К сожалению, не все люди в нашей стране могут найти достойную работу, чтобы содержать свои семьи. Они вынуждены уезжать на заработки за границу, в том числе и в Россию. Но большинство из них делает это нелегально, из-за чего их жизнь здесь складывается непросто. Тем больше мы ценим людей, которые официально приглашают на работу моих соотечественников, обеспечивая их не только жильем и работой, но и защитой. Мы давно сотрудничаем с господином Сидоркиным, убедились в его безукоризненной честности, и до вчерашнего дня ни у кого никогда не было ни малейшего повода усомниться в законопослушности как господина Сидоркина, так и работающих на его предприятии моих соотечественников. Вы стали первым. Мы очень дорожим сотрудничеством с господином Сидоркиным, которое планируем развивать и в дальнейшем, и нам стало очень интересно узнать, что же могло послужить причиной столь пристального интереса, — с нажимом произнес он, — правоохранительных органов к ООО «Чистота» и его сотрудникам как российского, так и иностранного гражданства. Мой ответ вас удовлетворил?

— Вполне, — кивнул Гуров, поняв, что урожай шишек будет богатейшим, как бы с головой не завалило.

— Тогда я предлагаю следующее, — начал Михаил. — В моем джипе поеду я, представитель посольства, переводчик и мой адвокат. Вы, господин Гуров, — на «Ниве», а поскольку дороги вы не знаете, то машину поведет мой охранник. Ну а кунг предназначен для рабочих. Возражений нет?

— А я тоже с вами поеду, — предложил Крячко. — Со сторожем-то никто толком не говорил! Пока вы будете своими делами заниматься, я с ним и побеседую, чего время терять?

Все согласились, расселись по машинам и поехали. Неизвестно, о чем шла речь в джипе, а вот в «Ниве» царило гробовое молчание. Крячко судорожно искал выход из положения, чтобы как-то выгородить Орлова. Гуров же, понимая, что не просто заигрался, а по-крупному зарвался, занимался самобичеванием, и спасти его могло только одно — очень быстро найти преступников, а в том, что их будет несколько, он не сомневался — одному человеку совершить такое было бы не под силу.

Увидев такую кавалькаду, сторож даже несколько растерялся, но шлагбаум поднял. Воспользовавшись остановкой, Стас вышел из машины, а остальные поехали дальше. Подойдя к сторожу, Крячко предъявил удостоверение и предложил:

— Поговорить бы нам, отец!

— Ну, пойдем в мой вагончик, сынок! Не лето еще! — рассмеялся сторож. — Только я ведь, пожалуй, ненамного тебя старше.

— Брось! — удивился Стас. — Борода-то совсем седая!

— Так она зимой очень хорошо греет, вот и отпускаю, а по весне сбрею, — объяснил тот.

Они вошли в вагончик, и, пока сторож, как он выразился, взбадривал чай, Крячко огляделся. В этом, казалось бы, небольшом помещении было все необходимое: диван, над которым на старомодном плюшевом ковре висела двустволка, холодильник, с телевизором на нем, печка-буржуйка, столик, а над ним полка с посудой, шкаф, служивший, вероятно, для всего сразу, а в углу валялся старый матрац.

— Для собак, — мельком глянув на Крячко, объяснил сторож. — Так-то у них будка снаружи стоит, а уж если совсем мороз, я их внутрь запускаю.

— Чего ж ты себе другую работу не нашел? — удивился Стас.

— Была работа, — вздохнул тот. — Только жену мою она раньше срока на тот свет забрала, а меня инвалидом сделала.

— Вредное производство, — догадался Крячко.

— Оно самое. Мы с ней оба с деревни, думали, там и денег побольше платят, и на пенсию пораньше выйдем. Вернемся с ней в деревню, домик купим и заживем на славу. А получилось так, что до пенсии она не дожила, а я вот до инвалидной докатился. Квартиру двухкомнатную, что мы от завода получили, я дочке оставил — она мужа привела, двое детишек у них, а тут я со своими болячками. В деревню ехать? Ну какой из меня сейчас работник? Вот и дал я объявление, что ищу работу сторожа при дачном кооперативе. Так здесь и оказался!