Убийство в заброшенном поместье - Брэнди Скиллачи
– Вчера вечером говорил он много.
– Вы слушали наш разговор? – спросила Джо. К несчастью, у нее были весьма расплывчатые воспоминания. – Я что-то пропустила под конец?
– Полагаю, вы признались в том, что зашли за полицейскую ленту, куда заходить было нельзя, – сказал Гвилим. Джо шлепнула бы себя по лбу, если бы там и так не пульсировала боль ударами молотка изнутри.
– Черт, я же не хотела. – Она задумалась. – Да и отключаться я не планировала.
– Тула попросила МакАдамса отнести вас наверх, – объяснил Гвилим.
Это было еще хуже.
– О боги. – Джо потерла виски. – Как же неловко.
– Он вовсе не выглядел неловко. Я бы сам отнес, но Тула мне не позволила.
Гвилим говорил это несколько более жестким тоном, и Джо посмотрела на него пристально.
– Тула говорит, что вы со мной флиртуете.
Гвилим провел рукой по уже гладко выбритому подбородку.
– Да, я с вами флиртую.
И что прикажете делать с подобным признанием? Джо почувствовала легкий всплеск – чего? – паники, возможно. Она давненько уже не ходила на свидания или что-то в этом роде.
– Лучше всего предупреждать меня заранее, – сказала она наконец.
Они только что пересекли последний проулок. За ним начиналась главная дорога, ведущая к коттеджу Джо, а на окраине города, на берегу ручья, стояла мельница, ставшая музеем-библиотекой. При солнечном свете это выглядело чертовски очаровательно, даже несмотря на то, что Джо приходилось прикрывать глаза от бликующей внизу воды.
– Ох. Вы же понимаете, что это значит? – Гвилим потер руки. – Это будет действительно хороший материал.
– Потому что он старый?
– Нет, потому что он малозначительный. Неважный. Это лучший способ спрятать сокровище.
Джо согласилась. Проблема заключалась в том, чтобы угодить хранителю сокровищ.
Комнаты для допросов в следственном отделе Абингтонского уголовного розыска не сильно отличались от обычных подсобных помещений. Что ж, подумал Мак-Адамс, по крайней мере, одна из этих комнат использовалась в разных целях. Однако перед интервью с Рупертом и Эмери он попросил Эндрюса убрать средство для мытья полов и запасы туалетной бумаги, так что комнаты были готовы к приему Лотте и Оливии. Опрашивать их будут по отдельности. По понятным причинам.
МакАдамс налил кофе себе и Грин; он уже позаботился о том, чтобы и сестрам давали кофеин и печенье. Он был не в том положении, чтобы судить, учитывая его последние два вечера, но у Оливии, похоже, было жуткое похмелье.
– Удивлен, что вы не отправились на обыск этим утром, – сказал МакАдамс Флиту, который успел занять свое место (с чаем) у двустороннего зеркала.
– Меня заинтриговала ваша теория насчет того, что Сид работал с подельником, – ответил он. МакАдамс обжег кофе губу.
– Когда я успел это сказать?
Вообще-то на это намекнула Джо накануне вечером. Флит отсалютовал ему чайной чашкой.
– Вы предположили, что у Сида не хватило бы ума раскрутить дела самому. Я склонен согласиться с этим. Думаю, лишняя пара глаз при допросе не помешает.
МакАдамс мог бы с этим согласиться, но, глядя через стекло на Оливию, он готов был поклясться, что перед ними уж точно не матерый уголовник.
– Доброе утро, – сказал МакАдамс, войдя в комнату и усаживаясь напротив Оливии. Она небрежно кивнула в знак приветствия и взяла в руки чашку.
– Вот я и здесь. Задавайте вопросы.
– Спасибо. Не думаю, что это отнимет у вас много времени, мисс Рэндлс.
– Боже. – Она закрыла лицо руками. – Просто Оливия, черт возьми. У вас с собой случайно нет чего от головной боли?
МакАдамс взмахнул рукой и подождал, пока не принесут аспирин и воду. И еще кофе. Ему приятно было осознавать, что он не ошибся насчет похмелья. Не то чтобы он нуждался в подтверждении своих аналитических способностей – хотя это было бы приятно, – но все же это объясняло покрасневшие глаза и легкий тремор рук. Тем более что Грин указала в отчете на то, что Оливия пила днем. Так что это могло означать две причины: либо алкоголизм, либо чрезвычайный стресс и переутомление. И то и другое стоило изучить.
– И часто вы так себя чувствуете по утрам? – спросил он, хотя и понимал, что звучит это оскорбительно. Оливия лишь пожала плечами.
– Сегодня что, вторник?
– Четверг.
– Я не просыхаю с похорон.
МакАдамс подвинул к ней упаковку бисквитного печенья, и она поняла намек. Откусила кусочек и смогла перевести дух.
– Знаю, что вы думаете. Да и сама понимаю, как мы там выглядели. Да еще и Лотте повздорила с вашим офицером. Вы же знаете, она не со зла.
Учитывая всю ту злость по отношению к сестре, которую МакАдамс мог наблюдать на прошлой неделе, было удивительно, что Оливия встала на ее защиту.
– Расскажите о Лотте.
– С чего бы? У нас есть алиби, помните?
Оливия откусила половинку бисквита. В техническом смысле алиби у них были. Но, как и в случае с Рупертом и Эмери, они подтверждали алиби друг друга.
– Мне просто интересно. Сид ушел от вас к ней, и вы же ее и защищаете.
– Пфф. Никого я не защищаю. Просто сказала, что она не хотела никого обидеть. – Оливия провела ладонью по лбу. – Она просто зануда чертова с пустой башкой. И Сид не бросал меня ради нее.
– Он вам с ней изменял, а потом и женился на Лотте.
– И что с того? Он все время с кем-то спал, и мы это знали и научились с этим мириться.
У МакАдамса в анамнезе был один брак и один развод, и все это не было похоже на увеселительную прогулку. Он решил задать очевидный вопрос:
– А зачем тогда вся эта суета с женитьбой?
Глаза у Оливии слезились, но она постаралась сосредоточиться на МакАдамсе.
– Деньги и подарки просто за то, чтобы вместе пожить. Люди так не поступают, да? Слушайте, не хочу я тут ходить вокруг да около. Что вам на самом деле надо? Я вот домой хочу.
МакАдамс наклонился к ней через стол.
– Хорошо, буду честен. Я понимаю, что вы чувствуете.
– Похмелье? – хрипло засмеялась она.
МакАдамс подождал, пока она успокоится, но позволил тишине продлиться еще мгновение.
– Нет, – поправил он ее, – я про горе. Вам больнее, чем другим, полагаю. Вы его любили, не так ли? Хотя он вами и пользовался.
Сначала лицо Оливии будто окаменело, но затем исказилось оттого, что задрожали губы, и у нее из горла вырвался всхлип. Она подавила его, глотнув кофе. МакАдамс решил продолжать давить на нее.
– Поэтому вы захотели организовать похороны, Оливия? Показать, что вам не все равно? Я думал, вы тут устраиваете шоу. Но для кого? Кого вы хотели
