Проклятие стеклянного сада - Наталья Николаевна Александрова
– Ну что, едем, наконец? – с явной неприязнью процедил водитель. – Или говори, куда ехать, или вылезай! Мне, между прочим, на жизнь нужно зарабатывать!
– А можно на «вы»? – проговорила Маша твердо, неожиданно для себя самой.
– Чего? – опешил водитель.
– Мы не знакомы, и на «ты» не переходили, так что обращайтесь ко мне на «вы». Пожалуйста.
– Ишь ты, цаца какая! – удивился водитель, но тут же поправился: – Ишь вы! Так всё же, куда едем?
– Промышленную улицу знаете?
– Я всё знаю! Не первый год по городу катаюсь! – И машина тронулась.
Ехали они долго, и Маша от ровного шума мотора, от мягкого укачивания автомобиля впала в какое-то странное состояние полусна, полуяви.
Таксист, поглядывая в зеркало заднего вида, думал, что его пассажирка задремала, но Маша вовсе не спала. Мысли текли вяло, неторопливо, тягуче, как вода в спокойной реке. И вставали перед ней вопросы.
Первый: отчего у нее такая скучная и нелепая жизнь, и нет у нее никаких надежд на будущее? Всё какое-то серое, одинаковое, хмурое, как ноябрьское утро.
И второй вопрос: как дошла она до такой жизни? Неужели все из-за замужества?
Маша вышла замуж рано, в двадцать два года, и Антошка родился через пять месяцев. Ну да, она забеременела, как полная дура, да еще поняла это далеко не сразу, а потом пожилая врач отговорила ее что-то делать. Сколько, говорила, у меня в кабинете сидело женщин, которые до слез, до обморока ребенка хотели, а не могут. Кучу денег и нервов тратят на лечение, а когда лечение не помогает, на всякие там процедуры, чтобы забеременеть, а не получается! А вам, дурам, само счастье в руки идет, а вы хотите его уничтожить? Всю жизнь потом каяться будешь, никогда себя не простишь.
Не то чтобы Маша так не хотела ребенка, просто собиралась учиться. И слишком мало они знакомы были с Иваном, всего-то четыре месяца встречались. Он был старше ее на восемь лет, работал водителем. Когда Маша сказала ему, что забеременела, то ожидала всякого. Может просто повернуться и уйти, как случилось с одной знакомой девчонкой из техникума.
Снимали они вместе с парнем квартиру, и всё вроде было хорошо, а как получился ребенок – так парень, ни слова не говоря, тут же съехал обратно к родителям, а потом приехал к ней его отец, дал денег на аборт, заплатил за квартиру вперед на месяц и сказал, чтобы более его сына она не беспокоила. Вот так, а ведь почти год вместе жили. И всё было хорошо, то есть это она так думала. И даже собиралась летом его к себе везти, с родителями знакомить. У нее потом всё плохо стало. Протянула с абортом, пошла поздно, сделали плохо, провалялась в больнице, техникум, конечно, бросила, устроилась на работу в какой-то магазинчик задрипанный, жизнь беспросветная, начала попивать, потом всё больше, в магазине еще недостачу навесили… В общем, встретила ее Маша через полгода и не узнала даже. Лицо опухшее, под глазом синяк застарелый, одежда грязная, колготки рваные. Ужас! Тусуется с какими-то бомжами, в общем видно, что человек конченый.
Так что Маша ничего хорошего от разговора с Иваном не ждала, ко всему была готова. Выслушал он ее внимательно, конечно, особой радости не проявил, сказал, что подумает. И ушел. Маша так и решила, что насовсем ушел, значит, самой нужно проблему решать. Стёрла его номер из мобильника и приказала себе про него забыть. Тут-то врач ее и отругала, чуть из кабинета не выгнала.
А через три дня Иван ее у работы встретил – что за дела, почему не отвечаешь? Идем с матерью знакомиться. Маша тогда так растерялась, что свою волю не проявила. А как увидела свекровь будущую, так вообще замолчала и всё делала, как скажут.
Свекровь всё решала. Свадьбы, сказала, не нужно, нечего зря деньги на ветер бросать. Понаедут, понабегут разные, им бы только нажраться да «горько» поорать. Нечего эту шваль приваживать. Это она про родственников так.
Маше было всё равно, ее как раз тошнить начало, так что про свадебный стол с неизбежным салатом оливье и селедкой под шубой и думать было страшно. А родственников у нее не было, только тётка двоюродная в родном городе. Мама умерла молодой, а отца она и вовсе не помнит.
Муж еще шутил, что жениться надо на сироте, вот он так и сделал, какой умный.
А у Маши вся беременность прошла как в полусне. А потом Антошка родился, крикливый такой, неугомонный, она всё время спать хотела. Свекровь тогда работала, муж к маленькому не подходил, Маша похудела, голова всё время кружилась от переутомления. Еще ведь грудью кормить ребенка надо было.
В конце концов, упала она как-то в обморок на лестнице, хорошо соседка мимо шла, успела подхватить. Вызвали «скорую», приехала быстро, врачи сказали, что переутомление и гемоглобин упал донельзя. Всё это врач свекрови высказала, довели, говорит, девку до ручки, краше в гроб кладут.
Полежала Маша в больнице неделю под капельницами, свекровь сама с ребенком управлялась. И прикипела к нему душой, тут уж ничего не скажешь, внука она любит, только Машу ненавидит. Уж почему так – неизвестно. Впрочем, свекровь есть свекровь…
Молоко у Маши в больнице пропало, перевели Тошку на смеси, стал он наедаться и теперь спал спокойно. А свекровь с того времени стала Машу поедом есть. И то ей не так, и это. Прямо в глаза говорила, что невестка попалась ей ни на что не годная, ничего не может и не умеет. Пустое место, в общем.
Оглянулась Маша по сторонам да и поняла, что совершенно не нужно ей было замуж выходить, ни к чему всё было. А что делать, ведь ребенок маленький, куда денешься.
Прошло время, устроилась она на работу, да всё не то. И денег мало, и скучно. Но образования высшего нету, профессии тоже никакой, да еще кадровики как увидят в анкете, что ребенок маленький, такую физиономию скроят, как будто к ним террорист на работу устраивается, а не мамочка молодая.
Время шло,
