Карина Тихонова - Рапсодия в стиле mort
– Решай сама, – ответила Даша. – Но первую книгу я бы обязательно переиздала. Она того стоит.
Она взяла сверток и вышла в коридор. Настя помогла ей надеть куртку. Женщины обнялись.
– Спасибо, что не держишь зла, – шепнула Настя.
– Он меня спас, забыла? – Даша поцеловала ее мокрую щеку. – Держись.
Она сунула сверток в сумку и спустилась по ступенькам пешком, хотя поврежденная мышца дергалась и болела.
Вечерняя улица встретила ее крепким морозным воздухом. Даша накинула на голову капюшон и побрела по скрипучему свежему снегу, стараясь не хромать. Ничего не получалось. День сегодня выдался длинный и трудный: сороковины Арсения. С утра нужно было сходить на кладбище, потом ее закрутил университетский водоворот, а затем позвонила Настя и попросила прийти на поминки.
Даша дошла до автобусной остановки, отряхнула перчаткой снег с деревянной скамейки и села: тяжело долго оставаться на ногах. Утром еще ничего, но уже к обеду левая нога перестает слушаться. Врачи несут что-то бодрое и успокоительное, но при этом не смотрят ей в глаза.
Что ж, умная девочка Даша постаралась найти позитив. Она и раньше была усидчивой, а сейчас и вовсе приросла к стулу. К примеру, полюбила копаться в университетском архиве после того, как откопала фотографии восьмидесятого года: стройотряд во главе с Арсением Платоновым. Оказывается, он учился в том же вузе! Даша искала в старых документах все, связанное с его именем. Зачем? Трудно ответить. Или потому, что Арсений выбрал ее работу из двадцати других? Может, потому, что она хотела понять: почему он ее выбрал? Или потому, что она просто хотела его понять?
– Безумие – это дорога, – сказал ей врач Арсения, Олег Владимирович Бахметьев. – Она где-то начинается и куда-то приводит, но обратно не повернуть. Не ищи в произошедшем свою вину. Ты появилась на середине пути. Обратной дороги уже не было.
Даша не могла в это поверить. Она помнила Арсения таким добрым, таким печальным… И эта книга… Он пытался описать начало и конец безумия. Ту самую дорогу, по которой шел в полном одиночестве, если не считать теней из прошлого.
Даша достала из кармана снимок, подаренный Настей. Вгляделась в дерзкое лицо красавца, покачала головой.
Реальность и иллюзия. Арсений говорил, что не всегда знает, в каком мире находится. Тогда Даша его не поняла. А сейчас еще как понимала! Что он испытал, когда увидел того актера? Господи, да у парня одно лицо с человеком, из-за которого погибла его мать! Посмотришь и поверишь в переселение душ!
Даша вспомнила, что у нее нет ни одной фотографии Арсения. Жалко, она не сообразила взять у Насти какой-нибудь снимок. И вообще, нужно разобраться во всей истории с самого начала. Но не так, как это сделала милиция.
«Обвиняемый устроил литературный конкурс в университете и спланировал поездку в свой родной город, используя в качестве посредника профессионального актера Сергея Волохова, живущего за счет состоятельных женщин. Он познакомил Волохова со своей женой с целью ее последующего устранения. Брат Сергея Волохова, Дмитрий, пользуясь служебным положением, составил фальшивый отчет вскрытия жертвы. Затем Сергей Волохов предпринял попытку убийства студентки третьего курса Педагогического университета Дарьи Алимовой при соучастии ее однокурсника, Александра Лопахина. Ранее Александр Лопахин явился случайным свидетелем разговора Сергея Волохова и Арсения Платонова, в котором исполнитель отчитался перед заказчиком в убийстве Нины Шебеко. Александр Лопахин попытался извлечь выгоду из произошедшего и получил тридцать тысяч долларов за молчание. Впоследствии он попытался надавить на Арсения Платонова, требуя постоянного ежемесячного дохода, и был убит братьями Волоховыми по заказу Арсения Платонова. Также Сергеем Волоховым была убита Вероника Сорокина, занимавшаяся организацией творческого вечера Арсения Платонова. Причина убийства – желание оборвать концы, ведущие к Волохову. Убийство Элеоноры Агаевой было совершено самим Арсением Платоновым. Потерпевшая Агаева неосторожно дала понять Платонову, что ей известен тот факт, что Платонов лечился в клинике неврозов. Пребывая в состоянии сезонного обострения, Платонов устранил ее как опасную свидетельницу. Затем Платонов совершил убийство братьев Волоховых с помощью яда, намазанного на ручку стола, стремясь избавиться от сообщников. Его последней жертвой едва не стала Дарья Алимова, чудом выжившая после первого покушения, но в последний момент Арсений Платонов по неизвестной причине отказался от своих намерений и совершил самоубийство, выбросившись из окна гостиничного номера»…
Так выглядело обвинительное заключение, хотя обвинять уже было некого.
Даша знала: существуют причинно-следственные связи, которые никогда не уловит «нормальный» человек. До последнего времени она относила себя к этим людям. А сейчас границы двух миров сошлись в узкую полоску, острую, как лезвие бритвы, и определить, где кончается иллюзия и начинается реальность, стало не так-то просто.
Даша добралась до общежития около восьми часов. Машки Суворовой нет, наверняка умчалась на дискотеку. Тихо, пусто, спокойно. С некоторых пор Даша полюбила одиночество. Оно стало ее лучшим другом, в компании которого можно размышлять спокойно, не торопясь.
Она сняла куртку, села на кровать и стащила сапоги. Помассировала ноющее бедро и начала разбирать сумку.
На покрывало лег сверток в плотной коричневой бумаге. «Для Даши», прочитала она еще раз. Собралась с силами, достала из косметички маленькие маникюрные ножницы и распотрошила плотную упаковку.
На пол тяжело шлепнулся конверт, набитый стодолларовыми купюрами. Даша нагнулась и собрала рассыпавшиеся деньги. А это что? Она достала из конверта глянцевую цветную фотографию. Опустила руку на колено и почувствовала, как глаза наполняются слезами.
Снимок с творческого вечера. После окончания официальной части многие фотографировались вместе с Арсением, ну и она напросилась. Веселая девчонка, совершенно непохожая на сегодняшнюю Дашу, взяв писателя под локоть, улыбалась в объектив. Улыбался и Арсений, только несколько виновато и натянуто. Она помнила, какой напряженной была его согнутая рука. За спиной Арсения толпились люди. Кое-кого Даша узнала: вот Вероника Сорокина разговаривает с мужчиной в очках, вот приятная женщина средних лет, которая сидела рядом с Дашей… А это что такое?!
Даша встала, подошла к столу и включила настольную лампу. Положила фотографию в круг света и прищурилась.
За спиной Арсения виднелось смутное очертание высокой женской фигуры в длинном темном пальто. Волнистые вьющиеся волосы, распущенные по плечам, высокий берет, похожий на головной убор десантников. Если приглядеться, можно различить твердые черты лица и глаза серого цвета…
Даша быстро перевернула фотографию и села на стул, пытаясь перевести дыхание. «Это просто дефект пленки, – внушала она себе разумно и спокойно. – Так бывает, ты знаешь».
Даша знала, но взглянуть на снимок еще раз почему-то не решилась. Может, завтра, при солнечном свете…
Во втором конверте, кроме толстой пачки долларов, лежала ее конкурсная работа. Бумага выглядела помятой, будто кто-то скомкал ее от злости, а потом снова тщательно разгладил. На полях, исписанных двумя разными почерками, Даша прочитала:
«Это здорово!»
Написано было шариковой ручкой быстрым скользящим почерком с наклоном вправо.
А ниже твердым почерком с наклоном влево было добавлено: «Убить ее, такую умную!» Чернильные брызги выдавали, что рукой человека, державшего перьевую ручку, водила самая настоящая ярость.
Даша вытерла мокрые щеки и не стала читать другие примечания. Она сделает это завтра, когда соберется с силами. Бедный Арсений, медленно сходивший с ума от невозможности творить! Человек, боявшийся электричества, но вынужденный проводить бо2льшую часть дня на съемочной площадке! Человек, панически боящийся собак, которые чуяли его болезнь, но сочиняющий сценарии о милицейском псе! Одна его часть – честная и объективная – откликнулась на хорошую работу словом «здорово». Другая, деформированная, разъярилась от того, что двадцатилетней девчонке доступно то, чего лишился он. Жизнь несправедлива, но разве это ее вина? Просто кому-то удается это вынести, а кому-то нет. Арсению не удалось.
Даша вынула из плотной упаковки потрепанную книгу с потускневшими оранжевыми буквами на сером фоне. Первый титульный лист был исписан легким скользящим почерком с наклоном вправо: «Никогда не сдавайтесь. Ваш Арсений Платонов». Рядом с подписью красовалась жирная точка, похожая на кляксу. Девушка-официантка из бара вспомнила, что Арсений подписал эту книгу у нее на глазах и подтолкнул к противоположному пустому стулу. «Он был странный, – рассказывала она. – Сидел и полчаса что-то бормотал себе под нос. Сначала сказал, что у него нет денег, а потом пересел на другой стул и вытащил бумажник. Сразу видно, псих».
