Смертельный дубль - Евгений Игоревич Новицкий
— Да, я так говорил, — глупо закивал не видящему его майору режиссер. — Но вчера, понимаете, меня как током ударило, когда эта женщина ко мне подсела… И я понял… понял свою ошибку. Понял, что Шафт Шафтом, но он ведь не может быть со мной круглосуточно… А они вот уже и адрес мой узнали тем временем… Да и вообще, Шафт же их не арестует. А вы арестуете.
— Они заслуживают большего, — заметил Жаверов. — Если это действительно они и если их действительно несколько… В любом случае я рад, товарищ Шара, что вы одумались и готовы сотрудничать.
— Конечно, готов, товарищ… Жа-ве-ров. — Шара наконец догадался прочитать фамилию по бумажке с телефоном. — Прямо даже рад стараться, как говорится…
— За это хвалю, — отозвался майор. — Значит, говорите, на сегодня вы назначили этой женщине встречу?
— Да-да, в шесть часов! Шесть часов вечера после смены. В моем павильоне — в двенадцатом.
— Хорошо, мы будем поблизости, — сказал Жаверов.
— Спасибо, — с чувством произнес Шара. — Только, товарищ майор, я обещал этой дамочке, что буду один. Боюсь, если я буду не один, она сразу убежит и ее сообщники тоже.
— Ну так за чем же дело стало? — не понял Жаверов. — Вот и оставайтесь один. Или ваш африканский друг не согласится покинуть вас хоть на время?
— Да нет, он на все согласится, что я ему скажу, но я не о том… Я же и впрямь останусь там один, а вы… говорите, что будете поблизости… Но… извините, что я так настойчиво спрашиваю, однако дело как-никак касается моей репутации… то есть даже не репутации — о чем это я вообще? — а моей единственной, как говорится, жизни… Так вот, насколько вы будете… сможете контролировать ситуацию? Я к тому, чтобы вы успели, покуда… не случилось, что называется, непоправимое…
— Не волнуйтесь, успеем, — небрежно бросил майор. — Что-то еще?
— Нет-нет, все, — снова энергично закивал Шара. — Я вам доверяю. Вы сказали — значит, так и будет. И я смогу смело оставаться один.
— Всего доброго, до вечера, — сказал Жаверов и положил трубку.
Режиссер лихорадочно стал думать, не упустил ли он чего. Его как будто что-то беспокоило. Он никогда в жизни не попадал в такие истории и теперь даже жалел об этом. У него не было ни малейшего опыта по взаимодействию с милицией, а тем более с преступными элементами.
«Так, — размышлял Шара. — Значит, вечером остаюсь один, без Шафта. Потом придет эта рыжая. Предложит выпить! Ага, вот же, что я забыл сказать этому майору! То есть он меня даже не предупредил, чтобы я ничего не распивал с этой рыжей! Вот так милиция, вот так забота о беззащитных гражданах… А если вслед за рыжей в павильон вломятся головорезы, с ног до головы обвешанные оружием?! Точно ли милиция уследит за всем этим? И справится ли она с ними?.. Ой-ой-ой, и во что же я вляпался! И за что мне все это? Боже милостивый, за что?..»
94
В сегодняшнюю съемочную смену Шара, и без того редко проявлявший режиссерскую инициативу, просидел весь день, почти не шевелясь и глядя поверх остальных отсутствующим взором. Даже с Шафтом он в этот день не разговаривал, даже забывал командовать: «Мотор!» За него это сегодня делал тот же Шафт.
— Ма-аторр! — угрожающе рычал негр и резко махал при этом рукой, словно зарубая кого-то топором.
Лишь ближе к пяти часам вечера Шара неожиданно взял рупор и объявил:
— Все свободны!
Обрадованная группа в несколько минут собралась и покинула помещение, после чего Шафт спросил у режиссера:
— Масса не в настроении?
— Более чем, — вздохнул Шара. — Это ты прямо-таки виртуозно подметил.
— Шафт старается, — польщенно ответил актер, не поняв иронии.
— Да, — словно спохватился режиссер, — тебе сейчас придется уйти…
— Уйти без массы? — нахмурился Шафт.
— Да хоть без веса, — вновь не к месту пошутил Шара. — Ко мне кое-кто придет…
— Кто придет к массе? — перебил Шафт, заметно хмурясь.
— Ну это уж мое дело! — возмутился режиссер.
— Женщина? — не унимался негр.
— Вот именно. — Шара понизил голос, хотя в павильоне никого уже не было. — Так что ты — третий лишний, как говорится. Сам должен понять.
— Шафт никогда не лишний для массы, — упрямо покачал головой африканец.
— Это переходит всякие границы! — Режиссер даже с места вскочил. — Что это значит, спрашивается?! Я уже с женщиной не могу остаться наедине по твоей милости?!
— Масса просил напомнить, — спокойно сказал Шафт, — что когда к нему напросится женщина, ему нельзя давать забываться.
У Шары как будто действительно вылетело из головы, что у него с Шафтом был такой разговор. Конечно, разговор был шутливый, но Шара вечно упускал из виду, что у Шафта отсутствует чувство юмора… И сейчас режиссер пришел практически в ярость, считая, что Шафт нарочно выдумывает какие-то небылицы:
— Ничего такого я не просил! Так что убирайся прочь, несчастный!
— Масса прогоняет Шафта? — сквозь зубы спросил актер.
— Вот именно! — подтвердил Шара. — Наконец-то дошло! Пока в твою черную башку что-то вобьешь, с ума сойти можно! И как только ты многословную роль Воланда выучил?! До сих пор диву даюсь…
— Шафт очень разочарован, — предельно низким голосом сказал негр и тяжело выдул воздух из широких ноздрей. Затем встал и, не оборачиваясь, пошел к выходу.
Несколько секунд Шара смотрел ему вслед. Вдруг в голове у него стрельнула отложенная было мысль: «Милиция меня не защитит! На милицию надежды нет!»
— Шафт, Шафт, дружище, подожди! — Режиссер сорвался с места, но негр, не реагируя, продолжал удаляться.
Шара обогнал его и, стараясь заглядывать негру прямо в глаза, засеменил рядом:
— Шафт, я оплошал! Прости меня, дурака! Ты мне нужен! Это не просто женщина сейчас ко мне придет, это та самая придет, которая убить меня хочет!
Тут наконец Шафт остановился и пристально посмотрел на режиссера:
— Массу хотят убить? Зачем же масса хотел прогнать Шафта?
— Дурак — говорю же! — Шара постучал себе по лбу. — На милиционеров понадеялся… А какая на них надежда, сам посуди! Недаром в народе говорят: на органы уповай, а сам не плошай…
95
— Значит, Шафт остается? — недоверчиво спросил актер.
— Остается, — кивнул Шара. — Но не здесь. А снаружи. Встань где-нибудь там, чтобы тебя не было видно… Или зайди, не знаю, в соседний павильон какой-нибудь… Часы же у тебя есть?
— Масса подарил. — Шафт улыбнулся всеми тридцатью двумя белоснежными зубами, демонстрируя
