Лекарство против СПИДа - Олег Валентинович Суворов
«Меняют города, но не меняют колодец. Ничего не утратишь, но ничего и не приобретешь. Уйдешь и придешь, но колодец останется колодцем».
— Это значит, что выход из ситуации может быть найден только в том случае, если силы для этого будут найдены в самом себе, — пояснила Ирина. — Колодец — это символ внешней неподвижности и внутренней активности. Однако вода может прибывать или убывать — а это значит, что необходимых сил может и не оказаться. Но даже если они есть, надо еще суметь ими воспользоваться — достать воды из колодца. Ну и как вам старинная китайская мудрость?
— Занятно, — пробормотал Юрий, втайне любуясь своей собеседницей. — А себе вы не пробовали гадать?
— Нет, и не хочу этого делать.
— Почему?
— Потому, юноша, — и она с грустным лукавством взглянула на него, — что наступает такой момент, когда чем меньше знаешь о своем будущем, тем лучше, спокойнее… Пойдемте-ка лучше погуляем. С Москвой проститесь.
Он согласился, они оделись и вышли на Чистопрудный бульвар. Ирина взяла; его под руку, и они медленно пошли по улице. Все было странно, таинственно и создавало фантастическое настроение. Хотелось чего-то такого, что могло бы озарить этот вечер всплеском необычных, ярких, запоминающихся эмоций. Но самым трудным было понять — чего именно хочется, зачем вообще нужна эта жизнь, эти встречи и расставания, эта прогулка по тусклым улицам когда-то родного города под руку с красивой и молчаливой женщиной. Где тот порог, предел, пик, начиная с которого все станет ясно и наступит успокоение? Где та мечта, юность, бессмертие, без которых невыносимо и немыслимо жить?
Они вернулись домой, Ирина постелила ему в гостиной, а сама удалилась в спальню, прикрыв за собой дверь. И Юрий лежал в темноте, курил, прислушивался и не знал, что делать. Его охватило то странное неутолимое возбуждение, которое появляется неожиданно и так же неожиданно исчезает, не оставляя ничего иного, кроме воспоминания о чем-то желанном, недоступном, невысказанном.
И ему показалось, что можно найти разгадку, но где-то через час он услышал тихие всхлипы, поднялся и вошел в соседнюю комнату. Ирина плакала, зарывшись лицом в подушку, и даже не повернулась к нему, когда он присел на. постель рядом с ней и нерешительно погладил ее замечательные каштановые волосы. Тогда он придвинулся еще ближе, обнял ее за плечи и слегка притянул к себе. Всхлипывания затихли, она что-то благодарно прошептала и замерла, так и не подняв на него глаз. Он чувствовал, как она нуждается в его защите, и при этом прекрасно понимал, что от того, что явилось причиной ее слез, никто и никого защитить не в силах.
Когда он убедился, что она уснула, осторожно поднялся, поправил на ней одеяло и вернулся на свой диван. А утром они оба постарались вести себя так, словно и не было этого жалобного ночного плача. И лишь на прощание, когда он, благодаря за гостеприимство, слегка коснулся губами ее щеки, она вдруг слегка вспыхнула и сама поцеловала его в губы.
— А Лариске ты больше не звонил?
— Что?
— Лариске, спрашиваю, больше не звонил? — повторил Денис.
— Нет.
— Почему?
— Не знаю… зачем? Душу травить?
— Ну ладно, тогда вот тебе прощальный подарок. — Денис полез в карман пиджака и, немного повозившись, извлек оттуда старую, черно-белую фотографию. — Представляешь, недавно нашел в своем альбоме и решил, что лучшего подарка и быть не может.
Юрий с любопытством взял снимок в руки. Там были изображены он и Денис — оба всклокоченные, с пьяным выражением опухших лиц. Каждый из них был завернут в простыню, как в тогу, и держал в руке бокал с пивом.
— Где это мы и когда?
— Забыл? Новый год встречали. Кажется, года за два до твоего отъезда. Квартирка была однокомнатная, принадлежала твоей любовнице, ну а я пришел с однокурсницей. Утром, когда наши дамы занялись своим туалетом, мы завернулись в простыни и стали похмеляться. А потом моя Ольга увидела нас в таком виде, расхохоталась и схватила фотоаппарат. Ты стихотворение на обороте прочитай, так и называется — «фотографии».
Юрий перевернул снимок и прочел:
Запечатленные мгновенья
Запечатлеют наши лица.
Увы! Нет чуда оживленья,
И прошлым чувствам не явиться.
Теряя прожитые тени
Или лелея их в кармане,
Мы словно клоуны на сцене
В давно забытом балагане.
В жестокость прошлого поверя,
Хотел бы я самодовольно
Не плакать — праздновать потери,
Чтобы не мне — им было больно.
— Прекрасно. Спасибо.
— Не за что. Кажется, объявляют твой рейс.
Юрий прислушался к голосу дикторши.
— Да, верно, «Москва-Нью-Йорк».
Они поднялись и направились к стойке. Пока Юрий оформлял документы, Денис отошел в сторону, волнуясь, жалея и чувствуя невыразимую пустоту, словно бы заканчивался еще один, может быть, решающий этап в его жизни.
— Ну вот и все, — спустя несколько минут сказал Юрий, возвращаясь к Денису и держа в руке билет. — Пора прощаться. Странная это была поездка — друга убили, возлюбленная стала шлюхой… воспоминаний хватит надолго.
— Мне тоже, — дрогнувшим голосом заявил Денис и, не столько для Юрия, сколько для себя, добавил: — Но не грусти, старик, мы еще встретимся. Ты же приедешь в следующем году?
— Обязательно приеду. Счастливо тебе.
— И тебе тоже.
Они обнялись, а затем Юрий слегка оттолкнул Дениса, стукнул его по плечу и сказал:
— Давай думать о том, что впереди у нас еще половина жизни. В конце концов, самая неотвратимая вещь — это будущее!
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
