Мария Жукова-Гладкова - Фаберже для русской красавицы
– Когда слишком много – тоже плохо. Ведь у каждого еще есть родственники и друзья…
Игорь Георгиевич опять грустно кивнул.
– Но почему «цари»? – не понимала я.
– Методом исключения.
– Но как?!
– Не знаю. Очень много думал, но ничего не пришло в голову. Хотелось бы узнать.
– И вы решили, что сокровища прячут у Сони?
– Я не исключал такого варианта. Соня бы согласилась припрятать – за определенный процент. И в крайнем случае, если вдруг органы до нее доберутся, могла бы все свалить на Самохвалова. Ей бы поверили. Но тайника у нее в квартире нет. Поверь: я умею искать. Нет!
– А у меня?
– И у тебя нет. Но у тебя я скорее искал некрасовский тайник…
– Некрасовский? Вы теперь считаете, что он спер коллекцию? Он-то каким боком?
– Нет, меня интересовали документы, связанные с бизнесом… Не знаю уж, где он их держит… Не исключал, что у тебя. И не исключал, что обнаружу у тебя какую-то красивую вещицу. Одну. Как, например, то, что оказалась в квартире моего сына.
Я вспомнила про разбитое яйцо Фаберже и как раз спросила, откуда у Жоры оно появилось. Игорь Георгиевич развел руками. Он ходил на свидание с сыном в СИЗО, но тот ничего не знал. Кто-то подложил дорогущую вещь в квартиру Красавина-младшего. Лида тоже понятия не имела, как оно там оказалось. Игорь Георгиевич считал, что их семью таким образом хотят подставить. У него самого ничего нет, правда, и попасть к нему сложно – сам в различные квартиры входил, поэтому знает, как свою защитить. Ему вообще кажется очень странным появление нескольких из пропавших предметов в квартирах, вернее, в двух квартирах и на даче у Самохвалова. Кто-то жертвует крайне дорогими вещами. Зачем? И почему были выбраны именно эти люди?
Я опять вспомнила про портсигар у Некрасова на прикроватной тумбочке, но не стала его упоминать. Но, значит, Колю тоже кто-то хочет подставить? Конечно, если портсигар из коллекции. Завтра я посмотрю каталог выставки, узнаю точно, и тогда… Тогда я, наверное, позвоню Некрасову. Если, конечно, кто-то до него не доберется раньше… Правоохранительные органы? Но Некрасов с утра уедет на работу. Нет, пожалуй, Коле ничего не угрожает.
Я не могла не спросить Игоря Георгиевича про двух закопанных в лесу девушек. От моего вопроса он аж дернулся.
– А ты откуда про них знаешь? – спросил шепотом.
– Одна выжила.
Красавин застонал.
– Скажите мне: зачем? Почему? Потому что они слышали угрозы Лиды в мой адрес? Ведь эти же двое – Лида и ваш сын – вызвали вас. За помощью? Но почему вы…
– Лидка с Жоркой не помнили точно, что говорили. Но явно говорили лишнее. И…
Игорь Георгиевич потер лицо руками, на меня не смотрел.
– Что вы хотите от меня? – спросила я прямо. Время было позднее, я устала, а завтра не поспишь – с Ильичом Юрьевичем договорились к Самохваловой ехать.
– Обещай мне, что позаботишься о Лидке. Что не лишишь ее всего. Теперь-то я уж точно отправлюсь в бега. Помочь ей не смогу.
Я непонимающе уставилась на Игоря Георгиевича.
– Не доходит? Может, через какое-то время дойдет.
– Я понимаю, что вам нельзя здесь оставаться. И вы все равно не исключаете, что вас арестуют. Но ведь конфискации…
– Ее в любом случае отменили, – перебил он. – И по грозящим мне статьям она не полагалась. Нет… Просто о Лидке некому будет позаботиться.
– Но у нее же есть отец!
– Он – не жилец. Дай слово, что девка не останется без гроша в кармане. Или, клянусь, буду приходить к тебе по ночам даже с того света – спать не сможешь. Ты, Наталья, по-моему, – самый порядочный человек во всей этой истории. А я должен о Лидке подумать. Она совсем одна остается.
Я дала. Признаться, меня поразила такая забота дяди. Но, может, у человека к старости просыпается любовь к родственникам? И таким образом Красавин отмаливает свои грехи?
Игорь Георгиевич стал собираться. Перед уходом я спросила у него, почему он ни разу не упомянул Андрея Голованова и Джеймса Блэка. Он разве не считает их кандидатами на роль возможных воров?
– Их? Воров? Ну что ты, Наташа. Эти двое как раз расследуют исчезновение. Они коллекцию не крали, они ее ищут. Вот только кто их нанял – большой вопрос.
Красавин оставил мне телефоны, по которым его можно пока найти. Я заперла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Зачем он все-таки приходил? Хотел послушать мое мнение? Направить в какое-то русло? Не прямо, а косвенно попросить что-то узнать? Или заставить? Например, у Сони…
Сил убираться не было. Я почистила зубы и рухнула в постель.
– Они теперь детективы? – перебравшийся в Англию бизнесмен долго смеялся. – Ну ты меня повеселил. Слушай, попроси их… нет, не надо. Знаешь, как надо сделать? Напомни Лехе про пересыльную тюрьму в Свердловске. За ним должок имеется. А Кривому напомни про сосну. Он поймет. Он мне жизнью обязан. Пусть поделятся с тобой всем, что собрали.
Глава 27
Утром я еле встала, приняла холодный душ, чтобы проснуться, потом горячий, чтобы не простудиться, после второй чашки кофе почувствовала себя человеком.
В машине Ильич Юрьевич сразу же вручил мне каталог.
– Это вам. Персональный экземпляр.
– Подарок от правоохранительных органов? – улыбнулась я.
– Можно считать и так.
Рассматривать каталог за рулем я не могла, поэтому просто перекинула его на заднее сиденье. По пути мы обсуждали, что я должна говорить Самохваловой.
– А под гипнозом с ней не работали? – уточнила я.
Ильич Юрьевич покачал головой. Я обратила внимание на то, какой у него измученный и пришибленный вид. В возрасте рецидивиста Красавина следователь Человеков, если доживет, будет выглядеть не лучше, а то и хуже, хотя и не прошел лагерей и пересыльных тюрем. Более того, в Ильиче чувствовалась апатия, какая-то надломленность, а ведь трещина может углубиться… От него точно не исходила внутренняя сила, которая есть в Красавине. Хотя Ильич честно выполняет свою работу, вон вчера примчался по первому требованию, взяток, похоже, не берет. Но он по жизни – неудачник.
А Красавин? Как я поняла, пожил он лихо, воровал, гулял, садился, выходил… Познал любовь – мать Жорки, как я знала, любила его всю жизнь. И вообще, наверное, по молодости этот старый антиквар был весьма привлекательным мужчиной… А как готовит!
* * *Машину я поставила в кармане у дома Самохваловых, в ряду других автомобилей. Для дневного времени, по-моему, их было многовато. Или это авто неработающих жен, которые только-только проснулись и раздумывают, куда отправиться – на массаж или в бассейн?
Анна Игоревна явно ждала нас и выглядела совсем не так, как в предыдущие наши встречи. На этот раз перед нами предстала не мегера, не разъяренная фурия, выкрикивающая проклятия, а вполне милая женщина. Значит, в самом деле ей что-то давали? А теперь организм почистили и она стала нормальной?
Она приготовила кофе, и мы уселись за небольшим столиком в красиво оформленной большой и светлой комнате. Все было выдержано в бежевых тонах. Как я поняла, квартиру сделали из двух соседних.
– Мне говорили, что я к вам приходила, – улыбнулась она мне. – Но я, признаться, этого не помню. Мне кажется, мы видимся в первый раз.
Я рассказала ей про ее вечерний визит, только не стала перечислять все использованные ею слова. Анна Игоревна закрыла лицо руками. Ей было стыдно.
– Это была не я! Не может быть!
Сидя напротив этой приятной полной женщины, я теперь тоже считала, что она сама по доброй воле не могла устроить ничего подобного. Если бы я своими глазами не видела, как она носилась вокруг дачного домика за юной дивой…
– У вас никаких воспоминаний не всплывает, когда вы видите Наталью Петровну?
– Никаких.
– Вы никогда нигде не пересекались – если не считать последних встреч?
Мы обе покачали головами.
– И простите… – Анна Игоревна посмотрела на меня. – Вы совсем не во вкусе моего мужа.
– А вы… знаете про… – я не представляла, как спросить.
– Про то, что он иногда ходит налево к юным стриптизершам? Знаю. И смотрю на это совершенно спокойно. Принимаю как факт жизни. Юра – бизнесмен, и ему по рангу положено иметь молодую любовницу, иначе люди не поймут. Но он всегда возвращается в семью. Семья для него – святое. Нас он не оставит. Меня не бросит. А в старости мы будем вместе гулять в парке и кормить голубей. – Говоря все это, она очень дружелюбно улыбалась. Я же не понимала, как это все можно так спокойно принимать. Или это отношение – еще одна причина, помимо денег, заставляющая Самохвалова всегда возвращаться? Зачем ему молодая жена, которая станет устраивать истерики по поводу и без, когда есть такая плюшка Анна Игоревна, которая не станет? Или не делала этого до недавнего времени.
Внезапно в дверь позвонили. Мы все замерли на своих местах.
– Так, я скроюсь, – объявил Ильич Юрьевич, схватил чашку с кофе и исчез в соседней комнате, откуда при приоткрытой двери он все услышит.
