Убийства в Белом Монастыре - Джон Диксон Карр
Беннет пробормотал какую-то дежурную любезность. Сказать было нечего, и он решил ничего не говорить, дабы не совершить ошибку. Она протянула руку, механически улыбаясь, потом сжала платок и уставилась в огонь, словно позабыв обо всех присутствующих. Морис блистал чопорной элегантностью, был весьма любезен и предложил им шерри «вместо этих отвратительных коктейлей». Его жидкий смех разносился под потолком. Джервис Уиллард был тих и вежлив, но начал расхаживать по библиотеке, как по клетке, и было видно, что он небрит. Когда ввалился Г. М., моргая и что-то дружелюбно бормоча в знак приветствия, Беннету показалось, что все чуть напряглись. Наконец пришла и Катарина. Она была в простом черном платье, без украшений, но плечи ее блестели на фоне темных стенных панелей.
Для Беннета ее присутствие лишь усилило ужас, который витал над собравшимися. Катарина казалась настоящей, теплой и прекрасной, а остальные выглядели гоблинами под маской – точнее, один из них был им несомненно. Эта тягостная неопределенность превращала сам ужин в фарс.
– Я велел, – сказал Морис, кивая при свете свечей, – поставить дополнительный стул…
– Еще одно место? – уточнила Катарина.
– Разумеется, для мистера Райнгера, – мягко заметил Морис, – на случай, если он почувствует себя достаточно хорошо, чтобы спуститься. Ты все правильно поняла, Кейт. – Он кивнул Томпсону и улыбнулся, когда дворецкий чуть удивленно повернул голову. – Мистер Эмери сообщил мне, что он не сможет посидеть с нами сегодня. Вы что-то сказали, сэр Генри? – быстро добавил он.
– Да? Ну, раз так… Должно быть, о чем-то своем подумал. Крепкий малый этот Райнгер, просто на удивление.
Заскрежетали стулья.
– В самом деле, – согласился Морис. – Он будет бороться до конца. До конца веревки, надо полагать. – Его охватило какое-то неприятное воодушевление. Где-то за столом ложка звякнула о тарелку. – Давай же, Кейт, ты должна поесть. Очень рекомендую этот суп. Если уж ты решила прийти к столу легко одетой, поешь, чтобы согреться. Наш молодой американский друг, кажется, страдает схожим отсутствием аппетита, из чего я беру на себя смелость сделать выводы… Да. Но это едва ли лестно хозяину. Мальчик мой, не думаете же вы, что ужинаете с семейством Борджиа?
– С Борджиа, сэр, – сказал Беннет и почувствовал, что в виске у него пульсирует кровь, – хотя бы было понятно, чего ожидать.
– Вот как? Но где же хваленая американская напористость и изобретательность в делах кулинарных… и любовных? – с насмешкой произнес Морис. – Вы что же, и правда могли бы испугаться яда? Или просто не сумели бы сообразить, как дать яд самому Борджиа?
– Нет, сэр, не сумел бы, – ответил Беннет. – Лишь касторовое масло.
– Поешьте супа, дядя Морис, – сказала Катарина и вдруг истерически захохотала. Высокий звук разнесся по обширному помещению, и словно сквозняк прошел поверх горящих свечей. Джервис Уиллард обвел стол тяжелым сардоническим взглядом.
– Слушайте, Морис, – заметил он, – я не хочу прерывать эти приятные размышления про суп и яд, но давайте все-таки будем благоразумными. Это не слишком приятно слушать. – Он, казалось, смутился, словно сказал то, чего говорить не собирался.
– Я не возражаю, – произнесла Луиза тихим, но твердым голосом. – Вы же знаете, я не пыталась отравиться. Я хотела просто уснуть. Странно, но сейчас мне почти все равно. Мне лишь хочется сесть на поезд и поехать в город посмотреть, в порядке ли отец и не расстроен ли он.
Ей еще не рассказали о том, что случилось с Джоном Бохуном, – это было ясно по ее тону. Беннет бросил быстрый взгляд на Мориса и подумал, что ему понятна по крайней мере половина мыслей, витающих в этих мертвенно-серых глазах.
Морис изучал столовые ножи, думая, который бы применить, и в итоге выбрал второй.
– Поезд до города? – произнес он. – Уверен, мы все можем лишь поаплодировать вашей заботливости, как это сделал бы и мой брат Джон, будь он здесь. Но боюсь, полиция не позволит этого сделать. Возможно, никто еще не слышал… А? Нам всем придется сыграть свои роли, воспроизвести покушение на бедную Марсию на лестнице в комнате короля Карла. Сэр Генри считает это полезным. Пока больше ничего не скажу – я буду глубоко сожалеть, если испорчу кому-нибудь ужин.
Все присутствовавшие за столом встрепенулись – ими как будто двигало удивление больше, чем какое-либо иное чувство. Вошел Томпсон, и, словно в ответ, в столовой надолго воцарилась тишина. Звон тарелок казался неестественно громким. Беннет, не поднимая глаз, стал наблюдать за руками на фоне темного полированного дуба – подвижными, неподвижными, перекладывающими приборы. Тонкие худые руки Мориса совершали движения словно при умывании. Розоватые ногти Луизы тихонько скребли по дереву. Широкие пальцы Уилларда; указательный медленно постукивал по выложенным в ряд ложкам. Руки Катарины, белые, как кружевные салфетки, стиснутые, неподвижные. Потом Беннет взглянул на пустой стул Райнгера и вспомнил сцену у лестницы.
– Что за бред? – наконец произнес Уиллард.
– Полагаю, – заметил Морис, – ни у кого нет возражений? Сами знаете, сэру Генри это показалось бы в высшей степени странным.
– Думаю, это ужасно, – сказала Катарина. – Но если нам нужно это сделать, значит сделаем. И все же не могу представить, чтобы вас так заинтересовала реконструкция покушения, дядя Морис, если бы там не мог присутствовать мистер Райнгер.
– У меня на то есть свои причины, – ответил Морис и задумчиво кивнул. – Это чрезвычайно интересно, даже если на месте мистера Райнгера будет кто-то другой. Смею утверждать, что наш молодой друг из Америки будет намного более успешен в этой роли, чем мистер Райнгер. Давайте не будем больше говорить об этом.
Ужин тянулся медленно. Беннет подумал, что это, должно быть, хороший ужин, но сам запах еды вызывал тошноту, а разговоры были и того хуже. Морис ел неторопливо и что-то вещал по поводу каждого блюда. Часы пробили полдевятого. Когда Катарина и Луиза попытались уйти, пока Томпсон расставлял графины, Морис высоким голосом остановил их. По комнате разносился треск орехов, которые он колол. Камин понемногу гас, и в окно была видна высоко поднявшаяся луна.
Треск. Тихий стук положенного на стол орехокола. Беннет вдруг отодвинул остывший кофе…
– Полагаю, – сказал Морис, – мы все готовы приступить к этому любопытному эксперименту, предложенному сэром Генри. Смею заявить, что он, разумеется, никоим образом не поможет выявить подлинного убийцу мисс Тэйт. Но эта реконструкция будет весьма интересна некоторым из нас, особенно – хрясь! – Луизе,
