Марина Серова - Оранжевая комната

Марина Серова

Оранжевая комната

Глава 1

БЛОНДИНКИ В ЗЕЛЕНЫХ ПЛАТЬЯХ

Голос женщины, позвонившей мне в пять утра, был более чем взволнованный. Она просила о встрече, и я согласилась. Ко мне не так часто обращаются представительницы слабого пола, хотя, кто его знает, может, оно и к лучшему? Только вовсе не обязательно будить меня так рано. Итак, она позвонила, я ответила и сразу же, перевернувшись на другой бок, уснула. Мне под утро обычно снятся самые фантастические, цветные и немного сумасшедшие сны. Но в то утро мне приснилась эта женщина. Блондинка с бледными веснушками на милом грустном лице в изумрудно-зеленом платье.

Когда же я окончательно проснулась, на часах было уже восемь, звонок, сообщавший о том, что кто-то пришел по мою душу, просто разрывался в прихожей. Я, как была – в пижаме, – подошла и взглянула сквозь глазок. И почти не удивилась, увидев женщину в зеленом.

– Татьяна Иванова? – спросила она с недоверием в голосе. Оно и понятно – в таком виде я меньше всего была похожа на частного детектива. Скорее на зубрилу-студентку юрколледжа.

– Да, я Татьяна Иванова. Подождите минутку. – И я, пригласив ее в квартиру, отправилась приводить себя в божеский вид.

Спустя четверть часа мы уже сидели за кофе, и я слушала Анну Шубину – так звали мою посетительницу.

– Мне скоро будет сорок два года, – говорила она, царапая розовым ногтем черную полированную столешницу моего карточного столика, – а я умудрилась влюбиться, представляете?

Я хотела ответить, что не представляю, поскольку для меня влюбиться – это все равно что расписаться в какой-нибудь хронической душевной болезни. Но промолчала, продолжая разглядывать эту холеную, роскошную блондиночку и вдыхая при этом аромат ее сладких духов.

– Он совсем еще мальчик, но такой красивый, нежный… Я совершенно потеряла голову. Мы часто встречались, и все было замечательно. Прежде я была верна мужу, но Саша… Словом, жизнь моя изменилась, я начала совершать странные поступки…

– Какие, например? – жестко прервала я этот поток воспоминаний, чтобы хоть немного отрезвить ее. Не к подружке же она пришла, на самом деле.

– Недавно купила ему машину, мотоцикл японский, видеокамеру… Но он стал почему-то холоден ко мне… Я понимаю, ему всего-то двадцать, а вокруг так много красивых девочек… Но ведь он сам говорил, что любит меня. Если бы не это, разве ж я позволила…

– Так что же случилось? – мое терпение подходило к концу. У меня была масса дел, весь день был расписан по минутам.

– Как что, разве вы еще ничего не поняли?

– Представьте себе, нет.

– Он бросил меня. Он настоял на том, чтобы мы встретились не на той квартире, которую я для него снимала, а у меня дома… Он в этот раз был очень груб со мной, все произошло быстро. А когда Саша ушел, я поняла, что он похитил из кабинета мужа папку с документами. Это очень важные документы, они имеют отношение к крупным поставкам немецкого оборудования для химического комбината. Вы, наверное, слышали – фирма «Штольц»? С этими документами мой муж должен на той неделе, в понедельник или во вторник, лететь в Берлин. Я уж не знаю, зачем понадобились Саше эти бумаги, но…

– А вы уверены, что именно Саша взял папку?

– Конечно, я сама заходила незадолго до встречи с Сашей к мужу в кабинет – папка лежала на столе, а после его ухода она исчезла.

– А где находился в это время ваш муж?

– На работе, в своем офисе.

– И что вы хотите от меня?

– Мне сказали, что только вы сможете мне помочь вернуть документы.

Мой мозг, уже окончательно проснувшийся к этому времени, начал с ходу выстраивать логические конструкции, которые рушились, как только я встречалась глазами с Анной. Чего-то явно не хватало в ее рассказе. Какого-то очень важного звена. Да и сама она держалась несколько неестественно, нервозно. От этой женщины исходил холод, она казалась сделанной из синтетического, но добротного и качественного материала. Я не могла взять в толк, что происходит.

Из ее рассказа следовало, что ее обобрал молодой любовник, обобрал цинично и хладнокровно. Саша Берестов был студентом художественного училища. Зачем ему могли понадобиться документы на поставку химического оборудования? Да и какой прок от них вообще кому-нибудь? Если бы он похитил деньги или драгоценности, то все выглядело бы вполне классически, даже хрестоматийно. Предположим, что его наняли как посредника, все равно, какая может быть польза от этих бумаг?

И еще, я не могла взять в толк, чем больше расстроена Анна – тем, что ее бросили, или пропажей папки?

– Я надеюсь, вы в курсе того, что моя работа стоит довольно дорого?

– Об этом можете не беспокоиться. Я заплачу любые деньги, лишь бы до понедельника эта злосчастная папка нашлась. Если мой муж узнает…

– Но ведь он может узнать о пропаже уже сегодня, не так ли?

– Нет. Он из офиса сразу же поедет на дачу, а вернется лишь в воскресенье вечером. Сегодня четверг, – она стала загибать пальцы, – значит, пятницу, субботу и воскресенье до обеда он будет в Жасминном…

– Неслабо он у вас работает, – неожиданно для себя прокомментировала я и тут же сменила тему: – У вас есть адрес Берестова?

– Да, конечно. – Анна порылась в большой рыжей сумке с позолоченными замочками и достала новенький бирюзовый блокнот на пружинке. Я отметила про себя, что она основательно подготовилась к визиту: несколько страниц блокнота были исписаны ее четким аккуратным почерком. Там был и адрес Берестова, и список его знакомых, даже родственников. Кроме того, туда же были вписаны номера его «Опеля» и «Судзуки». В отдельном желтом конверте лежало несколько снимков с изображением хмурого черноволосого парня – лицо крупным планом, огромные глаза с тяжелыми, словно припухшими веками, тонким носом и большим чувственным ртом.

На стол легла пачка денег.

– Мне сказали, что в день вы берете двести долларов. Здесь аванс – тысяча. Вот мои телефоны. Я очень надеюсь на вас.

Я попросила у нее координаты и визитную карточку ее мужа. С тем и расстались.

Она ушла, а в комнате еще долго пахло ее духами. И все равно что-то здесь было не так. Можно было прибегнуть к помощи костей – двенадцатисторонних кубиков, – подкинув которые можно взглянуть на трактовку цифр и сделать соответствующие выводы. Но в тот момент мне почему-то хотелось обойтись лишь интуицией и логикой в ее самом чистом виде. Прежде чем навестить Сашу Берестова в его альма-матер, я приготовила себе пару горячих бутербродов с ветчиной и сыром, съела кисть винограда и собралась было уже взять ключи от машины, как в дверь снова позвонили. Я тихо приблизилась и посмотрела в глазок. Женщина в зеленом. Она что-то забыла?

Я открыла дверь и была слегка шокирована, увидев на пороге не Анну, но очень похожую на нее женщину в платье такого же оттенка и даже с похожей сумочкой.

– Татьяна Иванова? – спросила приятным грудным голосом новая посетительница и как-то чересчур смело продвинулась в мои владения. – Мне посоветовали обратиться к вам, – произнесла она тоном, не терпящим возражения, и взглянула на меня своими светлыми, широко поставленными глазами.

Она ушла через час, оставив мне еще одну тысячу баксов. Ее тоже звали Анна, и ее тоже бросил Саша Берестов.

Чтобы не встретиться с третьей Анной, которую покинул молодой и нахальный любовник, я поспешила выбраться из квартиры, вывела из гаража небесно-голубой «жигуленок» и помчалась в сторону Мирного переулка, в котором находилось Художественное училище.

Глава 2

БЕСПЛАТНЫЙ СТРИПТИЗ

Заглядывая в пропитанные запахами масляных красок и скипидара мастерские, заполненные робкими солнечными бликами и одухотворенными художниками, я пристально вглядывалась в лица молодых людей, пытаясь отыскать среди них опытного любовника, секс-гиганта Сашу Берестова, пока не натолкнулась на рыжую девочку в розовом воздушном платье, похожую на бабочку-капустницу, попавшую под закатный луч. Я спросила ее, не знает ли она, где сейчас можно найти Берестова.

– Он на втором этаже, третья дверь направо. Вам повезло, вся группа ушла, он только и остался. – И она как-то странно посмотрела на меня.

То, что все люди искусства склонны к пороку, – аксиома. Но сказать это о Саше Берестове – это значит не сказать ничего. Вот она, сила красоты! Я ощутила его ауру еще у двери, едва увидев его. Он сидел на высоком табурете, освещенный скупыми солнечными лучами, таявшими на черных, завешенных этюдами стенах, и о чем-то сосредоточенно думал.

Я приблизилась к нему и явственно почувствовала, что кровь в моих жилах побежала быстрее. Про таких, как Саша, говорят: чертовски красив. Копна черных блестящих кудрей, породистое яркое лицо и устремленный на меня насмешливый взгляд.

Я, не говоря ни слова, сняла с себя джинсовую куртку, джинсы, майку, затем, помедлив немного, стянула трусики.