Двойник поневоле - Дмитрий Аркадьевич Захаров
Остановись!
Пребывая в полуобморочном состоянии, он стиснул пальцами место на руке, где засела пуля. Дикая боль заставила его громко закричать, разум прояснился. Он лежал на земле, холодный ночной воздух омывал лицо свежим дуновением, на лбу выступила ледяная испарина, к горлу подступила тошнота. Сергей подобрал зажигалку, с трудом поднялся на ноги. Сосны вертелись над ним в каком-то бешеном хороводе.
— Капитан, капитан, улыбнитесь… — пропел он хриплым голосом.
Дважды чиркнул зажигалкой, огонек забился на ветру.
— Ведь улыбка — это флаг корабля-я-я…
Он поднял лицо к небу, втянул аромат лесной смолы, пробивающийся сквозь вязкую патоку бензиновых паров. Прекрасная ночь! — подумал он с какой-то глухой, щемящей тоской в груди. Луна скрылась за облаками. Прекрасная… Широкие просветы безлунного ночного неба темнели наверху с алмазной россыпью звезд ярких, словно добела раскаленных.
— Капитан, капитан, подтянитесь…
Мы не вправе выбирать дату и место своей кончины, но иногда лучшего момента и не придумать! Через висящие на одной петле ворота особняка выкатил микроавтобус. Сергей поднес зажигалку к тряпке, загорелось бодро и радостно, языки пламени жадно лизали раструб трубы, уходящей в глубину цистерны. Он вскарабкался по ступеням в кабину, сел за руль, врубил передачу, выдавил педаль газа.
— Только смелым покоряются моря… — прохрипел Сергей.
Бензовоз стремительно разгонялся. Мчащийся по встречной полосе микроавтобус свернул в лес, избегая лобового столкновения, хруст удара о дерево был похож на звон падающего стекла на асфальт. Темная громада коттеджа приближалась с удивительной быстротой, как это бывает при ускоренном воспроизведении фильма. Сергей припал к рулю грудью, став единым целым со скоростным снарядом, готовым посеять смерть и разрушение.
— Но однажды капитан… очень сильно захворал… — еле шевеля губами, бормотал Авдеев.
Удар о стену дома был силен и страшен, россыпь лобового стекла оросила сидящего в кабине человека хрустальным дождем. Из множественных порезов на лице и плечах брызнула кровь, но боли он не чувствовал. Пела душа. Прошло около трех секунд. Пребывая на грани потери сознания, Сергей увидел мечущегося при выходе из дома Римана, в его новом обличье; потолочная балка перекрыла дверь, лишая возможности покинуть здание. Авдееву почудился облик обнаженной женщины, превратившейся в какое-то чудовищное существо, с мордой гиены и крыльями хищной птицы. Чудовище неслось прямо на него, глаза полыхали ненавистью. Вероятнее всего, то была галлюцинация. Такая же, как и теплая ладошка мальчика Мити, ласково коснувшаяся его окровавленного лица. Но прежде чем окончательно провалиться в бездну небытия, Сергей невнятно проговорил:
— И влюбился как… Как простой мальчуган…
10
Часы пробили двенадцать раз. Люди поднялись из-за стола и двинулись к кресту. Марченко продолжал пить хмельное вино. И было мгновение, когда из небытия надвинулась стена огня. Жар ударил в лицо волной, но боли не было. Он словно вернулся в детство, и отец ведет его на футбольный матч, и мальчик пританцовывает от нетерпения.
— Батя… — прошептал Гоша. Сильные руки подняли мальчика и унесли куда-то далеко наверх, звезды приблизились, и луна казалась такой огромной и сверкающей. Отец смеялся громко и счастливо.
— Ты ведь умер, батя! — плачет маленький Гоша, но отец прижимает палец к губам, словно призывая сына хранить только им двоим известную тайну.
— Тсс! — говорит он и лукаво улыбается. — Зажмурь глаза, сынок!
Ослепительный свет объял отца и сына в заботливых ладонях.
Марченко послушно зажмурился, но продолжал видеть обезумевших людей, бредущих к перевернутому распятию, словно очарованные волшебным звуком свирели крысы. Их тела в свете пламени были похожи на огненные фигурки светлячков, погибающих на рассвете с первыми лучами восходящего солнца.
— Червяки в яблоке! — прошептал Марченко.
И был миг, когда пришел ответ на мучащие его большую часть жизни вопросы. Докучающая боль в животе стихла, он стал невообразимо легким — как ветер. И это случилось так же просто, так воспламеняется на ветру свеча…
11
Над пожарищем клубился пар. Пенные сгустки были похожи на огромные пятна слизи, оставленные гигантскими улитками. Уцелевшие части особняка торчали, как гнилые зубы на фоне седого пепелища, огонь не пощадил деревянную часть строения, но в заднем крыле особняка чернел нетронутый пламенем объект — металлическая квадратная конструкция, примерно двадцать метров в периметре и три в высоту, отдаленно напоминающая огромный сейф. Взрывом вырвало массивную круглую дверь, изнутри вытекала маслянистая черная жидкость, застывающая на воздухе.
Рассвет наступил в пять двадцать, утро двадцать второго июня было пасмурным. Пожарные машины только что разъехались, жители поселка толпились за ограждением.
— Я так и знала, что все этим кончится! — сказала Марина Шнейдер, держа на руках болонку Лору. Собачка вела себя смирно, виновато глядя умными черными глазками на хозяйку.
— Что ты могла знать? — удивлялся супруг Марины, толстый лысеющий мужчина.
— Нефиг было уксус вместо вина порядочным людям впаривать! — огрызнулась женщина.
Сотрудники полиции безуспешно пытались убедить жителей разойтись по домам. Старший инспектор управления МВД Курортного района нервно тер вспотевшие ладони. Он намеревался сдать смену, а тут такое ЧП! По счастливой случайности в момент совершения трагедии в Зеленогорске находился эксперт из Петербурга. Он согласился помочь коллегам до прибытия основной группы. Обгорелые трупы людей разметало по территории коттеджа, и это полбеды! Три обугленных тушки животных, то ли собак, то ли волков, скорчились возле забора. Пламя не пощадило никого, кроме восьми представителей частного охранного предприятия охранников. Микроавтобус, на котором они ехали, врезался в сосну. Счастливчики. Покинули здание за минуту до катастрофы. Двое охранников были ранены. С ними была заплаканная женщина, та твердила что-то про своего друга, майора полиции, по всей видимости, погибшего в пламени. Офицер наскоро ее допросил, записав фамилию и место работы. Новикова Ксения, эксперт морга Петроградского района Санкт-Петербурга. Он отпустил женщину домой, охранникам в настоящий момент оказывалась медицинская помощь.
— У нас от взрыва окна дрожали, думал, вылетят! — сообщил худой Стебаков стоящему рядом Шнейдеру.
Инспектор озадаченно заглядывал в кабину бензовоза. Сам грузовик напоминал обгорелый остов.
— …твою налево! — выругался немолодой офицер. — А где шофер-то?
Слово «шофер» он произносил с ударением на первую гласную.
— Что значит… — Питерский эксперт мгновенно приблизился, инспектор вздрогнул, по спине побежали мурашки. Этот симпатичный улыбчивый мужчина с копной густых черных волос на голове вызвал у опытного офицера какой-то необъяснимый страх.
— Нет шофера! — упрямо повторил инспектор. Он снял фуражку и озадаченно потер проступающую на макушке лысину. — Что же получается, бензовоз сам ехал, что ли? — Он понюхал кислый
