Фёдор Раззаков - Убить футболиста
— Это Афина? — спросил Дробыш.
— Нет, это Вероника Лубман по прозвищу Пудра. Уж больно классно умеет она «пудрить» мозги солидным иностранцам. А нужна нам эта девица только потому, что она с превеликим удовольствием выведет нас на Афину.
— Тогда надо ее догнать скорее, — приподнимаясь со своего места, произнес Дробыш.
— Успокойся, Леша, — урезонил его Гурзо. — Никуда она от нас не денется. Видишь, сумочку свою оставила на столе. Да и клиент ее спокойно дожевывает мясо. Дальше дамской комнаты она не уйдет. Ты, Леша, дождись официанта, а мы с Кириллом минут на пять отлучимся.
Гурзо и Громов поднялись из-за стола и не спеша двинулись следом за девицей. В коридоре возле дамской комнаты, куда они вскоре пришли, было тихо и безлюдно. Примостившись у стены чуть поодаль от двери, они стали терпеливо ждать. А чтобы скоротать это ожидание, Гурзо стал объяснять коллеге смысл предстоящего разговора с Вероникой.
— Дело в том, что женщины по своей природе народ крайне завистливый и мстительный. Тем более проститутки. Так вот Пудра нам нужна именно потому, что она всем набором этих качеств обладает сполна. Смысл же в том, что самим найти Афину нам вряд ли удастся. Она как бабочка порхает от одного огонька к другому. Поэтому без посредников нам не обойтись. Есть у нее одна закадычная подруга, которой она многим обязана. Зовут ее Людмила Плясу-нова, прозвище Эдита. Она баба постоянная и чаще всего обитает в этой гостинице. Но в ресторане ее нет, значит, она, вполне вероятно, уже отвалила с клиентом в номер.
— Но Пудра здесь при чем? — спросил Громов.
— А при том, что Эдита охомутала одного пожилого бундса, то есть немца, на которого первой положила глаз Пудра. Он две недели, пока в Москве жил, с Эдиты не слезал, обещал даже на ней жениться, чем очень расстроил Веронику. Банальная история, но для нас очень даже удобная. Да ты и сам сейчас в этом убедишься.
Не успел Гурзо произнести последнюю фразу, как из дверей дамской комнаты показалась Вероника Лубман. Она вышла в коридор, на ходу поправляя на себе свое роскошное платье, и в первое мгновение не заметила двух мужчин, стоявших у стены. Но затем, подняв глаза, она узнала в одном из них Гурзо, и ее красивое лицо озарила широкая улыбка.
— Боже мой, кого я вижу? Лучший друг московских проституток, бандерш и сутенеров.
И Вероника, приблизившись к Семену, бесцеремонно сунула ему под нос свою пухлую ручку. Однако тот, вместо того чтобы поцеловать ее, вяло пожал ее ладонь и произнес:
— Оставим поцелуи на потом.
— Какой ты холодный, Сенечка, — состроила недовольную гримасу Вероника. — Вот твой товарищ наверняка не такой.
И она стрельнула глазами в сторону Громова. Было видно, что ей сразу понравился этот высокий стройный мужчина с карими глазами.
— Опомнись, Вероника, тебя в ресторане ждет весьма респектабельный клиент, — одернул путану Гурзо.
— Брось, Сенечка, — вяло откликнулась на эту реплику девица. — В ресторане так — клиент-импотент.
— Ладно, замнем детали, — предпочел не ввязываться в дискуссию Гурзо. — К тому же нас интересуют не твои неполноценные клиенты.
— А кто бы, Сенечка, тебя не интересовал, но я ни на кого стучать не буду, — все так же мило улыбаясь, произнесла Пудра.
— Что ты говоришь? — картинно всплеснул руками Гурзо. — Даже на Эдиту?
Услышав имя ненавистной соперницы, Вероника тут же перестала улыбаться и серьезным тоном произнесла:
— На эту стерву — святое дело. Угости сигареткой и спрашивай.
Через пять минут сыщики уже знали точное местонахождение Эдиты. Не на шутку разошедшаяся Пудра заложила ее со всеми потрохами, сообщив двум ментам не только имя и фамилию ее клиента, эстонского коммерсанта, но и его гостиничный номер, куда они полчаса назад удалились.
— Вздрючьте эту сучку по самое коромысло! — кричала Вероника вдогонку сыщикам, которые уже спешно удалялись по коридору.
Вернувшись в ресторан, они застали там Дробыша, с аппетитом уплетавшего за обе щеки принесенный официантом мясной салат. Сообщение о том, что надо срочно бросать это дело и пулей лететь на двенадцатый этаж, было встречено им без особого энтузиазма.
— Мужики, я жрать хочу по-страшному, — попытался было возмутиться Дробыш, когда друзья предложили ему следовать за ними.
Однако Громов прекрасно знал, чем можно было пронять его соседа по муровскому кабинету.
— Значит, ты не хочешь посмотреть, как на двенадцатом этаже в отдельном номере эстонский бизнесмен трахает нашу российскую проститутку «раком»?
После этого вопроса уговаривать Дробыша больше не пришлось. Всю дорогу до лифта он бежал впереди коллег, а когда они достигли нужного этажа, первым выскочил из кабины в коридор.
Дежурная по этажу, хорошо знавшая Семена, безропотно повиновалась его приказу и тут же отдала ему запасные ключи от нужного номера. Осторожно приблизившись к дверям и открыв замок, муровцы смело перешагнули порог номера.
Та завлекательная картинка, которую пять минут назад в ресторане нарисовал в воображении Дробыша Громов, по прибытии на место не подтвердилась. Но это совсем не значило, что муровцев ждало полное разочарование. При бледном свете стоявшего на тумбочке ночника вошедшие в номер увидели, как молодая обнаженная женщина, склонившись над таким же обнаженным мужчиной, совершала в кровати сексуальное действо, именуемое «оральный контакт». При этом она так выгнула спину, что вошедшие в номер мужчины буквально остолбенели на пороге, превратившись в три неподвижных изваяния.
Первым пришел в себя Гурзо, который хотел было уже шагнуть вперед и решительно пресечь затянувшееся безобразие, но в ту же секунду был схвачен Дробышем за рукав пиджака.
— Пускай мужик кончит, Сеня. Все-таки не гуманно, — зашептал ему на ухо Дробыш.
Наконец напряженную тишину номера огласил глубокий вздох удовлетворения, вырвавшийся из уст эстонского бизнесмена, и Гурзо, шагнув вперед, ударил по выключателю на стене.
— Всем оставаться на своих местах — проверка! — прокричал он на весь номер и приблизился к кровати.
К удивлению Гурзо и его товарищей, так и оставшихся стоять на пороге, Эдита не проявила никакого беспокойства в связи со столь бесцеремонным вторжением оравы мужчин в чужой номер. Более того, она даже позы не изменила, так и оставшись стоять на четырех точках, и лишь лохматая ее голова повернулась в ту сторону, откуда раздался зычный окрик.
Совсем другую реакцию на появление незнакомых людей проявил седой бизнесмен из Эстонии. Вскочив с кровати и смешно прикрывая руками свои мужские прелести, он возмущенно, с акцентом заклокотал:
— Э-то бе-зобра-зие! Я бу-ду жало-ваться.
Но эти причитания не возымели абсолютно никакого действия на Гурзо, успевшего за долгие годы работы привыкнуть к такого рода сценам. Отработанным до автоматизма жестом он достал из внутреннего кармана пиджака свое кумачовое удостоверение и буквально впечатал его в возмущенную физиономию эстонца.
— Трахает наших девиц и еще возмущается, — процедил сквозь зубы Гурзо, возвращая удостоверение обратно в карман. — Вы же вроде бы от нас отделились? — И обращаясь к Эдите: — А ты так и будешь жопой светить?
— А чем она тебе не нравится? — еще круче выгибая спину, ответила путана. — Смотри, пока я добрая. Жена небось такого не покажет.
Но Гурзо шагнул к стоявшему у кровати креслу и, взяв в руки лежавшую на нем одежду, кинул ее обнаглевшей проститутке.
— Даю тебе ровно минуту на одевание. Иначе ты меня очень сильно рассердишь.
И по тому, как он это произнес, девица, знавшая Семена достаточно давно, поняла, что время шуток истекло. Она наконец слезла с кровати и стала медленно натягивать на себя дорогие импортные шмотки. Причем видя, с каким интересом за ней наблюдают двое незнакомых мужчин, застывшие на пороге, она постаралась максимально эффектно обставить это действо. К примеру, изящные трусики она надела в последнюю очередь и сделала это вызывающе медленно — сидя на кровати и высоко подняв обе ноги.
Эстонец тем временем уже успел одеться и теперь молча стоял у окна, ожидая, видимо, каких-то распоряжений от представителей властей.
— Ты с дамочкой расплатился? — поинтересовался у него Гурзо.
Эстонец сначала не понял смысла сказанного, а когда до него дошло, пробормотал:
— Нет, я не успел.
— Тогда плати, раз удовольствие получил. Небось не обедняешь?
Эстонец быстро достал из кармана пиджака, висевшего на стуле, кожаное портмоне и, отсчитав нужную сумму зелеными бумажками, аккуратно положил их на краешек кровати. Эдита ловким движением сгребла их в кулак и тут же сунула под натянутый на пышные груди бюстгальтер.
— Спасибо, Сенечка, за заботу, — улыбнувшись, произнесла она. — Я могу идти?
