Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]

— Шито белыми нитками.

— Для отказа в возбуждении уголовного дела хватит, а большего и не надо. Милиции не нужны непонятные истории с иностранными гражданами.

— А когда начнем делить пирог?

— Позавтракаем, прогуляемся по набережной, подъедем к следователю, где с вас снимут подписку о невыезде, захватим в «Бристоле» раскаявшихся соперников, — и отправимся к пирогу.

— Валерий Александрович! — рассердилась Улагина. — Когда вы прекратите говорить загадками? Куда отправимся? Как вы нашли сундучок?

— Проанализировав письмо Улагая, — улыбнулся Вилкин.

— Иоанно — Златоустовская земля — или кладбище — находится в верхней части Поликуровского холма. На этом кладбище, вошедшем после Отечественной войны в созданный мемориал, похоронен в январе 1901 года композитор Василий Сергеевич Калинников, родившийся в селе Воин. Это наименование: единственное, что связывает музыканта и казака. Думаю, что под памятником, установленным на могиле Калиникова в 1911 году, и закопал Улагай в сентябре 1920 года сокровище.

— Почему я должна делиться с Заториным и Коноводовым? — возмутилась Улагина. — Какое отношение имеют они к драгоценностям?

— Жадность просыпается? — понимающе кивнул Вилкин.

— Сотник Петр Коноводов — дед Виктора — обнаружил сундучок в станице Брюховецкой и доставил его генералу, денщик вашего деда Василий Заторин хранил его до отъезда Улагая в Ялту. Генерал упоминает о них в письме как о близких людях. Ничего не получив из сокровища, они ощущали себя ограбленными, передав это чувство следующему поколению, — и наблюдали за вашей семьей. Думаю, болтливая горничная появилась у вас не случайно.

— Извините, — Надежда опустила голову. — Они имеют право. Откуда так много знаете?

— Мемуары, научные исследования, Интернет, информация моего однокурсника из Франции, — перечислил сыщик. — Взял из этой массы необходимое и соединил логикой.

— Рядом с вами тяжко находиться: никогда не угадаешь, что вам известно, — содрогнулась Улагина. — Приглашайте меня на прогулку.

Спустившись по бывшей Елизаветинской улице, прошли мимо построенного в 1873 году каменного мола к фонтану, постояли, ловя руками водяные брызги. Став частицей фланирующей по набережной публики, подошли к огромному пришвартованному теплоходу «Аустерлиц».

— Отплывает сегодня вечером, с заходом в Марсель, — показав на теплоход, грустно сказала Надежда. Вилкин промолчал.

Зайдя в горотдел милиции, выяснили, что уголовное дело прекращено иулагинская подписка о невыезде отменена. Завернув в «Бристоль», — откуда рано утром выехал в Симферопольский аэропорт Домье, — загрузили заднее сиденье «Фольксвагена» Заториным и нарушителем больничного режима Коноводовым, — и отправились на Поликуровский мемориал. Поднявшись по ступенькам, остановились у памятника Калиникову.

— Копайте, — протянув лопату Заторину, предложил Вилкин. — Вносите свой вклад.

Сумрачно глянув на сыщика, Заторин нажал ногой на черенок. Коноводов и Улагина стояли, напряженно глядя на размеренные взмахи лопаты. Скользнув случайным взглядом по лицу отодвинувшегося на задний план сыщика, Надежда поразилась его насмешливому выражению, — и вздрогнула от плохого предчувствия.

— Есть! — воскликнул Заторин, почувствовав, как лопата уперлась во что — то твердое. Несколько энергичных движений: и обнажилась дубовая поверхность сундучка.

— Обкапывай вокруг! — посоветовал Коноводов, вперив алчный взгляд вглубь ямы.

Минут через десять, поднатужившись, Заторин вытащил из ямы сундучок.

— Легкий какой — то, — пробормотал он, трясущимися руками поднимая крышку.

— Пустой! — выкрикнул Коноводов, злобно посмотрев на Улагину. — Ты решила нас обмануть?!

— Он не совсем пуст! — заглянув в сундучок, возразил Вилкин и, став на колени, пошарил в дальнем углу. — Вот!

В его руке замерцала маленькая черная жемчужина, которую сыщик, поднявшись, протянул Улагиной.

— Возьмите на память о деде. Клад, вероятно, выкапывали глубокой ночью, поэтому жемчужину не заметили. Сокровище для удобного перемещения переложили в мешки, а сундучок, чтобы не оставлять следов, вернули в землю.

— Когда это случилось? — спросил Коноводов.

— Весной или летом 1925 года, — ответил сыщик. — Предлагаю вернуть сундучок его стражу, привести могилу в порядок и поехать обедать в кафе «Маэстро». Там и поделюсь сведениями.

Заглянув еще раз в сундучок, Заторин вздохнул, опустил его в яму и забросал землей. Через час кладоискатели сидели в «Маэстро», а еще через полчаса внимательно слушали Вилкина.

— У наших предков было исчезнувшее ныне понятие «офицерская честь». Эта честь не позволила полководцу побежденной армии Врангелю бросить на произвол эвакуированных из Крыма солдат, она же толкнула генерала Улагая на поступок, невероятный для современной морали.

Сыщик задумчиво посмотрел на линию горизонта, на купальщицу и продолжил:

— Врангелевскую армию начали грабить сразу после прибытия в Турцию: отняли корабли — в счет продовольственной помощи, пытались забрать оружие. Англия, торопившаяся возобновить поставки из России дешевой древесины, угля и г>ушнины, требовала вышвырнуть людей без подданства обратно в Крым, — и не сделала этого только из — за опасения вооруженного сопротивления эмигрантов… Врангель понимал, что армия должна остаться боеспособной, иначе будет уничтожена вчерашними союзниками, — и создает военно — политическую организацию РОВС. Основная часть войск передислоцируется в Болгарию и Сербию, где для самообеспечения занимается строительством, сельскохозяйственными и другими работами. Руководство РОВС обращается к правительствам европейских стран с просьбой о финансовой помощи, но получает вежливые отказы.

Вилкин помолчал. Улагина, Коноводов и Заторин слушали, затаив дыхание.

— И вдруг в 1926 году у Врангеля появляются деньги: достаточные, чтобы не только улучшить снабжение армии, но и открыть в странах Европы пять военных училищ, офицерскую артиллерийскую школу в Софии, два кадетских корпуса, корпус — лицей, Высшие военно — научные курсы и Военно — технические курсы. Источник этих денег неизвестен, но я уверен, что это были сокровища, переданные Врангелю генералом Улагаем.

Вилкин перевел взгляд на Улагину.

— Когда я прочитал письмо генерала, то понял, что он никогда бы его не отправил. Прятаться за бумажку, — способ действия трусливого или интеллигентного человека, — а генерал таким не был. И, преодолев слабость духа, положил письмо в шкатулку и забыл о нем… Думаю, в 1925 году с маленьким отрядом казаков он тайно, ночью на контрабандистском судне приплыл сюда, — граница тогда фактически не охранялась, — высадился на Поликуровском холме, выкопал клад и лично отвез Врангелю.

— А почему в мемуарной литературе об этом не упоминается? — с сомнением спросил Коноводов.

— Уверен, что обязательным условием, поставленным Улагаем Врангелю, было молчание. Вор остается вором, даже вернув украденное. Из — за вероломных действий Улагая в Таманском десанте погибли солдаты и офицеры. Обнародованная, история с сундучком погубила бы генерала, — и Врангель это понимал.

— Надеюсь, — Вилкин обвел всех взглядом, — что в память о генерале вы сохраните его тайну.

— Обещаю, — подумав, произнес Коноводов.

— Конечно! — поддержал его Заторин, неожиданно добавив:

— Я закончил корпус — лицей.

Улагина красноречиво молчала.

— Коснусь еще одной темы, — Вилкин рассказал о провокационных действиях Домье.

— Негодяй! — процедил Заторин. — А я на Надежду грешил. Так и чешутся кулаки набить ему морду.

— Есть другие способы, — холодно проговорил Коноводов.

— Оставьте это мне.

— Правильно, — поддакнул Вилкин. — У вас, кроме арестованного Ангела, достаточно нужных людей.

Не обращая внимания на вытянувшееся лицо Коноводова, сыщик поднялся, пожимая на прощание руки мужчин. Сев в машину, Вилкин и Улагина проехали к морскому вокзалу.

— Берем билет на «Аустерлиц»? — обернулся сыщик к Надежде.

— Да, — согласилась Надежда, грустно напомнив:

— По условиям контракта вы отвечаете за меня, пока не отправите во Францию.

Приобретя билет, отправились гулять по набережной: лакомились мороженным, пили сок, фотографировались в старинных одеяниях, рассматривали выставленные на продажу картины художников, одну из которых Надежда купила. Потом поехали в «Чайную горку», упаковали и погрузили в машину вещи, попрощались с хозяином. Перекусив в «Челентано», отправились к теплоходу.

— Спасибо за все! — взяв Вилкина за руки, тихо сказала Надежда. — Если б не вы… Возможно, мы еще встретимся?

— Не знаю, — всматриваясь в лицо Надежды и словно стараясь его запомнить, произнес Вилкин. — Но за свою короткую жизнь я понял одно: при расставаниях с близкими людьми прощаться надо навсегда.