Галина Романова - С первого взгляда
Да, да, черт побери, именно Марину!
Кто бы мог подумать, что он так станет волноваться, собираясь на встречу с лучшим другом Александры Степановой – Антоном Мариным. Будто тот был самой главной фигурой, могущей решать за них – быть или не быть их отношениям. Хотя…
Хотя Саша недвусмысленно дала понять, все еще не решаясь уйти от мужа, что если Антоша не одобрит, то этого и не случится.
– Он же сам назвал его уродом! – впервые тогда забеспокоился Борис.
Такого поворота он, если честно, не ожидал. И считал себя, если не совсем уж виноватым во временном заключении Марина под стражу, то причастным к этому точно. Даже хотел извиниться перед ним, когда того вели по коридору из камеры к нему в кабинет. И речь вроде уже заготовил. Но потом вдруг стало так противно. Представил себя киношным героем, топчущимся перед дверью и репетирующим извинительную речь.
Какие слова, на фиг! Что они могут решить? Заставят Марина взглянуть на своего тюремщика несколько иначе? Да ни хрена! Если тот затаил обиду, с ней расстаться не так просто и не так быстро. Если нет обиды, то слова извинения тем более ни к чему. Поэтому, когда Антона освободили от наручников и заставили сесть перед его столом, просто спросил:
– Вы его не подозревали?
– Кого, Ваньку? – переспросил Марин, старательно отводя взгляд от Бориса, все же обиделся.
– Да, его.
– Нет, не знаю. Странным кое-что казалось, но чтобы подозревать в убийстве Аллы? Нет, не мог я мысли допустить, что Ванька сможет так вот хладнокровно убить ее и подставить меня. Может, состояние аффекта тому виной?
– Об этом не может быть и речи. Он все тщательно спланировал, – отрицательно покачал головой Борис. – Почему вы не сказали мне, что удивлены были датой, к которой приурочена была вечеринка?
– То есть?
– То есть они отмечали пятнадцатилетие будто бы, так?
– Так.
– А на самом деле их знакомству сколько лет?
– Лет семнадцать, плюс-минус полгода, – пожал плечами Марин, поскреб щетину, потер ладони о грязные брюки. – Решил, что блажат. Ленка еще пела очень настойчиво, что собираются меня с Алкой мирить или что-то в этом роде. Да… Да даже если бы и заподозрил в этом обмане какой-то криминал, разве бы сказал вам об этом?!
– Конечно, нет. Вы же очень хороший друг! В отличие от Снегирева. – Борис поймал наконец взгляд Марина, ничего, кроме дикой усталости, там не увидел, втайне порадовался. – Уж не знаю, одному богу ведомо, причастен ли он к гибели Валентины, нет, но даже если и нет. Обнаружил ее машину в овраге и скорее поспешил вас подставить под удар, используя случай. А то, говорит, никто не чешется! Убийца, говорит, на свободе разгуливает…
– Так и сказал? – с горечью воскликнул Марин, опуская голову. – Когда просмотрели парня? Все вместе всегда, все было так славно…
– Видимо, не все и не для всех было славно.
Борис встал, прошелся по кабинету и решил сказать именно сейчас ему о том, что без памяти влюбился в его лучшую подругу Сашу. Но Марин неожиданно поднялся, протянул ему руку, прощаясь, и проговорил, прежде чем уйти:
– Аллу жалко очень! Погибла так нелепо!..
Будто погибнуть можно было складно и по правилам. Любая смерть нелепа.
За Мариным закрылась дверь, а Борис тут же принялся названивать Саше. Это она ему уже позволяла, но на свидания приходить отказывалась. А он ругал себя уже сотый раз за то, что высказался тогда так категорично, что делить ее ни с кем не станет. Она и не стала делить себя на части. И вовсе перестала принадлежать кому-то. С мужем будто бы разговор состоялся, но на том и остановились. Дело-то ни с места.
И вдруг позавчера…
– Боренька, тридцать первого мая, в семнадцать ноль-ноль Марин будет ждать тебя в «Сонате». Знаешь, где это?
Еще бы не знать! Один из самых дорогих и шикарных ресторанов в их городе. Он тут же запаниковал, вспомнив и про нелюбимые брюки от единственного костюма и про белую рубашку, что мнется дико, и про другие две, что ничуть не лучше.
– Знаю, – слабым голосом ответил Борис.
– Так вот он тебя там ждет для серьезного разговора.
– О чем?
– О нас с тобой. И знай, милый, если Антоша будет против, то… Сумей уж ему понравиться, идет?..
Сумеет или нет он ему понравиться?
Борис в последний раз придирчиво осмотрел себя в зеркало, себе будто нравился, а Марину? Потом вспылил вдруг. Чего, правда, цирк устраивают эти двое?! С какой стати он должен нравиться другу любимой женщины, а? Это вообще редко случается. Он что, ей отец родной или брат?
Хотя Марин с набором качеств, ставших теперь редкостью: честностью, прямотой и порядочностью, в которых теперь Борис совершенно не сомневался, мог быть неплохим советчиком.
Поехал на такси, неожиданно застеснявшись своего старого автомобиля, который к тому же забыл вымыть. Пока собой, как последний пижон, занимался, про «бибику» забыл совершенно. А она ведь так часто его выручала.
И снова разозлился, назвав сам себя пижоном. И снова усомнился в правильности своих действий. А как зашел в ресторан, увидал такого же «набриолиненного» Марина, так злость и прошла сама собой.
– Привет, – протянул он ему руку.
– Привет, – пожал тот нормально вполне. – Волнуешься?
– А как же!
– И я волнуюсь тоже.
– Тебе-то чего волноваться?! Ты вон уже жениться успел, с колечком, – фыркнул недоверчиво Борис. – И не ты же упрятал лучшего друга Саши в тюрьму.
– Не упрятал, а пытался, – поправил его Марин со шкодливой ухмылкой.
– Не пытался… – вздохнул Борис. – Не пытался я никого упрятать. Я просто искал правду.
– Нашел?
– А как же!
– А любовь всей своей жизни нашел? – Улыбка Марина стала еще более сволочной, но не гадкой как будто.
– И любовь нашел, – насторожился тут же Борис. – Ты против?
– И что же, по выходным и праздникам работать теперь не станешь? – пропустив его вопрос мимо ушей, Марин подозвал официанта и что-то заказал ему скороговоркой, тут же уставившись куда-то Борису за спину. – И не обидишь никогда, и бабу на стороне не заведешь. И врать не будешь? Ну?
– Нет! Не буду, не обижу, не заведу. Что еще?
Борис оглянулся. К их столику быстрым шагом приближалась Саша. В легком светлом платье и с зачесанными назад волосами, она была такой прехорошенькой, что у него даже дыхание сбилось.
– Ладно, верю, – милостиво проговорил Марин, облобызав чужую любимую женщину, между прочим. – Слов никаких не надо, достаточно на тебя взглянуть. Слышь, Сашок, а он тебя любит, точно!
– А я знаю. – Она уселась рядом с Борисом, схватившись за его руку и прильнув к плечу. – Ну что, благословляешь?
– Конечно. Куда я денусь! Попробовал бы я сказать что-то другое! – Антон кивком поблагодарил официанта, притащившего бог знает сколько всего. – А как же твой этот, а, Сашок?
– Ушла я! Сегодня утром от него ушла, и теперь… – Она потерлась щекой о ладонь Бориса, прямо точь-в-точь, как он мечтал не так давно, сидя в ее машине, и сказала самые главные в его жизни слова: – И теперь хочу жить с этим вот дядечкой долго и счастливо. Вернее, всегда!
