Валерия Вербинина - В поисках Леонардо
Тон вопроса заставил лжесыщика вздрогнуть.
– Разумеется, черт возьми!
– Не смей ругаться при даме! – мгновенно встрял Рудольф, как никто другой высоко ставящий приличия. – Не то я тебя разделаю, как бог черепаху!
– Руди… – покачала Амалия укоризненно головой. А затем обратилась к вору: – Вы думаете, месье, что вы умнее всех, вот в чем ваша главная ошибка. Не спорю, задумка с драгоценностями княгини Лопухиной была хоть куда, но ваша беда в том, что вы попытались ее повторить. Рудольф, вы помните, что он нам рассказывал про то дело?
– Еще бы, – отозвался германский агент. – Дама выходит, оставив драгоценности буквально на пять минут, а вернувшись, обнаруживает, что они испарились. Никто не покидал дома. Вызывают полицию, она переворачивает весь дом, трясет свидетелей и ничего не находит.
– И куда же девались драгоценности?
– У вора, – уверенно ответил Рудольф, – был сообщник снаружи, которому он передал драгоценности прежде, чем их хватились. А полицейские – просто болваны!
Амалия вздохнула и покачала головой.
– Теория насчет сообщника весьма интересна, но доподлинно известно, что к дому никто не приближался, равно как и никто не выходил из него. Попробуйте еще раз.
– Черт меня дери! Так где же тогда спрятали украденное? Ведь полиция досконально обыскала дом!
– Не только дом, – вставил Белоручка, радостно ухмыляясь, – но и сад, и конюшни, и даже собачью конуру. Ну, мадам Дюпон, как вы решите эту задачу?
– Сообщник, вернее, тот, кто был выбран на его роль, – сказала Амалия, и глаза ее сверкали, – был обязан войти в дом. По долгу службы.
– То есть? – спросил Рудольф озадаченно.
– Комиссар Жанкур – умный человек, – продолжала Амалия, – но он не учел одного: находчивости вора и, более того, его феноменальной дерзости. В сущности, замысел был до смешного прост. Я бы даже сказала – туп.
Белоручка позеленел.
– И тем не менее вы еще не сказали, в чем он состоял, – не отступал Рудольф.
– Господа, – сказала Амалия, усмехаясь, – то, что задумал один ловкий человек, всегда может разгадать другой. Я уже все, в сущности, объяснила, но если вам так нужны подробности, то пожалуйста. Вы, месье, – она указала на Белоручку, – нанялись в дом в качестве лакея, в чьи обязанности входило встречать гостей. Вы увели драгоценности, стоившие целое состояние, а когда прибыл комиссар Жанкур, вы открыли ему дверь и незаметно положили драгоценности ему в карман. Поэтому их так и не смогли обнаружить.
Рудольф вытаращил глаза.
– Боже мой! – Он расхохотался, от избытка чувств хлопая себя по ляжкам, и никак не мог остановиться. – Так вот оно что!
– И все время, пока полицейские обыскивали дом, сад, конюшни, улицу перед домом, допрашивали вас и прочих слуг, драгоценности лежали в кармане у Жанкура, который даже не подозревал об этом. Вам не откажешь в чувстве юмора, месье!
– Да уж! – подтвердил Рудольф, у которого на глазах выступили слезы от смеха.
– Потом, разумеется, вы так же незаметно вытащили драгоценности из кармана у Жанкура, который так и не понял, что стал вашим невольным сообщником, и преспокойно отправились домой. Так как никто не разгадал ваш замысел, вы решили повторить его, но в несколько ином варианте, совместив в своем лице сыщика и вора. Когда вы узнали о драгоценностях Марии-Антуанетты, которые принадлежат семье Эрмелин, вы решили, что они вполне достойны того, чтобы стать вашей следующей добычей. Вы навели справки и выяснили, что в скором времени Эрмелины отправляются в Америку. Вам было легче легкого представиться человеком из страховой компании. Вероятно, вы рассчитывали провернуть ограбление на корабле или сразу же после приезда в Америку, но тут все пошло кувырком. Сначала умерла мадам Эрмелин, потом выяснилось, что имело место убийство, и вместо того чтобы заниматься своим непосредственным делом, вы были вынуждены расследовать целую череду смертей. Все же вы сумели улучить удобный момент и забрали драгоценности из сейфа, после чего вернулись к себе в каюту и спрятали краденое в ней. Я уверена, что украшения находятся там до сих пор, ибо, месье, ваша каюта – единственное место в первом классе, которое – по чистой случайности, разумеется, – никто не стал осматривать.
Деламар, он же Белоручка, старел на глазах.
– Сдаюсь, – промолвил он тяжело. – Кто бы мог подумать…
Соскользнув с кресла, он неожиданно прыгнул к двери, но Рудольф оказался у нее прежде Белоручки, надавал ему затрещин и заставил вернуться на прежнее место.
– Веди себя прилично, парень, – угрожающе произнес Рудольф, – не то я могу ненароком сделать тебе больно, понял? – Белоручка затравленно съежился и кивнул. – Он вас слушает, кузина, продолжайте!
– Думаю, – говорила Амалия с улыбкой, – что месье Жанкур не откажется выслушать мою версию того, как были украдены драгоценности у княгини Лопухиной. Уверена также, что сама княгиня и ее слуги без колебаний признают вас, и тогда, мой дорогой, вы надолго отправитесь растить перец в Кайенну.[22]
– Да, кузина, – подтвердил Рудольф с кровожадной радостью, – ему там самое место.
– Когда мы хорошенько обыщем вашу каюту, доказательства будут у нас в руках, – продолжала Амалия. – Возможно, вам придется отвечать не только за ограбление, но и за кое-что еще.
– За что? – ужаснулся Деламар. – Вы хотите пришить убийство адвоката мне? Но ведь вы же знаете, что его ухлопал в отместку за подлог завещания Леонар Тернон! Он же так и написал: «Ты умрешь вторым!»
– Ну мало ли что я знаю… – задумчиво промолвила Амалия. – Может быть, записка была подброшена только для отвода глаз, чтобы скрыть истинный мотив преступления. Может быть… – Она внезапно замолчала.
– Но я не трогал адвоката! – взмолился Белоручка. – Клянусь вам! Да, я украл безделушки, но Боваллон в то время был уже мертв!
Амалия провела рукой по лицу.
– А вот об этом, месье, пожалуйста, расскажите поподробнее. Итак?
– Ну, в общем, – пробормотал Белоручка, – в тот самый день, когда его убили, я был у себя в каюте и прикидывал, как бы мне подобраться к сейфу… И тут ко мне явился второй помощник, Марешаль. Он-то и сообщил мне, что Боваллон убит. – Вор замялся.
– Что было дальше? – подбодрила его Амалия.
– Дальше? Ну, я пришел в каюту адвоката… Сказал Марешалю, что пока осмотрю место преступления, а он тем временем пусть соберет людей, чтобы я мог их допросить. По его глазам я понял, что он ожидал от меня именно таких действий… В общем, Марешаль ушел, а я… Я даже не знал, что мне делать! Я обошел кресло, в котором находилось тело адвоката, и только тогда заметил, что дверца сейфа приоткрыта.
– Приоткрыта? – недоверчиво переспросил Рудольф.
– Ну да, ну да! – заторопился вор. – Кроме меня, никого в каюте не было, и я решил посмотреть… ну, просто так… – Он смущенно отвел глаза.
– И что же? – спросила Амалия.
Белоручка замялся.
– Все было на месте, кроме одного колье… очень красивого… А меня никто не видел… ну и… Словом, я взял драгоценности.
Амалия нервно постукивала пальцами по подлокотнику кресла.
– А потом?
– Потом вернулся Марешаль, и я, вспомнив, что надо установить точное время убийства, послал его за доктором… а сам принялся опрашивать обслугу. Про остальное вам известно не хуже меня. – Он помолчал, а затем жалобно спросил: – Вы мне верите? Клянусь вам, я никого не убивал! Я вообще никогда в жизни…
– Кстати, насчет колье… – вмешался Рудольф. – Я его помню. Такая дорогущая вещица, вся в рубинах и бриллиантах. Куда оно могло деться? – Перехватив сердитый взгляд Амалии, он заметил: – Наверняка страховую компанию очень заинтересует данный вопрос!
Деламар кивнул.
– Надо сказать, что меня он тоже заинтересовал. Так вот, горничная Эжени Армантель вспомнила, что за несколько часов до гибели Боваллон отдал колье ее госпоже. В конце концов, она же дочь умершей мадам Эрмелин, и драгоценности, скорее всего, отошли бы ей.
– Вы узнали у Эжени Армантель, куда она дела ожерелье? – сурово осведомился Рудольф.
– Я спрашивал, – подтвердил Деламар. – Но она… Словом, она не помнит, куда оно запропастилось.
Неудивительно, подумал германский агент, ведь Эжени сама подложила ожерелье кузине Амалии в отместку за то, что он, Рудольф, уделял ей куда больше внимания, чем самой Эжени.
– Надо же, какая любопытная забывчивость, – хмыкнул Рудольф. – Потерять колье стоимостью в полмиллиона и никому ничего не сказать… Лично мне это кажется чрезвычайно подозрительным.
Деламар съежился, ожидая, что его сейчас начнут обвинять в краже ожерелья, но, к его удивлению, Рудольф только ухмыльнулся и весело подмигнул Амалии, которая о чем-то задумалась.
– Скажите, месье, – неожиданно спросила она, – насколько хорошо вы вообще знаете семью Эрмелин?
– Я? – поразился вор.
– Ну да, они же верили, что вы сыщик, и вы были вхожи к ним в дом… Какое впечатление они на вас произвели? Взять хотя бы старшую мадам Эрмелин…
