Лето ведьм - Юлия Владиславовна Евдокимова
Где теперь дед Василий со своей лошадкой – единственным транспортом для вывоза сыров из дальнего монастыря за лесом? Наверное, нашел себе на лето другую работу. Интересно, поймал он гигантскую щуку? Вот, наверное, потешались над ним русалки: ищи-ищи щуку, да не найдешь! Надо узнать у тети Любы, она точно знает все местные сплетни.
Плеск раздался под высокими ивами, там, где ветки до самой воды и тень висит над омутом. Никого, лишь круги расходятся по воде. Словно угадала русалка Сашины мысли, словно услышала – здесь, я здесь, – разлился переливчатый смех над рекой – или это звонки велосипедов пацанов на другом берегу?
Мимо нее проехал старичок, за ним две девушки – все на велосипедах. На другом конце моста пристроился рыбак с удочкой, а в стороне трое мужиков спускают на воду лодку. Обычная летняя жизнь тихого городка, потерявшегося среди столетий. Как же хорошо!
Неужели еще утром она была в Петербурге, толкалась в суете вокзалов Москвы…
Уже спускались сумерки, легкая дымка наплывала на реку, еще сильнее пахла медовая трава. Резко накрыла усталость и Саша почувствовала, что если немедленно не отправится домой, то уснет прямо здесь, на мосту. И она из последних сил побрела в горку и уже не слышала, как вновь разлился колокольчиком тихий смех над рекой.
Глава 4.
Саша проснулась от непонятного шума, долго пыталась сообразить где она, и что шумит. Вроде в Петербурге… и тут же подскочила, вспомнив, что приехала в Городенец.
– Александра, просыпайся, весь день проспишь! – шум оказался стуком в дверь, тетя Люба заявилась.
Девушка замоталась в одеяло и открыла. Тетя Люба – ну чисто Красная шапочка! – протянула корзинку с пирожками и бутылкой молока.
– Ты ж в магазин не ходила, завтрак не готовила, а где тут у нас позавтракаешь! Вот я тебе горяченького напекла! И молочко свежее, свое, у Маринки беру, у нее хорошее молочко.
Саша обняла тетю Любу, вот ведь женщина, как родную встретила!
– Теть Люба, а вы помните жила тут семья Сергеевых?
– Это каких Сергеевых? Погоди… Это у которых дочка, Маринка, уехала, потом вернулась, работала учительницей, потом опять уехала… Они, что ль? Так мать сама давно уж померла. И Маринка уехала… А тебе чего они понадобились?
– Маринка эта, Марина Павловна, учительница моя.
– Это когда ж успела?
– Когда уезжала, в первый раз, после института.
– Вон оно как! Как жизнь людей сводит!
– Я про мать ее спросить хотела. Расскажите, что про нее знаете.
– Про мать-то? Она из наших, городенецких. Яркова до замужества. Семья известная, из купцов. Испокон веков тут жили. И дом у них старый, купеческий. Людка Яркова замуж за Пашку Сергеева вышла, он после института сюда учителем приехал, вот и дочка учительницей стала. Но Пашка рано умер, Маринка еще совсем девчонкой была. Убили его, ох, шуму было! Как раз на Петра и Павла голову отсекли. Представляешь?
– Как отсекли?
– Как-как! Косой!
– Учителю?
– Ну, да.
– А нашли убийцу?
– Да нашли, разве ж в советское-то время не отыщут! Жил у нас тут Колька непутевый, чуть что, за топор хватался. Пил непробудно. Вот и нашли Кольку пьяного на лугу, и коса рядом. Поспорили наверное. Колька то, как протрезвел, ничего не помнил.
– А где он сейчас?
– Колька? Так уж лет двадцать как в тюрьме помер. Туберкулез, что ли подхватил. Мать и не плакала, с таким сыном – лучше б никакого не было.
– А жена? Ну, то есть вдова, мать Марины.
– А что вдова – погоревала и все. Замуж больше не выходила. Дом перестроила, он же старый, дореволюционный. Сейчас никто разрешения бы не дал- памятник! А тогда – пожалуйста. Потом приватизировала. Маринке повезло, когда уезжать к дочке собралась, как раз соседи свою половину продавали. Купила одна москвичка. хочет ресторан делать. Одну часть уже отстроила, пиццерия у нее там. Была.
– Почему была?
– Ты уж года три у нас не была? Вот тогда москвичка и приехала. Еленой зовут. Все разрешения получила, итальянца наняла- пиццу печь.
– Итальянца?
– Из Неаполя, какой-то повар по пицце аж в третьем поколении. Тут такое рассказывали! Жена его, ну, тогда еще не жена, ох, страшная, не приведи Господь, днем увидишь- испугаешься! – по путевке ездила, в их ресторане обедала. Он как увидел- так влюбился. Красавец мужик, ну, как они все, итальянцы. у Софьи-то Марк как наши, светленький, а этот чернявый, яркий, видный такой, хоть и от горшка два вершка. Вертлявый!
– Сразу и видный и вертлявый? – засмеялась Саша. Ну, точно южанин. история показалась ей знакомой, но вот откуда… Нет, не вспомнить.
– Ага! Так все равно в сто раз лучше этой чувырлы, ох, страшна! В общем, така любовь! Примчался за ней в Россию, женился, потом вот сюда приехал, но что-то с хозяйкой не сладилось, вместо пиццерии там теперь роллы делают.
– А итальянец?
– С чувырлой разошелся, искусством занялся. Сама увидишь, сегодня в двенадцать, в палатах, ну, в музее в смысле, выставка открывается. Сходи, погляди. Он тоже там будет.
Саше стало очень интересно, что ж за итальянец такой. Слышала она, как открывают пиццерии и рестораны с итальянскими учредителями несмотря на сложности. И вроде дохода заведения не приносят, но хороший повод для отмыва денег бандами Каморры. Каморра… нет, об этом лучше не думать, а вот на итальянца надо посмотреть. А потом и на дом, где жили Сергеевы. Раз ключ связан с матерью Марины Павловны, то о ней надо все узнать. А ведь не сказала учительница, что отца ее убили. Может, в том старом деле что кроется?
– Есть у нас тут один учитель математики, Роман Петрович, он все про Городенец знает и про его жителей, со стародавних времен. Сходи к нему, поговори, много интересного расскажет. Раз уж тебя эта семья заинтересовала… А я тебе вечерком яичек принесу, от Таньки, соседки, хорошие яички, всегда у нее беру. Ты ж опять целый день носиться будешь, а вечером придешь- яишенку сделаешь!
Проводив тетю
