Лариса Соболева - Петля Афродиты
Однажды мама привезла Лизу в большой-пребольшой дом. Они шли по длинным коридорам и пришли в странную комнату, где стояли стулья, стол – за ним сидела красивая тетя и… все. Мама поставила на пол забитый до отказа старый чемодан и села на стул, Лизу усадила рядом. Было очень скучно. Девочка то и дело порывалась спрыгнуть со стула и побегать, но мама догадывалась о ее намерениях и строго приказывала:
– Лиза, сиди смирно.
Оставалось только болтать ногами в воздухе, рассматривая красивую тетю, которая что-то писала и лишь изредка поглядывала исподлобья на молодую мать с дочерью. Наконец мама подхватилась, со стула спрыгнула и Лиза, это же такая мука – просто сидеть на стуле. Ладошка девочки оказалась в маминой руке, обе вошли в другую комнату – больше, с тяжелыми шторами, портретами строгих бородатых и усатых дяденек, развешанных по стенам. Здесь тоже стоял стол и стулья. Больше ничего, если не считать огромных напольных часов в углу и всяких мелочей на полках в шкафах. За столом тоже сидела тетя, но старая, в роговых очках, с поджатыми губами и до того тонкими, что их как бы и не было вовсе. Она немножко напугала Лизу, потому что похожа на доктора, только без белого халата, а в темном костюме.
– Садитесь, – нахмурилась тетя.
Мама присела на самый краешек стула, выпрямила спину, ее лицо стало напряженным и красным. А Лиза осталась стоять, ежась под пристальным взглядом старой тети. Очень не понравилась девочке тетка в очках, ну очень не понравилась. Тикали напольные часы. Громко тикали. А тетка все смотрела то на Лизу, то на маму. Мама достала из сумочки гибкую папку, несмело, словно боялась, что ее отругает за каждое лишнее движение старая тетя, положила на полированный стол.
– Здесь все документы? – спросила тетка в очках. Мама несколько раз быстро кивнула. – И все же вы еще раз подумайте, это же ваш ребенок.
– Нет, нет, – хрипло сказала мама, прокашлялась в кулак, извинилась. Лиза все хорошо запомнила, даже то, что у мамы дрожали руки. – Мы все обдумали… я обдумала… и решили… я решила… У меня просто нет выхода… Его нет… Это правда.
– Выход всегда есть, но вы не хотите…
– Я заберу, – пылко воскликнула мама. – Через два-три месяца!
– Ай, бросьте.
Тетка в очках отвернула от них лицо и задумалась. Пауза затянулась. Лизонька дернула маму за рукав пальто, та наклонилась к ней.
– Когда мы пойдем домой? – шепотом спросила малышка.
Мама не ответила. Она снова выпрямилась и впилась глазами в старую тетю, которая почему-то сердилась на нее, как показалось малышке.
– Мне пора на поезд, – выдавила из себя мама с трудом. – В сумке вещи… на первое время и… и игрушки. Любимые.
Тетя встала из-за стола, подошла к ним, вдруг присела на корточки перед Лизой и улыбнулась:
– Хочешь, я познакомлю тебя с девочками и мальчиками?
– Нет, – отказалась Лиза, заподозрив подвох.
– У нас много маленьких девочек, как ты, – уговаривала тетя сладко-сладко. – Твоя мама тоже хочет с ними познакомиться.
Лиза взглянула на маму и получила подтверждение – кивок, только при этом у нее лицо было незнакомое, какое-то темное. Наверное, она не хотела, чтобы дочка знакомилась с чужими детьми, и малышка теснее прижалась к матери. На самом деле Лизе очень хотелось познакомиться с девочками, очень-очень. Дома ее никуда не выпускали. Иногда бабушка выходила с ней погулять, но гуляли они до аптеки или магазина, а это так скучно. Настоящий праздник был, если ехали на базар – сначала на трамвае, потом шли пешком через парк, где на обратном пути Лиза каталась на качелях.
Ее привели в комнату, где на ковре посередине ползали, бегали, играли дети, повсюду было много-много разнообразных игрушек. Ей разрешили поиграть – вот радость. А потом, через время, Лизонька обнаружила: мамы нет в комнате! Девочка подумала, что она и старая тетя в толстых очках разговаривают в коридоре. Неспокойно без мамы, девочка кинулась к двери.
– Лиза, ты куда? – воскликнула толстенькая тетя, которую малышка не заметила поначалу, а та все время была здесь.
То, что некрасивая толстуха знала ее имя, а также то, что она спешила к ней, переваливаясь, как уточка в мультике, напугало девочку. Незнакомая обстановка, разрешение поиграть с детьми (чего никогда не случалось дома), чужие тетки, и рядом не стало мамы – все это было слишком необычно, чтобы не напугать. Лиза успела выскочить в коридор раньше, чем толстуха поймала ее. Здесь никого не было. Только незнакомая бабушка в синем халате елозила по полу шваброй.
И мир вокруг внезапно стал враждебным, потому что ребенок остался с ним один на один и понял это. Не умом понял, а сердцем, душой, затрепетавшей в маленьком тельце, как только потерялась связь с матерью. Лиза побежала по коридору, надеясь найти маму и заодно убегая от толстухи. Вдруг она услышала визгливый голос:
– Алексеевна! Ловите ребенка!
Лиза догадалась: ловить будут ее. Она ловко обогнула старуху со шваброй, но задела ведро, оно упало набок, вода разлилась по полу, а бабка заголосила:
– А-яй!.. Да куда ж ты несешься, глупая!..
– Ловите же ее! – кричала толстуха. – Я не могу бросить детей!
– Да что я вам, нанялась бегать? У меня тут своя работа…
А Лиза уже была на лестнице и шагала по ступенькам: шаг – приставила вторую ножку, шаг – приставила… Внизу выход – ей туда. А перила такие высокие – еле достать, ступеньки тоже высокие…
Но у выхода мамы не было, значит, она на улице, ждет свою дочь. Внезапно перед малышкой, словно ее соткала рука колдуна, возникла старая тетя в толстых очках. Очки сверкали, в них отражался свет лампочек, а Лизе тогда казалось, будто это злобные огни вылетают из глаз тетки. Она нависла над девочкой – такая огромная и темная, как туча. Из-за ее спины выглянула еще одна… но и она не была мамой. Девочка остановилась, она растерялась.
– Лиза, ты куда? – спросила очкастая тетя.
– Где моя мама?
– Твоя мама ушла на работу. Пойдем к детям?
– Я хочу к маме… – захныкала Лиза.
– Ты уже большая девочка, наверное, знаешь, что мамы работают, а детей оставляют взрослым, чтобы они следили за малышами. Успокойся, Лизанька, у нас хорошо, весело… Пойдем со мной?
Маленькая Лиза ничего не поняла из сказанного, кроме того, что ей лгут. И так стало страшно, так страшно… Здесь же все-все чужие, окружили ее, может, даже хотят что-то плохое сделать. Она расплакалась. Громко и горько расплакалась, чувствуя бессилие, испытывая жуткий страх. Куда ж ей справиться с такими большими тетями?! Мама не могла уйти без нее. А тут еще тетка в очках начала сердиться. Лизу это не остановило, наоборот, она плакала громче, ошибочно полагая, что на нее все рассердятся и отпустят. На улице она найдет дорогу домой.
– Кира Игоревна, чего вы ждете? – раздраженно обернулась к молодой женщине директриса. – Успокойте ребенка, у вас это неплохо получается.
Кирочка, худенькая и похожая на подростка, с мальчишескими чертами остренького личика, присела на корточки и попыталась обнять горюющую малышку. Та вырвалась и заревела во весь голос, прижимаясь к стене спиной и растирая кулачками слезы.
– Лизонька, не плачь, – уговаривала Кира. – Маме нужно уехать, она работает, а тебя не с кем оставить…
Как это – не с кем! Мама уезжала часто, точнее, часто приезжала, а жила в другом городе, но Лизу не отдавали совершенно чужим тетям, даже с соседями не оставляли. Она и возразила, перестав реветь:
– У меня есть бабушка.
– Бабушка тоже уехала. Иди ко мне, моя хорошая.
Девочку словно ударили: и бабушка уехала?! Как же так? Почему не взяли Лизу? Она чувствовала себя несчастной, обманутой, обиженной. А Кира, сидя на корточках, тихонько подкрадывалась к ней:
– Мама придет. Она обещала. Не плачь, моя хорошая…
У нее были добрые глаза, ласковый голос и нежные ладони. Напуганная Лиза несмело прильнула к Кире и всхлипывала, всхлипывала… Молодая женщина взяла ее на руки, прижимала к себе и бормотала на ушко:
– Вот увидишь, все будет хорошо, ты зря так расстроилась.
– Мама правда придет? – всхлипнула Лиза.
– Конечно. А мы будем ждать ее. Будем?
Лиза кивнула, но выглядела такой потерянной и напуганной, такой несчастной, что у Киры на глазах выступили слезы. Она поцеловала девочку в щечку и снова прижала к себе.
– Кира Игоревна, – сухо сказала директриса Мария Павловна, – не стоит обещать то, что никогда не сбудется. И второе: если вы будете так переживать за каждого брошенного ребенка, до старости не доживете. Девочка поплачет и забудет. У детей потрясающая способность сохранять себя.
– Я побуду сегодня с ней? – предложила Кира.
– Побудьте. Сегодня и завтра. А потом – на общих основаниях.
– Хочешь, Лизонька, я угощу тебя конфетой? – сказала Кира, идя с малышкой на руках вверх по лестнице. – У меня есть потрясающая конфета – большая и вкусная. «Гулливер» называется.
Конфета и правда оказалась гигантской, девочка не смогла ее осилить. Да и нужна ли конфета, когда мама ушла, а Лизу оставила? Весь день грустная малышка была под присмотром Киры, которая работала в детском доме воспитательницей. Вечером она отвела девочку в спальню и сидела рядом, пока кроха не уснула.
