Александр Ольбик - Балтийский вектор Бориса Ельцина
Да, я ездил в общественном транспорте и скажу вам - дело это очень и очень трудоемкое. Если я, например, собирался на какой-либо завод, то я предварительно намечал маршрут, по которому обычно добираются до завода рабочие. К примеру, основной поток рабочих завода имени Хруничева направляется со стороны Строгино. В шесть часов утра я садился здесь на автобус, добирался на нем до метро, пересаживался снова на автобус и к семи оказывался у проходной предприятия. И не ждал, когда приедет директор, шел в цеха, в рабочую столовую. И когда затем разговор заходил об "адовых" сложностях транспорта, я отчетливо понимал озабоченность рабочих. А поняв до корней проблему, легче найти ее уязвимые места. И тут уже "работает" не один холодный расчет, который обычно обитает в кабинетах, начинает "действовать" человеческое сопереживание. Потому что нельзя браться за большое дело, руководствуясь лишь экономическим расчетом. Нет, в партийной работе - и это особенно важно понять - должна быть движущая эмоция, если угодно, страсть. Иногда меня призывали: будь спокойнее, будь сдержаннее, ведь так солидности больше. Я лично этого не понимаю. Ленин был очень эмоциональным, страстным человеком, и в то же время это не мешало ему решать грандиозные задачи. А мы ведь его ученики. Да это же абсурд - называть себя ленинцем и носить в груди ледяное сердце. Да и почему я по чьему-то указанию или прихоти должен менять свою физиологию, свою натуру? Во-первых, это, наверное, невозможно сделать, и, во-вторых, не считаю нужным превращаться в ходячий модуль.
Я старался узнать проблемы Москвы не из кабинетного окна. Однако не отрицаю и работу в кабинете - именно там были нами "нарисованы" 24 программы развития Москвы до 2000 года. К счастью, все они действуют и поныне.
Теперь о моем отношении к элитарности. Повторяю, что никогда не хотел противопоставить свой "стиль" какому-то другому. Но что тогда мы называем перестройкой? Экономическая реформа? Она, конечно, жизненно необходима, но ведь без разрушения старых стереотипов мы не осилим и реформу. Тот, кто считал и считает мои методы работы неправильными, думаю, тот сам находится в плену предрассудков. Наоборот, тому, кто так думает, надо немедленно перестраиваться. Нужно идти к людям и разговаривать с ними на человеческом языке. Как зоркое предупреждение я понимаю слова Ленина, сказанные им на Х1 съезде РКП (б): "В народной массе мы все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознает. Без этого коммунистическая партия не будет вести пролетариата, а пролетариат не будет вести за собой массы, и вся машина развалится".
- В газете "Московские новости" (17 июля 1988 года) в интервью В. Коротича корреспондентам газет "Гардиан" (Великобритания), "Келнер штадт-анцайгер" (ФРГ), "Коррьере делла сера" (Италия) написано о вас...Например, дается разъяснение относительно вашего интервью журналу "Огонек".
- Которое, кстати, до сих пор не опубликовано. Возможно, здесь в санатории (санаторий "Рижский залив" - А.О.) "Московские новости" не выписывают, а может быть, они просто мне не попались на глаза.
(Пользуясь случаем, я передал Борису Николаевичу Ельцину экземпляр "Московских новостей", и он тут же принялся читать беседу Виталия Коротича с иностранными журналистами. Статья называлась "Демократия - это тяжелая работа". Чтобы читателям легче было понять, о чем в беседе с товарищем Ельциным дальше пойдет разговор, я процитирую "Московские новости". Итак, вопрос к Коротичу: "Почему ваш журнал не опубликовал подготовленное интервью с Борисом Ельциным?" Ответ Коротича: "В интервью было несколько мест, которые поставили меня в трудное положение. Первое. Большое число упреков, высказанных в адрес других членов ЦК партии. По логике вещей, я должен был бы дать им интервью и попросить их написать ответ. Это было в тот момент довольно сложно. Второе, ставит в неловкое положение самого Ельцина. Он рассказывает, как его жена ходит по магазинам, стоит в очереди, и подает это как подвиг. Напечатав такое в стране, где большинство людей стоят в очередях, мы вряд ли повысим авторитет самого Ельцина. Я попросил его материал доработать, более подробно изложить позитивную программу - как первого заместителя Председателя Госстроя СССР. Думаю, в конце концов интервью Ельцина мы опубликуем").
- Я категорически не согласен с утверждениями Коротича. Он явно передергивает суть моих высказываний. Никогда ни я сам, ни моя жена не считала подвигом ходить в магазин, как это действительно делают миллионы советских людей. Не о героизме моей жены идет речь, а о том, чтобы наконец опустить ответственных работников на грешную землю, и начинать это надо с руководителей высшего эшелона власти. Только их пример даст надежду на торжество социальной справедливости. Однако, хоть это и не подвиг, о чем говорит Коротич, но очень редко ответственные работники и их близкие отказываются от привилегий. Это первое. Во-вторых, ни о какой доработке моего интервью не было и речи. Наоборот, в журнале "Огонек" извинились и обещали напечатать его в ближайших номерах. Более того, был даже указан конкретный срок публикации. Я дал интервью АПН - не печатают, беседую три часа три часа по просьбе "Огонька" - впустую. Теперь, слава богу, нашли оправдание. Правда, неубедительное. И сейчас я не знаю, о чем будет интервью в "Огоньке". Если о работе Госстроя, то об этом у нас совершенно не было разговора. Да я и не имею морального права об этом говорить, поскольку работаю в Госстрое всего несколько месяцев. Поэтому давать оценку отрасли я попросту не могу.
- На партконференции во многих выступлениях звучали упреки в адрес журналистов. Дескать, "благодаря" их усилиям началась конфронтация "низов" с "верхами". Один из делегатов рассказал даже пошлый анекдот о мухе, газете и руководителе...
- Я, например, считаю так: наиболее оперативно перестроились наши средства массовой информации. Когда в конце 1986 года я встречался с корпусом журналистов, я призывал их не выводить баланса положительных и отрицательных материалов. Ведь известно, как только такая квота появится, считай, процесс гласности окажется заваленным демагогической шелухой. "Нам нужна полная и правдивая информация. А правда не должна зависеть от того, кому она должна служить", - в 1921 году писал Ленин. В контексте этого ленинского постулата у нас и состоялся разговор с работниками средств массовой информации. Как только начнется мензурочная отмерка критических и так называемых положительных публикаций, на гласности можно поставить крест. Если только газеты, радио, ТВ дрогнут, все пойдет назад. Другое дело, что пресса сейчас увлечена прошлым и не всегда замечает острых проблем сегодняшнего дня. К сожалению, в последнее время публицистический накал несколько ослаб, острых проблем на страницах газет становится меньше. Это бросается в глаза. Вот почему я полностью поддерживаю журналистов и считаю, что те делегаты, которые недоброжелательно отзывались о средствах массовой информации, мягко говоря, неправы. Они напуганы и не могут этого скрыть.
- На конференции вы высказали сомнения относительно совмещения функций первых секретарей партийных комитетов и руководителей советских органов. Не изменился ли ваш подход к этому вопросу?
- Решение на это счет уже принято, и я, как коммунист, обязан ему подчиняться. Но как избиратель могу сказать следующее: главное, чтобы такое совмещение осуществлял умный, образованный, добрый человек. Но и этого еще мало. Надо, чтобы он знал от "а" до "я" всю советскую работу. А если не будет знать? Если пойдет по вершкам, не затрагивая глубин? К сожалению, и среди первых секретарей есть такие, которые дальше своего носа не хотят видеть. А уж о творческом подходе к делу и речи нет. Впрочем, демократические Советы, как в зеркале, будут отражать уровень такого руководителя.
- Если судить по редакционной почте, люди больше всего хотят связать перестройку со справедливостью. Вообще, чувство справедливости, наверное, родилось раньше нас. Но как-то еще нерешительно выходит на авансцену жизни социальная справедливость. Ведь не секрет, что рубль иного руководителя или бюрократа не эквивалентен рублю рабочего или инженера...
- Принципы социалистической справедливости измеряются не только рублем, дачей или престижной путевкой. И это, разумеется, важно, но я хочу сказать о другом. Мы духовно задавили человека. Он оказался под прессом дутых авторитетов, приказаний, непререкаемых распоряжений, бесконечного количества постановлений и т.д. Мы приучили людей к единоудушению, а не к единодушию. Разве это справедливо? Если мы голосуем, то непременно почти на все 100 процентов, если поднимаются руки, то все поголовно "за". Стыдно, что слово "плюрализм" пришло к нам из лексикона наших идеологических противников.
Что же касается вопросов "ненормированного" материального обеспечения отдельных групп нашего общества, то здесь работы хоть отбавляй. В этом смысле незаслуженные блага не устраняются, а создается впечатление, что они даже наращиваются. Возможно, мне это кажется. Но в одном я твердо уверен: придет время, и вопросы социальной справедливости будут решены. А кто на этот счет еще не прозрел - жизнь заставит это сделать.
