Медаль для мародера - Григорий Андреевич Кроних
— А они починят только через три дня, не раньше!
— Ну и что? — все еще не понимаю я, из-за чего весь сыр-бор.
— Так сегодня последний концерт Саши в нашем городе! — Глаза Марианны наполнились слезами. — Я не успею.
— Хорошо, я посмотрю, — сказал я только потому, что в этот момент можно ничего не говорить и взял пластиковый фотоаппарат. Что за нелепость — взрослая девка, а рыдает о несостоявшемся снимке Саши Б.! Если я «мыльницу» доломаю, она меня просто убьет на почве своего фанатизма…
Поковырявшись в аппарате минут пять, я пощелкал кнопками и убедился, что затвор по-прежнему не срабатывает.
— Ничего не поделаешь, — наигрывая сожаление, сказал я, — не могу починить, тут нужен специалист. Я же только кнопки нажимаю.
Марианна сидела, нахохлившись, но вроде немного успокоилась.
— Хочешь кофе? — спросил я, переходя на нейтральную тему.
— Хочу.
— Сейчас сделаю. — Я вышел на кухню и включил кофеварку. Когда вернулся, застал гостью за разглядыванием фотографий на стенах.
— Это все твои?
— Да, те, что на конкурсах побеждали.
— Я вот что придумала: у тебя же, Костя, здесь целая фотолаборатория?
— Почти.
— Дай мне, пожалуйста, какой-нибудь свой фотоаппарат на сегодняшний вечер, а? У тебя же их, наверное, много?
— Всего два.
— Вот и отлично! — обрадовалась Марианна.
— Извини, Мара, — вежливо, но твердо сказал я, — дать тебе аппарат я не могу.
— Почему?
— Это мой хлеб с маслом. К тому же у меня не «мыльницы», а профессиональные камеры, ты с ними не справишься.
— Справлюсь, — уверенно сказала девчонка. — Я умею.
— Ни фига ты не умеешь, — начал я злиться, — только капризничать.
— Покажи мне свою фотолабораторию, — вдруг попросила Марианна, лукаво улыбнувшись.
— Пожалуйста, — буркнул я.
Судя по ее улыбочке, она подозревает, что я от жадности прячу там не меньше десятка фотоаппаратов. Пусть убедится. Ведь машинки моего класса стоят по 10 тысяч долларов за штуку, такие камеры дюжинами не покупают.
— Как здесь красиво! — с порога говорит Марианна, чем с ходу трогает мое сердце. Фотолаборатория — моя гордость. Я перенес перегородки и значительно расширил ванную за счет гостиной, переоборудовал сток воды на более мощный — постоянно нужна проточная вода, здесь очень удобно расположен свет, есть пара фотоувеличителей, глянцеватель, монтажный стол и масса всяких мелочей, понятных только профессионалу.
— Ах! Не может быть! Какой сюрприз! — раскудахталась Марианна, и я хлопнул себя по лбу. Здесь же сушатся фотографии с вечеринки.
— Ты снимал Сашу! Это сюрприз?
— Склероз, — пробормотал я. Не стоило ее сюда пускать.
Мара жадно рассматривала снимки с вечеринки.
— Где это? Что за люди?
— Не трогай руками, пожалуйста.
— Можно я возьму? Всего одну? — захныкала Марианна и скорчила очаровательную гримаску. Ее ровесник от этого был бы готов на все, но я, слава богу, чуть умнее.
— Нельзя, это не мои фотографии.
— А чьи? Эти фото не с концерта. У кого в гостях был Саша Б.? Давай я поговорю с хозяином, и он мне не откажет.
— Откажет.
— Ну почему? Я хочу вот эту, — девчонка ткнула пальчиком в тот самый снимок, на который я сам недавно обратил внимание. Саша Б. действительно выглядел здесь лучше всего, как впрочем, и веселящаяся пара на заднем плане.
— Это невозможно, — повторил я твердо.
— Это твои фотографии, Костя! Если их делал кто-то другой, то где он? Снимки еще влажные.
— Они проданы.
— Я прошу только один. Я заплачу, сколько скажешь!
— Мара, эти препирательства бессмысленны.
— Сделай для меня еще один снимок, ну пожалуйста, Костик, Костичка-а… Тебе же нетрудно.
— Дискуссия на эту тему закрыта, все. Слышишь? — На кухне засвистела кофеварка. — Пошли кофе пить.
Чтобы прервать неприятный разговор (чего канючить, сказано же — нет), я отправился на кухню, выключил кофеварку и достал с полки чашки.
— Мара? Ты где? — Я вернулся в фотолабораторию. Ее там не было. Заглянул в гостиную: «мыльница» исчезла. Обиделась? Ну черт с ней. Ушла? Скатертью дорога.
Я проверил, хорошо ли она захлопнула за собой дверь, прошел на кухню и убрал лишнюю чашку.
* * *
Я выпил кофе, съел пару бутербродов и перекурил. Все это — размышляя, до чего странная у меня соседка. Влетает в квартиру без предупреждения, то фотоаппарат ей дай, то снимок подари, а потом уходит не прощаясь. Мы чужие люди, и я ничего Маре не должен. Познакомились мы, когда я однажды помог ей дотащить до дверей сумку. После этого общались в режиме «привет-привет». Все.
Сигарета кончилась, пора двигаться в редакцию. А то скоро Игорь начнет названивать, ему же материал сдавать надо. Я рассортировал высохшие снимки по сюжетам в два конверта, к «вечеринке» добавил негативы и отправился к Толику. Толян не подвел, сразу протянул мне здоровенный пакет с отпечатками и маленький с негативами. Я оценил качество, пересчитал количество кадров и фотографий. Заплатил и Толик, даже выбил мне чек. Мы делаем все официально, но чек — на треть суммы, остальное идет Толику в карман.
К моему удивлению, Свистун не суетился, меня не искал, а сидел за компьютером и сосредоточенно грыз ногти.
— Привет, Игорь!
— А, ты? Привет, — журналист даже не протянул руки, так он был занят своей писаниной. Пальцы его опустились на клавиатуру и забегали, как ненормальные. — Ты садись, я сейчас, — пробормотал он уже после того, как я устроился в полукресле напротив него.
— Подожду, — сказал я. Свистун редко ведет себя столь деловито, наверное, что-то случилось.
Я пока занялся своими делами. Переложил цветные фото из фирменного пакета с названием салона в картонную папочку без надписей, нарезанные по четыре кадра негативы аккуратно завернул в писчую бумагу и положил туда же. Ни к чему клиентам знать, как я делаю цветные отпечатки. У меня дома фотолаборатория — этого им достаточно. Убрал «вечеринку» в кожаную сумку, оставив на столе только конверт с ДТП. А журналист наконец перестал тарабанить по клавишам.
— Извини, Костя, я тут срочный материал добиваю. Представляешь, грохнули директора мебельной фабрики из твоего района. Ну, помнишь, он еще на Зверева бочку катил? Убили среди бела дня в подъезде у любовницы. Покойник, видишь ли, диету такую соблюдал, вместо обеда к любовнице мотался. Очень удобно — жена с часу до трех не ищет, коллеги не беспокоятся. Говорят, действительно худеть стал, дядька-то он был толстый. Да только там его киллер и подловил. Рабочий день у директора, как и у всякого начальника, — нерегламентированный, замаешься караулить. А к любовнице он являлся как штык — в 13.10. Вот что значит
