Крис Чибнелл - Убийство на пляже

Естественно, ее мучит раскаяние: все-таки погиб человек. Она сожалеет, что, обозначив для прессы место расположения Бродчёрча на карте, тем самым открыла шлюзы для таблоидов и неминуемых охотников за сенсациями. Она не в восторге от того, как по нему прошлась бульварная пресса. Но она сделала то, что должна была сделать, чтобы привлечь общественное внимание к делу Дэнни Латимера, и никому не удастся заставить ее чувствовать себя виноватой по этому поводу. Мэгги должна это уже понять. Олли, когда немного повзрослеет, тоже это поймет. Но она не позволит, чтобы на ее руках была чья-то кровь. Она — они! — напишут самую лучшую статью, какую только можно написать, опираясь на имеющиеся у них материалы. В свое время Карен готова была поставить закладную на свой дом на то, что Джек Маршалл виновен. На него указывали все улики, и полиция тоже не видела в этом каких-то противоречий — пока не стало слишком поздно. Проверка записей с камер видеонаблюдения, блин: что может быть еще более основополагающим? А когда они уже реабилитировали его, то должны были сразу же сообщить всем об этом, здесь и сейчас. Они ведь знали, что местные ополчились на него. Карен тошнит от мысли, что Харди в Бродчёрче работает еще хуже, чем в Сэндбруке. Его необходимо снять с этого расследования и назначить кого-то другого, компетентного.

А пока этого не произошло, Латимерам не видать освещения в прессе по этому делу или справедливости, которых они заслуживают. Карен по-прежнему поддерживает связь с Бэт, как и с Кейт Гиллеспи, и пообещала ей предпринять последнюю отчаянную попытку удержать заинтересованность общественности в раскрытии дела Дэнни. Сегодня она сражалась единственным оружием, с которым знает как обращаться. Она смотрит на номер «Геральд» у себя на коленях — это первый сегодняшний выпуск, который она купила в киоске на вокзале Ватерлоо. С первой страницы на нее затуманенным взором смотрят налитые кровью глаза Харди. Она довольна заголовком.

Миникеб сворачивает на дорогу к церкви Святого Эндрю, по которой идет поток людей, одетых в черное, как и положено на похоронах. Настойчиво и печально раз за разом звонят колокола. Серый «воксхолл» останавливается прямо перед ними. Пассажирка медленно выходит из машины и пристально смотрит сквозь вуаль на колокольню.

Карен Уайт складывает лежащую на коленях газету и лезет в сумочку, чтобы рассчитаться с таксистом. Все эти люди пришли сюда, чтобы хоронить Джека Маршалла. Она же здесь, чтобы похоронить Алека Харди.

43

Пока заполняются скамьи в церкви Святого Эндрю, Харди тяжело опускается за свой письменный стол, на котором лежит свежий номер «Дейли геральд». Он так долго и пристально смотрит на него, что слова над фотографией то начинают расплываться, то вдруг резко становятся необычайно четкими.

ДВА РАЗОМ ЗАГУБЛЕННЫХ ДЕЛА

ОДИН УБИЙЦА ДЕТЕЙ НА СВОБОДЕ

ПОГИБ НЕВИНОВНЫЙ ЧЕЛОВЕК

ЭТО ЛИ НЕ ХУДШИЙ КОП БРИТАНИИ?

Он складывает газету пополам и беспомощным взглядом обводит кабинет. Во всех мыслимых местах разложены толстые папки, коробки с документами, раздувшиеся от бумаг файлы. И поперек этого бумажного моря плывет черный галстук, который он в последний раз надевал на похороны Шарлотты Гиллеспи.

Бюджет операции «Когден» достиг своего потолка. Со следующей недели Дженкинсон сокращает штат выделенных ему людей и ограничивает его запросы на криминалистические экспертизы. Так всегда бывает, когда расследование буксует. Начальство теряет уверенность и начинает паниковать по поводу того, как они будут объясняться с бухгалтерией. Харди должен за оставшиеся несколько дней по максимуму использовать свою команду, пока ее не разогнали. И за это время он побьет все рекорды по сверхурочной работе — если это еще возможно.

Он опускает глаза на свой неразборчиво написанный список намеченных дел и пытается расставить приоритеты. Миллер может забрать криминалистов, которые занимаются лодкой. Им будет необходимо выяснить, кто разбил машину Маршалла и повторно проверить алиби всех «борцов за справедливость».

С видимой неохотой Харди завязывает на шее траурный галстук. Сегодня «Геральд» переключит все нездоровое внимание на него. Но люди должны видеть его уважение к погибшему, и, к тому же, если убийца Дэнни в церкви, он будет считать, что теперь на его совести уже две смерти. Харди хочет посмотреть, кто из пришедших будет выглядеть встревоженным.

Мальчики из Морской бригады выстроились в почетном карауле, скрестив весла над головами тех, кто проходит на похороны. Харди, который выше большинства пришедших, вынужден наклоняться в этом импровизированном туннеле. Некоторые мальчики плачут, но только не Том Миллер.

Внутри церкви прохладно. Чувствуется тонкий запах ладана. Солнечные лучи ярко освещают изображения святых на витражах, а темные скамьи из палисандрового дерева заполнены почти полностью.

Когда Харди идет по центральному проходу, Бэт Латимер резко оборачивается, как будто его присутствие насторожило ее. Она бросает на него долгий неподвижный взгляд, в котором заметна мрачная насмешка: она может прийти на похороны этого старика, но при этом до сих пор не в состоянии похоронить собственного мальчика. Харди не нужно напоминать об этом. Он чувствует эту горькую иронию. Он живет ею.

Он устраивается на скамье, откуда все хорошо видно, и оглядывается на присутствующих. Вот эта женщина с ярко-рыжими волосами, которая стоит рядом с Олли Стивенсом, — должно быть, та самая расточительная сестра Миллер. Он узнаёт остановившийся взгляд человека, подверженного пагубной страсти. Харди ищет в ее лице семейное сходство с сестрой и ничего не находит; однако его догадка подтверждается, когда Миллер демонстративно занимает место в противоположном от нее конце церкви.

Многие из пришедших неловко топчутся посреди зала — они явно не привыкли ходить в церковь. Другие же чувствуют себя здесь как дома — например, Лиз Ропер выглядит настоящей хозяйкой. Мэгги Радклифф приходит, держась за руку со своей сожительницей Лил. Они понимают, где что уместно, и не выставляют напоказ свою связь перед всякими туристами, как это делают многие другие; однако когда они рядом идут по проходу, то обмениваются какими-то многозначительными взглядами, смысл которых Харди так и не понял. В некоторых церквях придерживаются старомодных взглядов по поводу однополых пар, но, как он понимает, они взывают к высокоразвитому чувству политкорректности Пола Коутса. Мэгги поворачивает налево к передней скамье, но вдруг так резко меняет направление, что сталкивается с Лил, которая едва не теряет равновесия. Лил что-то шепчет ей на ухо; Мэгги сначала качает головой, затем быстро кивает, как будто говорит, что с ней все в порядке. В конце концов они усаживаются в дальнем конце церкви справа.

Харди вытягивает шею, пытаясь разглядеть, что вспугнуло всегда невозмутимую Мэгги. Прямо под кафедрой сидит Сьюзен Райт с уродливо-суровой маской на лице.

К алтарю выносят гроб, и все собравшиеся поют молитву «За тех, кто в море». На его крышке стоит кораблик внутри бутылки и фотография, которая была использована для статьи Олли Стивенса в «Эхе». Лиз Ропер плачет громче всех, сумев совладать со своими шумными, мучительными рыданиями только к концу церковного гимна.

Когда Пол Коутс в развевающейся белой рясе поднимается на кафедру, Харди скрещивает руки на груди. Он сам не знает, чего ищет, — обычно это признаки тревоги, вины или каких-то ухищрений, — но вместо этого видит человека, который буквально оживает перед аудиторией.

— Мы собрались здесь, чтобы разделить наше горе и воздать должное жизни Джека Маршалла, — говорит Коутс. — Благословенны те, кто скорбит, ибо они будут утешены.

«Черта с два!» — думает про себя Харди.

— Джек Маршалл был хорошим человеком. И невиновным человеком, как стало понятно после его смерти. Владельцем местного газетного магазина и командиром Морской бригады, который присматривал за детьми на земле и оберегал их в море. А как же мы с вами? Это мы позволили марать его честное имя и запугивать его. Нас не оказалась рядом, когда он в нас нуждался. Поэтому сегодня, воздавая должное Джеку, мы также должны признать: некоторые из нас подвели его. — Он настолько открыто переводит свой взгляд на Харди, что головы поворачиваются в его сторону. — Как подвели и Дэнни Латимера. Вторая заповедь гласит: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». В эти самые мрачные времена мы должны быть лучше. И обратимся в ничто, если не будем обществом близких людей.

Харди надеется, что его злость не отражается на лице. Коутсу прекрасно известно, что он был единственным, кто поддержал Маршалла, однако, многократно повторяя это «мы», он принимает сторону тех, кто показывал на Джека пальцем и бросал в него камни, создавая видимость альянса, которого на самом деле нет и в помине. Лукавый мерзавец! Он думает о том, как идет проверка его прошлого, и мысленно отмечает для себя сделать на это упор.