Наталья Андреева - Черная кошка в темной комнате
Потому что с ней в последний день своей жизни пересеклись и Эльза Мамонова, и Антон Васильев. Она звонила своей постоянной клиентке, обговаривая время очередного сеанса, она же вызвала такси, собираясь куда-то поехать на ночь глядя. Уж не к клиенту ли? Потому что работа у нее такая. Она нужна людям в любое время суток. Она ведь психотерапевт.
Он ехал к Василисе Ивановне. Оказывается, они с Валентиной Сысоевой живут в одном доме. Может, они еще и знакомы?
ЧЕРНАЯ КОШКА 8
Втроем они кое-как погрузили в джип тяжеленного ротвейлера. Собака еще дышала, но была недвижима.
— Надо везти его к ветеринару, — сказала Валентина, увидев, как расстроился Сила. — А белую собачку закопать.
— Да-да, — покорно кивнул он.
— У нас сегодня сплошные похороны, — хихикнула высокая крупная женщина, кажется сестра Эльзы, и Сила бросил на нее злой взгляд.
Женщина показалась Валентине странной. Нелепые ужимки, странные реплики насчет похорон. Черный юмор? Не похоже, что она шутит. Своеобразная особа. В джип женщина не села, осталась дожидаться кого-то на даче. Подробности Валентина выяснять не стала.
— Сначала в ветлечебницу, — сказал Сила, захлопнув дверцу, и она кивнула.
Едва поехали — зазвонил ее телефон. Это оказался Леонидов. Вопрос, который он задал, был неожиданным:
— Скажите, Валентина Павловна, вы никогда не обращались к психотерапевту?
— К психотерапевту?
«Леонидов», — одними губами сказала она Силе и ответила в трубку:
— Нет. Никогда.
— В вашем доме живет Василиса Ивановна, психотерапевт. В первом подъезде. Вы с ней не знакомы?
Она заметила, что Сила напряженно прислушивается к разговору.
— Может быть, и сталкивались. Раз в одном доме живем. В лицо я ее, возможно, знаю, но имени-отчества, извините…
— Значит, вы не общались?
— Нет.
— И на прием к ней не ходили?
— Нет. У меня нет причины обращаться за помощью к психотерапевту, — сухо сказала она.
— Может быть, у вас есть общие знакомые? — не унимался Леонидов.
— Ни от одного из своих знакомых я не слышала имени Василиса, — твердо сказала Валентина. -Как вы сказали? Ивановна? Имя редкое.
— «Ивановна» как раз не очень. А вот Василиса… Вы правы. Значит, нет. Жаль. Вы сейчас где? Вроде мотор работает.
— Еду на похороны Эльзы. С Силой.
— Ах да! Передайте ему мои соболезнования.
— Непременно.
На этом разговор закончился.
— Чего он хотел? — хмуро спросил Сила.
— Какая-то Василиса Ивановна, — Валентина пожала плечами. — Спрашивал, нет ли у нас общих знакомых.
Он вздрогнул.
— При чем здесь мой психотерапевт?
— Твой? Я не знала, что ты ходишь на сеансы к психотерапевту.
— После того, как у меня начались видения, хожу.
— Выходит, нашелся общий знакомый. Ты. Думаю, Леонидов об этом знает. Да… — Она вдруг вспомнила. — Я хотела с тобой об этом поговорить. О видениях.
— После. Как там Дружок?
Она оглянулась, вновь пожала плечами.
— Я не ветеринар. Жаль собаку. Но…
— Ты думаешь, он…
— Сила, мы едем на похороны Эльзы, — мягко напомнила она. — Твоей жены.
— Как ты не понимаешь! Она, собаки… Все это -моя прошлая жизнь. Которую я считал такой скверной. Пил из-за этого. Сейчас я пытаюсь спасти остатки. Такое ощущение, что все меня бросили.
— Но ведь я с тобой, — тихо сказала Валентина.
Он молча смотрел на дорогу.
К выносу тела они, разумеется, опоздали. Автобус от бюро ритуальных услуг уже уехал. Сопровождающие тоже. Сила выругался и прыгнул за руль.
— На кладбище поедем. Надо поторопиться.
Он гнал машину, нарушая правила. Вслед им неслись проклятия. Когда они появились на кладбище, гроб с телом уже опускали в глубокую сырую яму. Накрапывал дождь, рыдала полная женщина с платиновыми прядями, выбившимися из-под черного платка. «Мать», — догадалась Валентина. Эльза была похожа на женщину. Здесь же была и старшая сестра Эльзы, Анна, кажется в сопровождении… Моисея Соломоновича Зельдмана! «А что здесь делает адвокат?» — подумала Валентина.
Сила молча переминался с ноги на ногу у края могилы и хмурился. Церемония закончилась быстро. Валентина стояла достаточно близко к родственникам Эльзы и слышала, как Анна взахлеб рассказывает матери:
— Увидел сдохшую собаку — расплакался. Кинулся спасать вторую. А ротвейлер-то еле дышит! Об Эльзе — ни слова. Собаки ему дороже!
Теща метнула на Силу злой взгляд и сжала губы. На кладбище она сдержалась, но едва вышли за ворота, накинулась на зятя:
— Собаки ему дороже! Над какой-то болонкой рыдал! А у могилы жены — ни слезинки! Бесчувственный!
Валентина прекрасно понимала, что плакал Мамонов не потому, что сдохла белая болонка. Все свои слезы он оставил там, на даче, где никто не мог видеть его слабости. Такой уж человек. А сейчас он замкнулся в себе и напряженно что-то обдумывает. Валентина чувствовала, как ему больно. Сила и не пытался отбиться. Похоже, он даже не слышал, что говорила ему женщина с платиновыми волосами.
— Эгоист, — шипела та. — Убийца… Ничего, сядешь. Я до Страсбурга дойду. Никакие деньги тебе не помогут. Я не успокоюсь, нет. Будешь отвечать.
Не выдержала Валентина. Потянула Мамонова за рукав:
— Сила, садись в машину.
— А это еще кто? — уставилась на нее мать Эльзы.
— Я подруга вашей дочери. Я вам звонила. Помните? Хотела с ней поговорить. Мы с ней вместе работали.
— Работали? Когда это моя дочь работала?
— Это было давно. Пять лет назад. Помните, она была секретарем в фирме по продаже косметики?
— Ну, допустим. А здесь ты с какого боку? Тебя звали? Кто? Он? — Женщина ткнула пальцем в Силу. — Ты тоже его любовница? Совсем обнаглел! Со своей бабой на кладбище приехал! Жену хоронить!
— Давайте не будем выяснять отношения. Не тот день.
— Вот почему вы опоздали! К тебе заехали! В любовное гнездышко!
Она поморщилась: какая мерзость! И попыталась объяснить:
— Мы были в ветлечебнице.
— Тоже, значит, собак спасаешь! — Мать Эльзы метнула на нее злой взгляд. — Обрабатываешь моего зятька. На имущество его рассчитываешь. Не выйдет, милочка! Ты хоть знаешь, с кем связалась? Я вас по миру пущу! Разорю! Все конфискуют, все! Я добью-у-усь…
Подошел Моисей Соломонович Зельдман. Поправив очки, сказал:
— Роза Марципановна (какое редкое отчество!), успокойтесь. Ехать надо. Люди ждут. Анна уже в машине. Вы с нами?
— Да, да, поминки…
Опираясь на руку адвоката, Роза Марципановна полезла в машину.
— Если мы поедем на поминки, будет скандал, -хмуро сказал Валентине Мамонов. — А если не поедем… Тоже будет. Что делать?
— Терпеть.
— Надеюсь, я не уеду оттуда в наручниках… -Сила криво усмехнулся.
— За что она тебя так ненавидит?
— Долго рассказывать.
— Но выговориться тебе необходимо.
— Не сейчас. Давай помолчим.
И это она поняла. Но нельзя же все время отмалчиваться! Надо защищаться! Она, Валентина, сдаваться не собирается. Если он молчит — она будет драться за обоих. Но почему Зельдман, их с Силой адвокат, едет в одной машине с Розой Мар-ципановной и Анной Тлюстенхабль?
Поговорить им все-таки удалось. Но уже поздно вечером, когда вернулись на квартиру к Валентине. Ехать на дачу Сила не хотел, сказал, что все там напоминает о той ужасной ночи, когда убили Эльзу. В московской квартире хозяйничала Роза Марципановна, в торговом центре Мамонову тоже теперь было тоскливо. Работа больше не увлекала. Все, сгорел Мамонов. Вот и приехали вечером к Валентине. Вспоминать события дня сегодняшнего им не хотелось. Разгоревшийся на похоронах и потом продолжившийся на поминках скандал с трудом удалось потушить. У Розы Марципановны случилась истерика, вызвали врача, а Силу Валя увезла. Сама села за руль. Он молчал и не двигался. Его неподвижный взгляд Валентину пугал. Расшевелить его не удавалось.
Валентина уложила его в постель, принесла горячего чаю. Он сделал глоток, поморщился и сказал:
— Я сумасшедший.
— Ну перестань! Может, и не было у тебя никаких видений! Я как раз об этом хотела с тобой поговорить. Еще до того, как Эльзу и в самом деле убили. Ведь я каждый день ходила к торговому центру. Когда он строился.
— Зачем? — равнодушно спросил Сила.
— Гуляла. Рядом строится мой дом. Дом, в котором я купила квартиру, — пояснила она, хотя Сила ни о чем и не спрашивал. — Если бы совместными усилиями мы вспомнили…
— Что?
— Когда у тебя случилось первое видение? Галлюцинация? Говорят, ты видел, как рыжий мужчина с бородой душит твою жену. Когда это случилось?
Он напрягся, но все-таки вспомнил точную дату. Это было за десять дней до открытия торгового центра. Он тогда считал дни, даже делал пометки в календаре: сколько осталось до праздника? До праздника… До самого черного дня в его жизни, как оказалось!
