Наталия Левитина - Дилетант
Мужчины не успели развить тему, так как новый визитер постучал в дверь. Смерть от одиночества явно не грозила Суворину.
Это была Маша Майская.
- Хэлло, мальчуганы! - сказала Маша, появляясь в комнате. - Не приглашаете, Валерий Александрович, а я сама пришла, - добавила она. Тон предполагал, что а) Суворин безмерно счастлив ее видеть, б) Маша знакома с мэром Шлимовска по крайней мере пятнадцать лет.
Потрясенный Дима, который ходил в прихожую открывать дверь, вернулся следом за Марией. Он во все глаза пялился на загорелую блондинку, появившуюся словно иллюстрация к последней фразе Суворина о "прекрасных девочках".
И Маша, надо отметить, пристальнее рассматривала фактурного юношу в гостиной мэра, чем самого хозяина квартиры. Уверенно она добралась до кресла, плюхнулась в него. Закинула ногу на ногу и достала из сумки блокнот, ручку, диктофон. В радиусе пяти метров от Маши распространялось напряженное биополе, оно, как зонтом, накрыло мужчин, заставив Суворина ощутить некоторый прилив жизненных сил. Здоровый и молодой Дима и вовсе забился в радостной лихорадке.
- Как насчет интервью? - деловито осведомилась Маша и уставилась на главу города наглым зеленым взором.
- Маша, понимаете, я сегодня не расположен к...
- Нет! - перебила мэра журналистка. - Нет, нет, нет, нет и еще раз нет! Валерий Александрович, я уже знаю о вас столько всего хорошего, что вы просто не имеете права так жестоко со мной поступать!
- Да я...
- Отказом вы меня убьете. Вникните, пожалуйста, в суть вопроса. Я в командировке. При исполнении. И если завтра я по факсу не отправлю статью в Москву, вы даже и не представляете, что сделает со мной кровожадный редактор газеты.
- Маша, я...
- Да мне просто и в столицу нельзя будет вернуться! Вы не знаете, каков мой редактор! В гневе он страшен! Он распнет меня, голую, на двери кабинета в качестве мишени и будет упражняться в искусстве метания дротиков. Вы этого хотите?
Слышал бы бедный Аркаша Гилерман, что говорит о нем лживая красотка Мария Майская! А Суворин и Дима, очевидно, тут же представили, как будет смотреться голая Маша на двери кабинета. Если бы кардиолог Валерия Александровича знал, отпуская мэра домой, какой дьявольский раздражитель ждет его там, то он прибинтовал бы Суворина к электрокардиографу и никуда не отпустил.
- Поэтому жду с нетерпением вашего рассказа о свершениях и подвигах. О стабильных выплатах учителям. О сокращении аппарата управления. О бесплатном проезде на общественном транспорте. О строительстве дорог. О детских пособиях. И о всей остальной фантастике.
- Маша, я сегодня...
- Сердечко пошаливает? Мне сказали. Ничего, копыта не отбросите. В вашем-то юном возрасте.
- Да нет, я хотел...
- Но самый главный вопрос - об Олесе. Какие новости?
Суворин молниеносно подобрался, в его взгляде проскользнуло выражение крайнего неудовольствия.
- Вы и об этом знаете?
- Да,- призналась Маша. - И искренне вам сочувствую...
Когда через два часа журналистка покинула апартаменты мэра, на улице ее ждал высокий, немного квадратный и темноглазый Дима. Она и не мечтала, что случайно встреченный в суворинской гостиной сексапильный мальчик дождется ее освобождения, и откровенно выразила свою радость.
- Взяли интервью? - почтительно спросил Дима. Он смотрел на Машу сверху вниз. Учитывая, что в дополнение к шикарному росту провинциал обладал выразительным, симпатичным лицом, а ежедневные упражнения с гирями и гантелями приближали его характеристики к шварценеггеровским параметрам, ясно, почему Маша, любительница мужчин, тут же ухватила юношу под ручку и бросила на него свой самый чувственный и обворожительный взгляд. Будь Дима фруктом, яблоком например, в застойные времена его непременно отправили бы на Выставку достижений народного хозяйства - таким отборным, выдающимся продуктом природы он являлся. Несокрушимое здоровье сквозило из всех щелей. Даже годы, проведенные перед компьютерным монитором, не испортили Димино зрение и не искривили его позвоночник. Как же Маша могла пропустить сей фантастический экземпляр? Она страстно и беспощадно обрушилась на парня всей силой своего обаяния.
Но Дима держал Машину руку на своем локте как-то скованно и напряженно. Особого энтузиазма он не излучал. Он только надеялся выведать у столичной журналистки какие-нибудь известия об Олесе - вдруг Суворин оказался с Машей более откровенен, чем с ним?
- Что он вам сказал?
- Неужели мы будем на "вы", мой ангел? - удивилась Маша. - Брось. Куда пойдем?
Дима вообще-то никуда не планировал идти с этой провокационной девушкой. Он только хотел выяснить у нее...
- Посидим вон там, возле магазина? - Маша, миниатюрная на фоне своего спутника (а обычно - не такая уж и маленькая), увлекла Диму в сторону синих зонтов. Летний город был переполнен такими импровизированными уличными "кафе" - пластмассовые столики и стулья стояли на асфальте. - Ну и жара!
Маша удобно устроилась за столом, посмотрела направо, посмотрела налево, наткнулась, конечно, на несколько воспаленных мужских взглядов.
- Наверное, я возьму чего-нибудь холодного? - спросил разрешения Дима.
- Пива купи, беби.
В стеклянном магазинчике Дима купил три бутылки "Балтики".
- Так что вам сказал Валерий Александрович? - добрался он наконец до главной своей цели.
- Ой, чего он мне только не говорил! - булькнула пивом Маша.
- Я имею в виду - про Олесю, - пояснил Дмитрий.
- А... Ничего не сказал. Тема закрыта. Ты с ней спишь? С Олесей?
Реакция на заданный вопрос была потрясающей. Наверное, если бы Диме сказали, что он выиграл в лотерею живого крокодила, и то он воспринял бы сообщение не так близко к сердцу.
- Я?!! - вскричал Дима.
- Ну не я же. Я предельно гетеросексульна. И вообще не знакома с очаровательной малышкой, которую ищут, сбиваясь с ног, и никак не могут найти.
- И еще ребенка, - напомнил Дима.
- Что?
- Ребенка тоже не могут найти. Они вдвоем исчезли.
- А... Ну да. А я уж подумала, что ты официальный Олесин любовник. Раз так запросто сидишь в квартире у ее обеспокоенного родителя.
- Нет, - уныло опустил голову Дима.
- Но перспектива манящая, правда?
- Правда.
- Конечно, дочка мэра - это механизм с секретом. Конфета с начинкой. Вроде берешь в жены элементарную девочку, а потом на тебя сваливается такое количество земных благ.
- Зачем так меркантильно? - удивился Дима. - Когда мы были вместе и пока она не встретила своего проклятого Шведова, Валерий Александрович еще не был мэром города. Конечно, он и тогда являлся крупной шишкой, но мне-то какое дело? В материальном плане для жизни у меня есть все. Для полного счастья не хватает только Олеси.
- Она, наверное, обалденная девчонка.
- Конечно! - горячо подтвердил Дима. Его глаза сверкнули. Речь шла о предмете, волнующем его сердце последние восемь лет. Он даже оторвался от своего пива.
- Красивая?
- Очень.
- Нежная? Добрая? Мягкая?
- Да!
- А глаза у нее, случайно, не голубые? - издевалась Маша.
- Голубые.
- И умеет играть на пианино. -Да.
- И еще знает английский язык.
- Знает.
- Все понятно. Налицо катастрофическое отсутствие индивидуальности. Мало того что красивая, так еще и добрая, и .голубоглазая, и образованная. Ну как такую не полюбить? Вот если б ты сказал, что Олеся носит ковбойские сапоги и шпоры-звездочки, нюхает табак, не знакома со словами "куртуазный" и "ратификация", обожает тараканьи бега и ругается матом - вот тогда бы я восхитилась твоим выбором. Но все равно я мечтаю познакомиться с девушкой, которая заставляет мужчину в тридцатиградусный зной забыть о бутылке ледяного пива.
Дима немного помолчал. Ему плевать было, что восхищает, а что не восхищает Машу. Он предпочитал Олесю в естественном ее виде.
- Значит, ты отставной любовник? - безжалостно сформулировала Маша. И тебе ничего не светит?
Дима слегка, но различимо для внешнего наблюдения поежился. Более деликатный собеседник понял бы, что вести диалог в подобном разнузданном ключе - бестактно. Но Маша была натурой цельной и последовательной: сказав гадость или совершив подлость, она не спешила извиняться и бурно раскаиваться.
- Да, отставной любовник, - кисло признался Дима. Он хотел встать и уйти, но не знал, как распрощаться с назойливой, пусть даже и очень симпатичной девицей. В отличие от Маши, ему не были свойственны наглость и хамство.
- Ну а в тот период, когда ты был в фаворе, вы с Олесей, конечно, познали всю прелесть "мэйк лав"? - продолжала допытываться красотка. Она отодвинула от себя пустую коричневую бутылку с золотисто-фиолетовой этикеткой. Покупая пиво, Дима наивно рассчитывал, что две бутылки выпьет он, мужчина, и одну - девушка (Олеся, к примеру, совсем не любила пиво). Вышло в точности наоборот.
- Почему ты зациклилась на этом вопросе? Какая разница, спал ли я когда-то с Олесей или нет?
