Фридрих Незнанский - Абонент недоступен
– Не отвлекайся, пожалуйста, – вежливо предложил Леопард.
– Ага, да, извините. Так вот, когда котлован наконец разрыли, тут карандаш и проклюнулся. Японец в панике, сел в свою тачку и деру подальше. А куда подальше? В Японию, что ли? Велкам ту Москва, товарищ Самурай-сан. Затем к котловану примчались наши люди, ну и Смерть, само собой, примчался. Вот и все дела.
– И все же я что-то недопонял, – нахмурился Леопард. – Источник излучения установлен или нет?
– По всей видимости, пока нет. Но активные поиски продолжаются. Впрочем, это все случилось только полчаса назад.
– Полчаса назад?! – Леопард вскочил со своего места. – Так какого же черта тогда Смерть молчал, пока мы занимались всей этой хренотенью с канализационными люками?
– Подожди, не кипятись, – примирительно сказал Угорь. – Он просто не хотел нас беспокоить по пустякам. У этих япошек их индикаторы возбуждаются даже на микроволновые печи. А однажды у одного журналиста из «Асахи» заверещал в самый разгар пресс-конференции генерала Лебедя.
Японец же, согласно заведенной традиции, с пресс-конференции моментально ретировался, а потом написал, что, скорее всего, у Лебедя вместо головы ядерная боеголовка и что он вообще – живое воплощение ракеты SS-20.
– Ну а как закончилась пресс-конференция? Паника была? – поинтересовался Тарантул.
– А никто ничего и не заметил.
– Тогда почему у японца завизжал его карандаш, как ты говоришь? Может, кто-то пронес с собой бомбу или еще какую-то фигню, чтобы покончить с товарищем генералом?
– Не пори ерунды, Трантул. Какие могут быть бомбы, когда там охраны – пять кордонов.
– Тогда что это по-твоему?
– Я думаю, японский журналист не ошибся.
– Что ты этим хочешь сказать? – сдвинул брови Леопард.
– От Лебедя исходит такой мощный поток неизрасходованной энергии, который вполне можно спутать с рентгеновскими лучами.
– Ну, это уже точно ерунда какая-то, – парировал Тарантул.
– Никакая не ерунда. Ты слыхал что-нибудь о пассионарности?
– Ну, слыхал. А какое это имеет отношение к рентгеновским лучам?
– Согласен, никакого. Пока никакого. Но кто знает, какова природа пассионарности с точки зрения интегрального исчисления.
– Все, профессора, кончай базар, – произнес Леопард. – Приехали.
Будка «Мосгорсвязи» прижалась к обочине и замерла как вкопанная. Задние двери, похожие на ворота, вновь распахнулись, и на землю попрыгали «красноярцы», которых невозможно было отличить от мирных городских рабочих.
Со стороны свежевырытого котлована к ним быстро приближался Смерть, который, в отличие от коллег, был облачен в новенький, с иголочки элегантный костюм темно-синего цвета и недешевый галстук. В одной руке был портфель, в другой – сотовый телефон.
Волосы на голове уложены самым аккуратным образом. Словом, типичнейший новорусский яппи.
– Здравствуйте, друзья, – произнес он тоном, подражающим официальным церемониям. – С прибытием.
– Ага, – только и сказал Леопард.
– Чего тут у тебя? – спросил Тарантул. – Веди, показывай.
– Пошли, – кивнул Смерть в сторону котлована. – Идите за мной.
Все пятеро «красноярцев», которых возглавлял холеный Смерть, двинулись к вырытой посреди Москвы огромной яме. Остановившись у края, стали смотреть вниз, где в самом центре с поднятым кверху ковшом замер экскаватор польского производства с черной надписью «Стальова воля» на желтой стреле. Людей в котловане не было. Все рабочие прогуливались неподалеку в тени лип, куря сигарету за сигаретой, прячась от неимоверной жары.
– Если верить аппаратуре, – начал Смерть, – источник излучения находится вон в том дальнем углу.
– Что там? – спросил Леопард. – Выяснили уже?
Смерть достал из портфеля большой лист ветхой бумаги, развернул. Это была карта подземных коммуникаций.
– Вот здесь, – Смерть ткнул пальцем в план, – когда-то находился центральный канализационный коллектор всего центрального района Москвы. Но после завершения строительства нового старый коллектор решено было закрыть, однако руки до этого так и не дошли. С тех пор это пустующее подземное пространство.
– Пустующее? – спросил Леопард. – Значит, туда можно проникнуть хоть прямо сейчас. Тогда какого черта мы здесь стоим?
– Подожди, не гони беса, – осек его Смерть. – Все не так просто. Неужели ты думаешь, что мы все это время вот стояли и ждали вас, не в состоянии пошевелить ни единой конечностью?
– Нет, конечно, я так не думаю, – спокойно ответил Леопард. – Тогда в чем же там дело?
– А дело в том, что весь коллектор залит по самое горло бетоном.
– Чего-чего? – Леопард вскинул брови. – Каким еще бетоном? А кто его туда заливал?
– В том-то и дело, что об этом ни одна городская служба не может сказать ничего вразумительного, – сказал Смерть. – Все покрыто тайной и мраком. Бетончик, между прочим, свеженький, но застыл же, зараза, теперь, что камень.
– Понятно, – сказал Леопард, почесав затылок. – Имеются на этот счет хоть какие-то идеи? У меня, например, голова – пустой чайник. А если и приходят в голову мысли, то только о взрыве. Надо полагать, что ломом или отбойным молотком сюда не подкопаешься.
– Да, дела, – произнес Тарантул. – Не знаю, как у вас, у меня в голове только одна мысль – если там не наша бомбочка, тогда какого хера, спрашивается, кому-то понадобилось всю эту штуковину заливать бетоном, о котором никто и слыхом не слыхивал?
– Сколько у нас времени? – спросил Смерть, обращаясь к Леопарду.
– Времени? О каком времени ты говоришь? – отозвался старший «красноярец». – Наше время вышло еще вчера. Итак, друзья, нам нужно взять себя в руки и немедленно придумать способ, как добраться до источника излучения. Взрывать здесь мы не можем. Думайте, думайте. Все думайте.
– Не думать надо, а действовать, – заключил Смерть, задумчиво осматривая котлован.
Гордеев и Лена явились домой, сдирая с себя испачканную подземным вояжем одежду, горячими струями душа смывая с уставших тел въедливую пыль.
Телевизор по всем каналам муссировал одну и ту же информацию – о взрыве жилого дома, – склоняя ее на все возможные и невозможные лады. Все было как всегда: телевизионщики рутинно делали свою работу – боролись за рейтинг. Поэтому каждая следующая версия, дающая якобы исчерпывающее объяснение случившемуся, была страшнее и убедительнее предыдущей. Один из комментаторов настолько увлекся, что вполне серьезно допустил, что этот страшный взрыв – не иначе как космического происхождения, вроде падения Тунгусского метеорита, только гораздо меньших размеров. Пока меньших, как заверил обозреватель, нагоняя ужас на мирное население. Гордеев и Лена только от души рассмеялись, возможно, впервые за последние двое суток. После недавнего триумфального шествия по экранам страны голливудского блокбастера «Армагеддон» идея столкновения с космическими объектами, похоже, нашла свое реальное отражение в повседневной жизни. Хотя взрыв дома никак нельзя назвать явлением повседневной жизни. Поэтому у граждан, чьи уши никогда в жизни не слышали жутких завываний воздушной тревоги, версия, что это самое настоящее из ряда вон выходящее событие, нисколько не вызывает удивления. Тем не менее реальность была такова, что придумать что либо похуже было совсем не просто. Москва заминирована, это факт. И это не просто парочка-другая противотанковых мин, а это настоящая ядерная боеголовка, которая до сих пор хорошо спрятана где-то в центральном районе столицы. Таким образом Москва, а, значит, и вся остальная территория России, находится во власти дьявола. Но это лишь временное явление, думал Гордеев, хотя абсолютной уверенности у него не было.
– А ты знаешь, Лена, – говорил Юрий, – этот паренек с версией о внеземном происхождении взрыва не так уж далек от истины.
– Ты это серьезно? – удивилась Лена, которая мирно полулежала на диване, нанося на ногти пурпурный лак.
– Да, дорогая, совершенно серьезно. Ну, за исключением некоторых деталей, которые сейчас можно совершенно безболезненно опустить. Ради красного, так сказать, словца.
– Что ж, милый, тогда аргументируй, пожалуйста, свои красноречивые выводы.
– А чего тут аргументировать, если все ясно, как божий день. Тем, кто все это устроил, действительно не место на Земле. Такое впечатление, что они на самом деле прибыли сюда с какого-нибудь Сатурна или Марса, как в фильме «День Независимости». Понимаешь, к чему я клоню?
– Ну, так, смутно как-то. – Лена помахала в воздухе наманикюренной ручкой. – Продолжай.
– Посуди сама: для них здесь нет ничего святого, ничего совершенно, никакого уважительного отношения ни к чему на свете. Я этот свет имею в виду, естественно. Жизнь человека для них – пустой звук, такой же пустой, как для какой-нибудь гиены жизнь заблудившегося в саванне кролика. Причем ни одна гиена не покушается на жизнь своего собрата, каких бы катаклизмов ей не стоил дележ контроля над территорией.
