Смерть и круассаны - Йен Мур

— Жизнь должна продолжаться, — сказал он, — а мне просто надо было собраться с мыслями, да и моих дам следовало покормить.

Из курятника раздался резкий крик с отчетливо насмешливыми нотками, но Ричард не заметил легкой улыбки, скользнувшей по губам Валери.

— И что же ты решил? — спросила она, подыгрывая его образу скупого на слова главного героя.

— Ну… — он медленно закрыл коробку с зерном.

— Он останавливался здесь прежде, этот мсье?

— Граншо? Да.

Он обернулся, чтобы взглянуть ей в лицо, но она присела на корточки, собирая разбросанные зерна в раскрытую ладонь, чтобы покормить с нее куриц. Он и сам неоднократно пытался проделать это, пока не отнес эту задачу к разряду нерешаемых, а теперь с ревностью наблюдал, как Лана, Джоан и встрепанная Ава приближались к чужой ладони как ни в чем не бывало.

— Этот визит был третьим, а может быть, четвертым; нужно проверить записи. — Ему не удалось скрыть раздражение.

— Так ты точно не знаешь?

Она поднялась и постучала ладонь о ладонь, стряхивая шелуху от зерна. Курицы застыли у ее ног, как послушные ученики.

— Ну, как я и сказал, лучше свериться с записями. — Ричард избегал смотреть ей в глаза.

— Но, если он бывал так часто, разве ты не успел узнать о нем хоть что-то?

— Нет, не успел.

Он хотел было добавить, что у него здесь гостиный дом, а не тюрьма, и, честно говоря, почему гость приезжает — это не его собачье дело. Но передумал.

— Ну? — спросила она после недолгого молчания.

— Ну.

— Может, пойдем и взглянем на твои записи? — Она выделила последние два слова так, словно многого не ждала.

— Что, сейчас?

— Мсье… — начала она, и от этой внезапной официальности в голове у Ричарда звякнул тревожный звоночек; так бывает, когда родитель называет ребенка полным именем, и всем понятно, что ничего хорошего не последует. — У вас пропал постоялец, пожилой мужчина. Мы обнаружили кровь на стене и разбитые очки. Полагаю, нужно что-то предпринять, не так ли?

Ответа она дожидаться не стала, решительно двинувшись вперед. Плечи оставшегося позади Ричарда уныло опустились. Такого не должно было случиться. Только не с ним. Он был вполне счастлив жить, слегка отстранившись от окружающего мира, не то чтобы прячась, а просто стараясь не лезть на передний план. Запасной, актер второго плана. Однако, увидев, что его постоялица марширует прочь, даже — как он внезапно осознал — без понятия, где у него находятся записи, Ричард не мог подавить ужасное, неотвязное чувство, что Валери д’Орсе не собирается мириться с таким положением дел.

* * *

— Если хочешь, можешь подождать тут, пока я схожу за своим ноутбуком.

Валери оглядела гостиную Ричарда, впитывая малейшие детали. Ричард гордился тем, в какой чистоте и порядке им с мадам Таблье удавалось содержать гостиницу; они усердно трудились над этим, замечая каждое пятнышко на стенах и маниакально преследуя любую паутинку. Но то гостиница. В огромном хозяйском доме дела обстояли совсем по-другому. Отчетливо ощущался недостаток той преданности чистоте, что отличала мадам Таблье. Словно его собственное жилище было тщательно скрываемым, как у Дориана Грея, портретом его chambre d’hote[16]. На всех поверхностях лежали книги, в разных местах расположились с полдюжины забытых кружек, дивиди-диски без обложек и даже две пустые винные бутылки на маленьком обеденном столе. Можно было предположить, что это комната рассеянного интеллектуала, профессора, находящегося в шаге от прорыва. Но на самом деле здесь все просто кричало, что это «холостяцкая берлога», и Ричарду безо всяких веских причин вдруг стало слегка стыдно за нее. Однако Валери одарила его широкой улыбкой, устроилась за столом, немного расчистив место, и разместила Паспарту, которого захватила с собой из общей гостиной в неизменной переноске, на стуле подле себя. Собака осмотрела окрестности без тени одобрения.

— Я на минутку. Думаю, он где-то там, наверху. — Ричард скрылся из виду. — Я вчера допоздна смотрел фильм.

— Ясно, — откликнулась она, и Ричард настроился на неизбежный вопрос «Какой фильм?», которого, к его разочарованию, не последовало.

Он спустился обратно через несколько минут, найдя в конце концов искомый девайс на кровати, под левой подушкой, включил его, с облегчением обнаружив, что заряда достаточно, и пристроился за плечом Валери, неловко вбивая данные своего сайта.

Сайт медленно начал загружаться. Древний «макбук» Ричарда с нацарапанными карандашом на листочках записками по обе стороны от мышки шумно заурчал, постанывая, словно древний старик, поднимающийся из кресла. Впервые между ними возникло неловкое молчание. Валери сидела, неестественно выпрямившись, почти настороженно, а Ричард нервно топтался за ее спиной. Наконец сайт загрузился полностью, и Ричард успел кликнуть на страницу «Заказы» до того, как Валери, словно устав от их странного расположения, взяла дело в свои руки и принялась листать список имен.

— Дюпон, Форе, Фавро, Госсе, а, Граншо. — Она дважды кликнула по имени. — Венсан Граншо: да, он останавливался здесь четыре раза.

— Так я и сказал, — вставил Ричард, довольный собой.

— Ты сказал, три или четыре, — тактично напомнила она. — В действительности последние четыре раза он приезжал в среду вечером. Почему?

— Это не то чтобы…

— Хочу сказать, это очень странно, нет?

— Не думаю.

— Зачем старику это делать?

— Ну…

— Какого он возраста? — Она резко обернулась к нему.

Ричард почесал затылок.

— Понятия не имею.

Она недоверчиво уставилась на него.

— Тебя действительно настолько не интересуют люди? Почему так? — добавила она мягче.

— Не то чтобы я…

— Сколько мне, по-твоему?

Мозг в его черепной коробке скорчился, словно пародируя картину «Крик» Эдварда Мунка.

— Я плохо угадываю возраст, — медленно протянул он, но тут же быстро добавил: — Но он старый, довольно сутулый, говорил мало, но, когда обращался ко мне, ему приходилось поднимать голову.

— Почему вечер среды? — Она снова повернулась к ноутбуку.

— А еще у него были трость и широкое пальто со шляпой. В дни ярмарки, похоже, всегда холодно.

— Так четверг — ярмарочный день? — Она живо обернулась.

— Да, — подтвердил он торопливо, сам не понимая, что случайно обнаружил.

— Вот! — Внезапно она вспыхнула энтузиазмом, словно охотничья собака, напавшая на след, но внезапно огонь потух, и она покачала головой. — Но зачем?

— Возможно, у него семья в этой местности.

— Так почему бы не остановиться у них?

— Может, он их недолюбливает.

Она одарила его взглядом поверх очков, казалось, говорившим «Сейчас не время для шуток», что показалось ему несправедливым, поскольку он, вообще говоря, не шутил.

— А здесь может быть записан его домашний адрес?

— Люди не всегда сообщают такую информацию; зависит от того, каким образом они расплачиваются, — пояснил он, протянув руку над ее