Юлия Шилова - Разведена и очень опасна
Незаметно для самой себя я так привыкла к этой больничной жизни, что уже плохо представляла себе, что же творится за пределами этой клиники. Все, что находилось за забором, по ту сторону жизни, меня откровенно пугало и наводило на самые печальные мысли. В моей палате был телевизор, но я включала его крайне редко. Что бы ни показывали, будь то фильм, музыка или какая-нибудь передача, не вызывало во мне ничего, кроме раздражения. Мне было обидно, что судьба распорядилась подобным образом. Где-то там, совсем недалеко, люди живут обыкновенной жизнью. Встают, чистят зубы, завтракают, провожают детей в школу и идут на работу… Затем приходят с работы, проверяют у детей уроки, смотрят телевизор, ложатся спать и иногда занимаются сексом. И так изо дня вдень. Все понятно и привычно. Я же лишена возможности жить, как все, чувствовать, что жизнь продолжается.
Правда, иногда я подхожу к машине женщины-врача, которая дает наркоз при операциях, и с интересом расспрашиваю ее о том, как ведут себя на дорогах гаишники, каким образом они теперь вымогают штрафы, как у них загораются глаза жаждой наживы, когда они видят за рулем женщину, как ввели автогражданку, обкрадывая несчастных автомобилистов в очередной раз, и как страшна жизнь за воротами, потому что там много злости, зависти и корысти…
Обычно я сажусь на лавочку в саду и думаю о том, что пока мне больше нравится в клинике, потому что здесь я смогла укрыться от прошлой жизни, от ее сложностей. Именно тут я смогла полюбить свое одиночество, найти к нему дорожку и навсегда подружиться с ним. И мне действительно понравилась эта жизнь, когда мне не нужно думать об одежде, потому что мне хватает тапочек и махрового халата… Мне не нужно думать, что я сегодня буду есть, тут всегда вкусно кормят… Единственное, о чем здесь нужно думать, так это о том, чтобы у тебя не закончились деньги.
С другими пациентами я не особенно общалась. Жила воспоминаниями. Я вспоминала своего брата, Лося, наших ребят, Кольку, которого мне почему-то не хотелось больше называть дровосеком, и, конечно же, добрую Глашу… Я вспоминала и удивлялась тому, сколько же во мне жизненной силы. Раньше я бы никогда не подумала, что смогу перенести такое количество операций и выдержать любую боль и муку. Оказывается, в этой жизни можно вынести многое, почти все, если у тебя есть конкретная цель. А у меня она есть. Я хочу получить пусть не прежнюю, но новую внешность и вернуться в ту жизнь, которой я жила раньше…
…Однажды я набрала номер телефона брата. Услышав его «алло», я тут же положила трубку. Я долго плакала, мне хотелось звонить еще и еще, чтобы каждый день слышать его голос, но я понимала, что нельзя этого делать, потому что на его телефоне стоит определитель номера и он может докопаться до правды. Самое главное, что я услышала его голос, а это значит, что он жив и, дай бог, здоров. Вован решил оставить брата в живых, подумав, что калека совсем не помеха новой жизни группировки. Я также набрала номер и Лося, но не услышала его голоса. По всей вероятности, он поменял свой мобильный, а его домашний я позабыла.
Я не испугалась и следующей операции, и, по мнению специалистов, она прошла очень даже удачно. Я уже не боялась ни синяков, ни кровоподтеков, ни опухолей. Единственное, чего я боялась по-прежнему, так это зеркал. Но доктор старался приучить меня к ним и постоянно помогал преодолевать этот страх.
Наступил долгожданный момент, когда после последней, заключительной операции мне должны были снять все бинты и показать мое новое лицо и тело. Сказать, что я нервничала, значит, не сказать ничего. Я вспомнила тот день, когда Глаша сняла мне эти злосчастные бинты в своем доме, как при этом я испугалась, закричала и потеряла сознание. И теперь мне опять предстояло пройти через то же самое еще раз. Перед этой процедурой со мной поработал психолог, который попытался меня убедить, что мне нечего больше бояться, что мое лицо и мое тело уже не будут такими страшными, как ранее, просто… Просто они будут совсем другими, не похожими на те, которые были раньше. Я должна себя полюбить, хотя бы постараться себя полюбить, а если это не получится, то я должна себе хотя бы понравиться.
После этой беседы психолог принес в мою палату зеркало и повесил его на стену. Он пытался сделать это и ранее, но увы… Все его попытки были обречены на провал, несмотря на то что зеркало завешивали тканью, чтобы меня не раздражать. В диком приступе ярости и отчаяния я все равно его разбивала.
— Сегодня ты должна посмотреться в зеркало, — вежливо сказал мне психолог и протер его тряпочкой.
— Я ненавижу зеркала и отражения в окнах!
Я не заставляю тебя смотреться сейчас, но ты должна посмотреться после того, как с тебя снимут повязки. Ты должна собраться с духом и сделать это. В нашей клинике для тебя сделали все, что могли. Больше мы ничего не можем. На днях тебя выпишут, и ты вернешься в большой мир. Ты помнишь, что большой мир полон зеркал, окон и витрин магазинов. Даже если ты не захочешь смотреть, все равно посмотришь случайно и увидишь свое отражение.
После того как со всего моего тела и лица сняли все бинты и повязки, все, кто был при этом, почему-то закричал «Браво!!!» и захлопали в ладоши.
— Браво! Браво! Браво!
Я смутилась и потрогала свое лицо ладонями. К моему удивлению, оно было гладкое.
— С твоей кожей было приятно работать, — похвалил меня доктор. — Она у тебя очень эластичная.
А затем меня повели к зеркалу, и чем ближе я приближалась, тем больше и больше испытывала настоящий ужас. Когда меня все же подвели, врачи прочно держали мои руки, боясь того, что я снова его разобью. Но я не разбила зеркало, я пристально посмотрела на свое отражение и улыбнулась. У меня уже двигались и растягивались губы, при этом я не испытывала никакой боли и ни малейшего дискомфорта. Из зеркала на меня смотрела симпатичная девушка, но это была не я. У нее были слишком большие, чувственные губы, я бы даже сказала, вызывающе сексуальными. Поменялись форма глаз, век и даже форма носа. Глаза стали поуже, они стали немного раскосыми и понравились мне намного больше, чем раньше.
Видеть себя новой было по меньшей мере странно. Правда, у правого уха так и осталось красное пятно, которое стало похоже на родимое, таких родимых пятен у меня раньше не было.
— А как же это пятно? — Я вопросительно посмотрела на ведущего хирурга. Он поспешил меня успокоить:
— Сюда уже просто не хватило кожи. Это пятно тебя не уродует. Это твоя метка, и она отличает тебя от других. Оно похоже на родимое и придает тебе особую нежность. Посмотри на себя еще раз. Практически шрамов и рубцов не осталось. Мы прятали их как только могли. Жаль, что нам не хватило немного кожи для операции на животе, но в этом нет ничего страшного. Будешь носить закрытый купальник. А в остальном все идеально.
Я вновь всмотрелась в свое лицо и попыталась оценить себя со стороны. Мне показалось, что я стала еще милее и даже красивее, чем раньше. Мои черты стали мягче, утонченнее.
— Результат превзошел все ожидания! — восторженно воскликнул доктор. — Признаться честно, мы боялись, что будут проблемы с волосами, но все обошлось. Участки кожи на голове, которые сильно обгорели, все же восстановились. После комплексного лечения они ожили и пришли в прежнюю норму. У тебя стали расти волосы! Завтра перед выпиской с тобой поработают косметолог, парикмахер и визажист. Тебе подберут косметику, которая будет соответствовать твоему стилю и имиджу. А как тебе самой, нравится?
Немного помолчав, я постаралась сдержать слезы, тронула свое новое лицо.
— С таким лицом можно жить! Просто нужно время, чтобы привыкнуть к себе такой. Эффект потрясающий. Я нравлюсь сама себе! Черт побери, я сама себе нравлюсь!!!
Ближе к вечеру, увидев меня в саду, врач подошел, сел рядом со мной на лавочку у пруда и сказал восторженным голосом:
— Ты стала просто красавица. — Он был искренне рад за меня. — Знаешь, такого эффекта я еще никогда не добивался.
— Доктор, вы сотворили чудо. — Я благодарно улыбнулась.
— Завтра ты отправишься в большой мир. Тебе страшно? — понимающе спросил пожилой врач.
— Страшно, — честно призналась я. — Очень страшно!
— Я думаю, после всего того, ты перенесла в этой клинике, тебе уже должно быть ничего не страшно.
— Клиника — это одно, а жизнь — совсем другое, — произнесла я задумчиво.
— Я тебя понимаю. Вот твоя выписка.
— А зачем она мне нужна?
— Да так, на всякий случай.
— На какой еще случай?
— Я ж говорю, что на всякий. Может, когда-нибудь еще что-то захочешь сделать…
— Да куда ж мне еще что-то делать, если на мне места живого нет?
— Может, что-нибудь беспокоить начнет. Поэтому выписка у тебя на руках должна быть обязательно. Конечно, мы искренне верим, что у тебя все пройдет без последствий. Но все же надо быть начеку. Выписка — важный и жизненно необходимый документ. В ней описана вся схема операций. Все очень подробно.
