Светлана Алешина - Новая русская (сборник)
— Вот это письмо она мне к поезду принесла, когда я на олимпиаду в Самару ездил.
Семечкин недоверчиво посмотрел на коллегу.
— Читай, читай! — Добров вальяжно раскинулся на стуле и придал своему лицу милостивое выражение.
— Давай, давай! — прикрикнул он, видя нерешительность Семечкина.
Тот взял листок бумаги и развернул его. Потом сдул с него крошки табака и начал просматривать текст.
По мере того, как он продвигался в своем чтении вперед, на лице его расплывалась улыбка, а глаза становились маслеными.
— Ну, ты даешь, Шура! — проговорил Семечкин, плотоядно облизываясь. — Хотя в этом смысле я в тебе всегда был уверен.
— Дай сюда! — неожиданно крикнул Добров и вырвал листок из рук Семечкина.
— Я не понимаю, что ты теряешься, — закурив, сказал Семечкин. — Тут черным по белому написано: «Эта ночь была самой лучшей в моей жизни».
— С этой ночи прошло уже около месяца, — уныло заметил философ.
— Ну и что? Повторить всегда не поздно. А потом решить свои проблемы.
Добров не отвечал. Его голова бессильно упала на грудь. Водка взяла свое.
Семечкин пожал плечами, затушил сигарету и отправился прилечь на диван. Потом он неожиданно передумал, подошел к Доброву, взял его пиджак и вынул оттуда записную книжку…
…Как только около полудня Светлана Гордеева заснула в комнате для гостей, ссылаясь на свою усталость после бессонной ночи, Лариса почти забыла о том, что та рассказала ей сегодня утром.
Из школы пришла Настя, которая объявила, что, увы, по математике она получила «тройку». Но главное было не это. Настя поразила мать другим сообщением.
Она очень долго расправлялась с обедом, ее рассеянный взгляд бесцельно блуждал по огромной кухне, рассматривая потолки-армстронги и белые рифленые обои на стенах.
Взгляд девятилетнего сокровища никак не хотел концентрироваться на тарелке, где красовались спагетти по-болонски. Когда макароны с кетчупом упали на платье дочери, Лариса не выдержала.
— Ты что, без головы за стол села? — закричала она, угрожающе надвигаясь на свое чадо.
К ее удивлению, дочь в знак согласия закивала. Флегматично взяв пальцем упавшую макаронину, она засунула ее в рот и ответила:
— Мам, у меня — первая любовь. И, конечно, я потеряла голову. Все теряют, и я потеряла.
Лариса приостановилась и на несколько секунд застыла в неподвижности, переваривая только что полученную информацию.
— И… кто он? — сглотнув слюну, спросила она наконец.
— А, так, один мальчик из нашего класса! — уже своим обычным беззаботным тоном сказала Настя, махнув рукой, и снова вяло заскользила вилкой по тарелке.
— Я надеюсь, это не…
— Нет, ни за что не угадаешь, мамочка! — весело прервала ее Настя. — Это Витя Кузин.
У Ларисы отлегло от сердца. Витя Кузин был одним из лидеров в классе, весь из себя мальчик положительный и постоянно хвалимый на родительских собраниях. И родители у него тоже были людьми приличными: бородатенький папа интеллигентно-университетского вида и стильная мама с «сессоном» на голове и безупречной косметикой на лице.
Все это мгновенно прокрутилось у Ларисы в голове, и она наконец улыбнулась.
— А я уж думала, что это Леша Иволгин! — вырвалось у нее.
— Мама, меня типы, подобные этому балбесу Леше, не интересуют! — отрезала Настя.
Семья Иволгиных — папа-бизнесмен и мама-домохозяйка — жила по соседству с Котовыми в точно такой же по планировке трехэтажной квартире. Леша был троечником и забиякой. Поскольку он плохо справлялся со школьной программой, родители постоянно нанимали ему репетиторов. При всем при том он выглядел очень солидно: коротко стриженный крепыш с несколько выдающейся вперед челюстью. Несмотря на свои девять лет, он уже сейчас демонстрировал окружающим свое достоинство и даже высокомерие.
Настя еще с полчаса делилась с матерью своими школьно-амурными делами и потом прошла в свою комнату делать уроки.
Лариса поговорила о каких-то пустяках с гувернанткой Натальей и принялась за приготовление кофе по-крымски.
Она заварила кофе покрепче, добавила щепоточку соли и пол чайной ложки «Золотого ярлыка». Несмотря на то, что в магазинах был широкий выбор новомодных импортных какао-продуктов таких уважаемых фирм, как «Нестле», Лариса считала, что в приготовлении кофе по-крымски все же лучше использовать старый добрый, пахнущий детством «Золотой ярлык» отечественного производства.
Вообще, на взгляд Ларисы, в России традиции какао-производства имели богатую историю и свои особенности. Как бы западные производители ни завоевывали наш рынок своими молочными шоколадами, в производстве чистого какао и горького шоколада России нет равных. Лариса имела право высказывать такое мнение со знанием дела, так как в бытность работы в ресторане перепробовала все сорта горького шоколада импортного производства.
Лариса мельком, почти рассеянным взглядом посмотрела на часы. И внезапно спохватилась. Часы показывали половину третьего. Через полчаса им со Светланой предстояла важная встреча.
Быстро разлив кофе по чашкам, она почти бегом сбежала на первый этаж, где и располагалась комната для гостей.
Зайдя в комнату, Лариса стала тормошить подругу.
— Пора, осталось полчаса. Выпьем сейчас кофе и поедем.
Светлана открыла глаза и испуганно уставилась на Ларису.
— Лара, я… не хочу ехать.
— Почему?
— Я… не могу видеть его рожу.
Лариса вздохнула и решительно сдернула с подруги белое покрывало с огромными алыми розами.
— Хватит говорить глупости! — заявила она.
Светлана поднялась и умоляющим взглядом посмотрела на Ларису.
Та обняла ее за плечи и подтолкнула к двери…
Глава 3
«Вольво» подкатил к набережной Волги без пяти три. Добров в своем письме назначил встречу именно здесь, на аллее второго яруса, на третьей скамейке.
Лариса припарковала машину на площадке перед памятником Гагарину, рванула на себя рычаг ручного тормоза и сказала:
— Ну, с Богом!
Светлана, которая всю дорогу курила не переставая, умоляюще прошептала:
— Лара, у нас есть время еще на одну сигарету.
— Света, возьми лучше «Дирол», — посоветовала ей Лариса. — Ты курила сегодня столько, что твой Добров упадет на месте, когда ты на него дыхнешь.
— Вот и хорошо! — мстительно произнесла Гордеева, щелкнув зажигалкой.
Последнюю сигарету перед встречей с бывшим любовником Светлана курила медленно. Она прокручивала в голове те фразы, которые заготовила для разговора с ним. Но воспоминания о том, как они провели время вместе этой весной, как хорошо им было вдвоем, не давали ей сосредоточиться, не позволяли словам прозвучать весомо даже в мыслях.
Светлана злилась на себя. Она понимала, что так нельзя, что нужно быть сильной, что этот самый Саша, от которого она была без ума, оказался мелким и гадким подлецом. Она в бессильной ярости сжала рукой маленькую изящную черную сумочку.
«Тоже мне — тысяча долларов! Даже шантажировать и то не мог толком!» — зло подумала Светлана. Для нее, жены крупного бизнесмена, которая тратит на хозяйство в месяц по три тысячи «зеленых», эта сумма вообще не представляла что-либо значительного. Какой же он все-таки мелочный тип, этот Добров! Видно, все мужчины такие… А она-то, дура, его полюбила!
— Пошли! — Голос Ларисы ворвался в мысли Светланы и напомнил ей о том, что через минуту ей предстоит встретиться с человеком, который так низко с ней поступил.
Светлана молча открыла дверь автомобиля и вышла наружу. Подруги прошли по аллее нижнего яруса. Когда они дошли примерно до середины аллеи, Светлана прищурилась и посмотрела вверх.
— Вот он, — указала она на сидевшего на скамейке верхнего яруса плечистого мужчину в сером плаще. Он сидел заложив ногу на ногу и нервно курил.
— Очень хорошо, — протянула Лариса. — Садись здесь на скамейку и смотри, что будет происходить наверху. Я пойду поговорю с ним сама.
— Но… — начала было Светлана.
— Никаких «но»! Я думаю, что мне с ним разобраться будет проще, поскольку чувства надо мной не довлеют и нас с ним ничего не связывает.
Светлана пожала плечами и уселась на скамейку.
Лариса дошла до ближайшей лестницы, поднялась наверх и деловой походкой отправилась в сторону скамейки, на которой сидел шантажист. Решительно подойдя к мужчине, она произнесла:
— Здравствуйте. Вы Добров?
— Да, — мужчина посмотрел на Ларису.
И выражение его лица сразу же из равнодушного превратилось в заинтересованное. Глаза его уже начали свой стандартный в таких случаях путь — снизу вверх, чуть задерживаясь на середине и останавливаясь вверху.
Однако Лариса поспешила прервать это путешествие мужских глаз по ее фигуре:
