Смертельный дубль - Евгений Игоревич Новицкий

Евгений Игоревич Новицкий

Смертельный дубль

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Новицкий Е. И., 2021

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

1

28 декабря в 9 часов утра пришедшие в четвертый павильон «Мосфильма» люди обнаружили человека, висящего на одном из выключенных осветительных приборов.

Он был одет в белую рубашку с жабо и огромными пуговицами, широкие белые панталоны и белые туфли. На голове — плотно облегающая черная шапочка, лицо размалевано белым и черным гримом. Шею обвивала веревка, конец которой был привязан к горизонтальному выступу высокого штатива.

— Ой, что это? — воскликнула артистка Барабанова.

— Вчера здесь этого не было, — заметил артист Дмитриев.

— Это Пьеро, — глубокомысленно произнес оператор Дятлов.

— А ведь и верно! — наперебой заговорили все. — Пьеро! Кто же это нарядился в Пьеро?

— Так это ж Петька Топорков! — опознал фигуру артист Парфенов.

— Кто-кто? Топорков? Какой Топорков? — выражали дружное недоумение окружающие.

— Актер, — сказал Парфенов. — Мы с ним снимались в детском фильме про Буратино. Я играл столяра Джузеппе, а он — этого самого Пьеро.

Все еще ближе обступили висевшего, хотя имя Топоркова никому ничего не говорило.

— Товарищи! Товарищи! — громогласно обратился ко всем Дмитриев. — Боюсь, наш коллега Топорков покончил с собой. Если только это не розыгрыш. Но на розыгрыш не похоже. А значит — надо звать на помощь. Куда там звонят в таких случаях — в милицию или «Скорую»?

— В 01, — пошутил кто-то из массовки.

— Товарищи, это не повод для шуток, — укоризненно произнес Дмитриев. — Произошло несчастье. Это страшно на самом деле. Неужели вы не понимаете, что это страшно?

Никто не отвечал, хотя почти каждый мог сказать, что карнавальный костюм Пьеро не слишком вяжется с несчастьем, и потому присутствующим пока еще трудно в полной мере осознать, что именно произошло.

Однако кто-то все-таки побежал к телефону и вызвал милицию и «Скорую».

Режиссер Цветков ходил мрачный, хмурился и ни с кем не разговаривал: он и так выбивался из графика, а тут еще этот проклятый самоубийца… Ох уж эти артисты — из всего готовы сделать представление, даже из собственной смерти. Ну, это же абсолютная безвкусица — умереть в костюме Пьеро! Неужели никто вокруг этого не понимает?..

Милиционеры и врачи приехали одновременно. Врач сразу констатировал смерть, а милиционер — майор Жаверов — стал опрашивать свидетелей. Поскольку единственным человеком, опознавшим повесившегося, был Парфенов, с особым пристрастием майор расспрашивал именно его.

— Нет, точно, Петька, — кивал Парфенов. — Я его и в гриме узнаю. В гриме мне даже легче — я его в этом образе чаще всего видел.

— А без грима вы его видели? — спросил Жаверов.

— Приходилось.

— Значит, сможете узнать его?

— Смогу, — без сомнений отвечал Парфенов.

Жаверов попросил медсестру убрать с лица покойного грим, затем вместе с Парфеновым подошел к телу.

— Петька, — сразу же махнул рукой артист. — Сразу видно — Петька Топорков, никто другой.

Тело вновь окружили любопытные киношники. Все притихли и словно зачарованные около минуты смотрели на русоволосую голову и не лишенное приятных черт лицо молодого еще человека, выбравшего себе такую странную смерть.

Через час тело увезли. Но в рабочее состояние, к негодованию Цветкова, никто на площадке уже неспособен был войти до самого вечера.

2

Слухи распространялись быстро. Уже к вечеру о самоубийце знал весь «Мосфильм», и при этом почти каждый недоуменно восклицал:

— Топорков? Что это за актер такой — Топорков? Первый раз слышу…

Однако на следующий день киношники вернулись в привычное съемочное русло, всех вновь поглотила творческая рутина, и о самоубийце уже почти никто не вспоминал. Если бы еще известный актер повесился, а то ведь какой-то непонятный Топорков…

Ну а уж в новогоднюю ночь о Топоркове не подумала и тем более ничего не сказала, кажется, ни одна живая душа. В Доме кино закатили традиционный бал, творческие работники веселились до упаду. И если о чем и говорили с огорчением, так только о том, что на Новый год, в отличие от Первомая, дается всего один выходной…

Но в первый же рабочий день нового года о Топоркове заговорили снова. Причиной тому послужили сразу два жутких случая.

Первый случай произошел рано утром в пресловутом четвертом павильоне. За полчаса до начала съемочного дня туда пришла артистка Рычагова, желая в одиночестве порепетировать свою сегодняшнюю сцену.

Рычагова зажгла лампу, чтобы не находиться в темноте, и стала громко декламировать текст своей роли.

Вдруг за ее спиной что-то зазвенело. Рычагова оглянулась — и завизжала. В нескольких метрах от нее стоял высокий человек в костюме Пьеро. Услышав визг, он проворно скрылся в декорациях, но этого Рычагова уже не успела увидеть, поскольку пулей выскочила из павильона.

К девяти часам стали подходить остальные члены съемочной группы. Белая как смерть Рычагова путано рассказывала им о том, что видела.

Режиссер Косарев (группа режиссера Цветкова к этому времени выехала на зимнюю натуру) выслушал рассказ актрисы, недоверчиво хмыкнул и первым вошел в роковой павильон. Все последовали за ним и без лишних слов дружно принялись обшаривать каждый угол. Через несколько минут ни у кого не осталось сомнений: кроме самой группы в павильоне никого нет.

— Ну вот, видите, — дружелюбно сказал Косарев Рычаговой. — Вам померещилось. Вы женщина, актриса, впечатлительная натура… С вашим братом такое случается.

— У меня нет брата, — без юмора ответила Рычагова. И принялась по двадцать пятому разу пересказывать свое видение.

— Ну хватит! — уже раздраженно оборвал ее Косарев. — Давайте работать.

Однако от Рычаговой толку в этот день все равно не было, так что пришлось снимать сцены без ее участия.

Второй аналогичный случай произошел во время обеденного перерыва, причем совсем в другом павильоне — в третьем.

Художник по костюмам Рахлина зашла в еще пустующие декорации с горой платьев и стала их развешивать. Вскоре сюда должна была прийти съемочная группа, работающая во вторую смену, актерам надлежало сразу переодеться.

Увлеченная своим делом, Рахлина краем уха услышала неподалеку от себя какой-то шум,