Лекарство против СПИДа - Олег Валентинович Суворов
Он поцеловал руку жены, а она быстро взглянула на него и ничего не сказала. Ну, славу Богу, вот уже кинотеатр «Рассвет», еще две минуты — и они въедут во двор их дома. Нет, все-таки волнение от ожидания первой брачной ночи невыносимо — у него уже подкашиваются колени! Денис обнаружил это, когда машина притормозила возле подъезда и он открыл дверцу, намереваясь выбраться наружу. Галина сделала какое-то движение, собираясь выйти вслед за ним, но он покачал головой:
— Сейчас, моя радость, я открою тебе другую дверцу, а то здесь сугроб.
Выйдя из машины, он сразу же провалился правой ногой в глубокий снег, чертыхнулся и, захлопнув за собой дверцу, обошел машину сзади. Впрочем, обойти ее до конца он так и не успел, потому что «жигули» вдруг взревели мотором и мягко тронулись с места, устремившись к выезду со двора.
— Идиот! — закричал Денис, топая ногой. — Что за идиотские шутки! Кретин!
Он успел заметить, как Галина обернулась и через заднее окно помахала ему рукой. Машина завернула за угол и скрылась из виду. Сначала Денис кинулся было вслед за ней, но поскользнулся, понял, что не догнать, остановился и яростно закурил. Он метался перед освещенным подъездом, подняв воротник дубленки и ожесточенно притопывая ногами. Мало того, что к вечеру явно похолодало, но этот козел, которого он считая своим лучшим другом, еще вздумал поиграть на его нервах! Что за идиотизм! Надо надеяться, что ему хватит ума не переигрывать — объедет вокруг дома и вернется обратно.
Сигарета догорела, он прикурил другую… затем третью, четвертую — машина не возвращалась.
Глава 2
Целый час! Целый час он метался на морозе, периодически обегая дом и пристально всматриваясь в стоящие, на обочинах машины. Он уже охрип от ругательств и непрерывного курения, перебрал в уме все возможные варианты, вспомнил и то, что ему говорила Галина о предложении Сергея похитить ее — и вот теперь вдруг заплакал, прижавшись лицом к ближайшему дереву и кусая губы. Долго сдерживаемое волнение вырвалось наружу, и Денис почувствовал себя настолько плохо, что опустился на скамейку, укутался в свою искусственную дубленку. Он сидел, стуча зубами от холода и вытирая кулаком слезы.
Что могло случиться? Неужели Сергей способен на такую чудовищную подлость? Нет, все это глупо, дико, невыносимо… но что все-таки произошло и где они? А может быть, машина где-то заглохла, и сейчас они звонят ему, чтобы предупредить? При этой мысли он поспешно поднялся и вошел в подъезд. Но, еще не добравшись до своего пятого этажа, понял, насколько тщетна эта надежда. Да где бы ни заглохла машина, запас вполне можно было пешком вернуться обратно!
Открыв дверь, он зажег свет и, не раздеваясь, прошелся по комнатам. Вид широкой двуспальной кровати, застеленной новеньким цветным бельем — подарок родителей! — вызвал у него новый приступ рыданий. Но стоило на улице заурчать мотору, как он стремительно бросился к балкону, надеясь увидеть знакомые «жигули». «Господи, ну что за несчастье! За что мне такое!» — думал он, возвращаясь в комнату, когда машина, не останавливаясь, проехала мимо. Вчера он заезжал сюда, чтобы лишний раз убедиться, что все подготовлено для первой брачной ночи — в том числе фрукты, цветы, шампанское… Вспомнив о шампанском, он решительно отправился на кухню, достал из холодильника бутылку и, стремительно распечатав, наполнил пенящейся жидкостью попавшийся на глаза стакан. Затем, со стаканом в руке, он вышел в прихожую, поднял трубку телефона и набрал номер Сергея. Как он и ожидал, ответила его жена Лена.
— Привет, Элен, — с трудом выговаривая слова, пробормотал Денис, — твой муж еще не возвращался?
— Нет. А что-нибудь случилось? Это ты, Денис?
— Да, я. Насчет случилось не знаю, но как только объявится, позвони мне.
— Хорошо. Он говорил мне, что ты сегодня женишься. Поздравляю…
Разговаривать на эту тему было невыносимо, и Денис, торопливо попрощавшись, нажал на рычаг. Какое-то время он держал трубку в руке, размышляя, кому бы еще позвонить, а затем, так ничего не решив, снова вернулся к шампанскому. Бутылка опустела настолько стремительно, что он даже не успел ничего почувствовать. Но чтобы пережить происшедшее, надо было выпить ещё! Надо было выпить много, очень много, потому что в такие моменты нет ничего невыносимее трезвых мыслей.
Денис сорвался с места; захлопнул за собой дверь и, застегивая на ходу дубленку, побежал вниз. Ближайший киоск находился совсем неподалеку, рядом с трамвайной остановкой, поэтому не прошло и пяти минут, как Денис уже оказался у цели. Денег при себе было много — надавали гости в качестве свадебных подарков, — так что теперь можно было позволить себе любой выбор. И вот странное дело — он мгновенно осознал эту мысль. Поэтому купил себе бутылку не первой попавшейся, а именно «Смирновской» водки. Получалось, что где-то там, в глубине подсознания, за невыносимой болью, тлел уголек самоконтроля: наблюдая за собственными страданиями, он говорил себе: «Страдать тоже надо красиво!»
Впрочем, сейчас ему некогда было прислушиваться к собственным состояниям — а вдруг она уже вернулась? Прижав к груди плоскую бутылку, он бросился бегом, но метров через сто поскользнулся и упал ничком прямо в сугроб. Бутылка выскользнула из рук, но не разбилась благодаря пушистому снежному покрову. Прежде чем подняться на ноги, Денис несколько секунд полежал на земле, прижимаясь горячей щекой к холодному снегу, это ощущение вдруг напомнило ему…
Очень неприятно падать ничком на грязный, утоптанный снег, особенно если одет в светлый плащ и свои лучшие серые брюки. Еще неприятнее лежать в этом снегу, прямо на тротуаре, прикрывая обеими руками голову и рассматривая раскисший окурок, оказавшийся перед носом, в то время как над тобой стучат резкие автоматные очереди, да еще кто-то пробегает рядом, отстреливаясь на ходу из пистолета. Проклятое ощущение беспомощности и беззащитности заставляют молиться Богу, в которого никогда не верил, да проклинать собственную незадачливость, заставившую оказаться в данный момент в этом самом месте.
В тот день они договорились, что Денис заедет за Галиной к ее тетке, которая жила в Кривоколенном переулке, неподалеку от здания бывшего Главпочтамта, ныне ставшего какой-то биржей. И ведь дернул же его черт пойти не по Мясницкой, сразу выводившей в этот узкий, огражденный высокими домами, но зато такой по-московски уютный переулок, а через Чистопрудный
