Смерть и круассаны - Йен Мур
— Устроим ловушку.
Сердце у Ричарда упало. Конечно, здорово было жить полной жизнью, но у него возникло ощущение, что в результате подобных разговоров она может оказаться чудовищно короткой.
— Ловушку? — переспросил он утомленно.
— Да, ловушку. Нам нужно поговорить с Мелвилом. Думаю, эта пара задолжала нам услугу.
По мнению Ричарда, это была очень большая услуга.
— Ни в коем случае! — категорически отрезала Мари, после того как Валери рассказала о своем плане юной парочке. — Вы не станете использовать моего Мелвила в качестве наживки для убийц, нет. Это чрезвычайно опасно.
Сам Мелвил, как обычно, выглядел слегка отстраненным и в обсуждении не участвовал.
— Понятно. — Валери узнавала национальное упрямство француженок, когда видела его, и сразу же начала искать пути в обход проблемы с Мелвином. — А если, предположим, — начала она задумчиво, — Мелвин просто начнет, а мы заменим его задолго до того, как возникнет опасность? — Она почувствовала, что Мари колеблется. — Ему всего лишь нужно будет отдать конверт почтальону и отправиться на поезде на работу; когда он доберется до работы, мы сможем его подменить, правда, Ричард?
— Э-э-э, что? О, наверное.
— И ему больше ничего делать не придется? Только это?
— Обещаю.
Валери просияла, одарив Мари гордой материнской улыбкой, которой, по мнению Ричарда, не хватало искренности. Мелвил принял свою роль с важностью, чрезмерной для парня, который стараниями своей девушки теперь участвовал лишь в коротеньком эпизоде. А Ричард заметил, как мало деталей плана ему сообщили, притом что он был твердо уверен: его-то участие будет далеко не эпизодическим.
Валери с Ричардом ждали Мелвила в «ресторане» Мсье Яйца в Туре. Это было настоящее яичное царство: здесь подавалось все, связанное с яйцом, и можно было заказать яичницу, пашот, омлет, глазунью желтками вверх, вниз или вбок, яйца всмятку, вкрутую, в мешочек и маринованные. На вкус Ричарда, тут не хватало разнообразия, и он заметил, что Валери смотрит в меню с выражением, близким к отвращению, а затем с жалостью, поскольку на работнике за стойкой была шапка цыпленка, надетая им явно против желания.
— Просто кофе, пожалуйста, — попросила Валери.
— Мне то же самое, — поддержал Ричард.
В ожидании новостей они устроились на стульях, похожих на разбитую скорлупу и настолько же «удобных». Телефон Валери пиликнул.
— О, это Мари. Они заглотили наживку. Мелвил и Риззоли уже в поезде на Тур. Будут минут через тридцать, наверное.
— Ясно. Не желаешь яичко, пока ждем?
Он тут же пожалел о своем легкомыслии.
— Не глупи, Ричард.
Почти ровно через тридцать минут в дверь вошел Мелвин, умудряющийся выглядеть взволнованным и спокойным одновременно, и пронесся мимо их столика, на ходу бросив:
— Быстро ступайте за мной!
Через боковую дверь у стойки они прошли за ним в раздевалку для персонала.
Закулисье, так сказать, ресторанов быстрого питания, да и ресторанов вообще, не должно представать перед глазами обычного человека. Здесь все мрачное, грязное и унылое, лишенное всякой надежды и радости, в точности как и здешние сотрудники. Все кажется обшарпанным и безликим вдали от ярких огней ресторанной стороны. Раздевалка для персонала у Мсье Яйца была точь-в-точь такой же.
— Ладно, времени у нас немного, — заявил Мелвил, внезапно оказавшийся в более важной роли. — Это мой шкафчик. — И он повернулся, открывая металлическую дверцу, за которой обнаружился костюм цыпленка в полный рост. Ричард смутно припоминал, что когда-то сочувствовал Мелвилу по этому поводу. «Бедный парень, — подумал он тогда, — какой позор».
— Он прав. — На лице Валери застыло взволнованное, почти маниакальное выражение.
— Он может быть немного тесноват, зато с запасом в длину, — сказал парень и сунул костюм Ричарду.
— Что? Никогда! Ни в коем случае. Я это не надену!
— Выбора нет, Ричард.
— Есть, — выкрикнул он.
— Ну и какой? — Она скрестила руки на груди.
— Ты надевай! — заявил он резко.
— Ладно, я надену.
— Хорошо. — И он сунул костюм ей.
— Итак, когда я заманю Риззоли в темную аллею, как ты планируешь их обезвредить?
Это был справедливый вопрос. Клер бы предположила, что он заставит их подчиниться подробным рассказом о первых победителях Премии Американской киноакадемии, но, если не принимать в расчет это, других навыков обезвреживания наемных убийц у него не было, поэтому он нехотя принялся переодеваться.
— Главное — помни… — Мелвил заговорил тоном ментора, словно внезапно стал одним из мэтров французского кино, наставляющим неопытного юного актера. — Главное — помни: в любой ситуации мысли как цыпленок.
Ироничность этого заявления не ускользнула от него, и даже Валери, почти с головой ушедшая в свои размышления, не смогла скрыть усмешку.
— Мыслить как цыпленок. Точно.
* * *
Он мыслил как цыпленок вот уже полчаса кряду и начал уставать от этого. Риззоли нигде не было видно, поэтому пришлось просто раздавать ресторанные флаеры, хотя большинство людей были достаточно разумны, чтобы обходить его по широкой дуге. «Какая угнетающая работа для взрослого человека, — подумал он, — а Мелвил все равно ведет себя так, словно играет Гамлета в “Олд Вике”»[80]. О чем он упомянул Ричарду напоследок? «Скажу тебе то, что мой менеджер говорил мне: “Будь все время сосредоточен и не задирай носа; никто не видит, кто там, внутри костюма!”» Вероятно, эти слова должны были настроить его на цыплячий лад, но Ричард лишь ощутил желание заклевать парня до смерти.
Он на мгновение остановился, стараясь не задумываться над абсурдностью происходящего. Где-то под цыплячьим костюмом у него зачесалось бедро, и ему ужасно захотелось добраться до этого места, но он не знал, можно ли ему ради этого выходить из образа. Затем зачесалось в другом месте. Зуд спустился по ноге до ступни, тот самый раздражающий зуд, который появляется иногда, когда ведешь машину и нет никакой возможности почесаться. Он потряс своими огромными резиновыми цыплячьими лапами, чтобы стряхнуть раздражение, но ничего не вышло, зато за несколько минут подобных упражнений ему удалось собрать целую толпу. В частности, школьников, которых это не особо впечатлило.
Один из них угрожающе приблизился к нему, с типичным для девятилетнего шкодным выражением лица. По бокам торчащей во все стороны шевелюры были выбриты молнии, и Ричард предвидел, что малец встанет на кривую дорожку. Выражение его лица Ричарду тоже не понравилось. Малец подходил все ближе, пока не встал прямо на резиновые лапы, пригвоздив Ричарда к земле. Освободиться Ричард мог, только если бы толкнул ребенка, но он сомневался, что это можно безопасно провернуть на такой людной улице. Подошли и другие, более осторожные школьники, отчего Ричард почувствовал себя Кинг Конгом на башне Эмпайр-стейт-билдинг, мечущимся перед неизбежной кончиной. Один ребенок пнул его по голени.
— Ау! — вскрикнул Ричард. — Ах ты, маленький поганец.
Тут он получил еще один пинок и совсем потерял подвижность, потому
