Александр Ольбик - Балтийский вектор Бориса Ельцина
Проблем в стране накопилось до чрезвычайности много. Причем настолько острых, что малейшее промедление в их решении становится просто опасным. Привлекательность социализма за последние десятилетия и так несколько потускнела. И происходит это опять же из-за нашего стремления показать, а не доказать. Этого просто нельзя не учитывать. И я глубоко убежден, что без истинно революционных преобразований в политической структуре общества, в экономике, в социальной сфере - престиж социализма не поднять... (за такие фривольности лет пять назад посадили бы в тюрьму).
- Потому что в прежние времена мы больше всего заботились об украшении "фасада", нежели устройстве внутренних помещений нашего общего дома...
- Авторитет отдельного человека складывается не из его, пусть даже очень правильных, но по сути "пустоцветных", слов, а из полезных для общества дел. Я подчеркиваю: полезных для общества. Не секрет, что наша легкая промышленность годами выпускала миллионы пар обуви, а купить в магазине хорошие ботинки нечего было и мечтать. Мы производили больше всех в мире комбайнов, но они у нас самые некачественные.
Авторитет партии тоже складывается не из громогласных лозунгов, призывов, решений, количества конференций или съездов. Слава богу, что недостатка во всякого рода решениях и постановлениях у нас не ощущается. Гораздо важнее разобраться в реалиях жизни. А они таковы, что потребность населения во многом не удовлетворена. Мы как будто забыли, что обязаны дать народу такой уровень жизни, чтобы он мог соперничать с другими странами. Даже превзойти, ибо мы сказочно богаты. Если мы этого добьемся, авторитет социализму обеспечен. Восстановится престиж партии. Пока же мы значительно отстаем и, кажется, путей к форсированному продвижению вперед у нас не так уж много. Поэтому, если не будет ощутимого рывка вперед (Б. Ельцин попросил не ассоциировать слово "рывок" со словом "скачок", - А.О.), перестройка может захлебнуться. Будем честны: пока что кроме активных действий средств массовой информации, интеллигенции - других бросающихся в глаза сдвигов пока незаметно. Или во всяком случае их очень и очень мало.
- Если я вас правильно понял, еще не наступила пора материализации выдвинутых перестройкой концепций?
- Совершенно верно!
- Но дух народа воспрянул, что уже само по себе обнадеживает.
- Обнадеживает и беспокоит - не обмануть бы надежды народа...Я считаю, что необходимо наметить этапные два-три года, в течение которых должен быть решен ряд узловых вопросов, касающихся благосостояния населения. И во что бы то ни стало воплотить их в жизнь. Это очень поддержит, как вы выразились, дух народа, укрепит веру в перестройку. Людей надо вволю и вкусно накормить, одеть, дать им надежную крышу над головой, убедить в необратимости демократизации...
- Что вы подразумеваете под словами "узловые вопросы"?
- Безусловно, питание, товары народного потребления и бытовое обслуживание. Под словами "бытовое обслуживание" я имею в виду обобщенное понятие - всю сферу услуг.
- Ваша позиция отчетливо согласуется с позицией другого делегата конференции - С.Н. Федорова: "Главная оценка системы управления - уровень счастья людей".
- И это главное, ради кого, собственно, и свершалась Великая Октябрьская революция и ради чего мы, коммунисты, должны работать больше и лучше всех.
- Борис Николаевич, в период выдвижения делегатов на Х1Х-ю партконференцию многих интересовало - а будет ли избран на нее "опальный" Ельцин? Кто вас делегировал на конференцию?
- Не хотел бы делать вид, что этот вопрос меня не волновал. Еще и как волновал! Меня выдвинул двенадцатитысячный актив коммунистов завода "Уралмаш", другие уральские предприятия, город Свердловск. Я представлял также на конференции многие предприятия, организации, институты Москвы. Но избрали меня коммунисты Карелии.
- Вы сказали, что перед выборами на конференцию вы волновались. С чем это было связано - что вы, не получив мандата делегата, почувствовали бы себя несправедливо обделенным, или что неизбрание на конференцию лишило бы вас возможности обнародовать позицию в отношении происходящих в стране общественно-политических сдвигов?
- Пожалуй, в этом было главное. Хотя полной уверенности в том, что мне на конференции будет предоставлена трибуна, у меня не было. Вызывал волнение еще и тот факт, что подготовка и сами выборы делегатов шли, мягко говоря, ускоренными темпами. И поспешность в таком чрезвычайно важном деле, естественно, не была попутчицей демократии.
- О вас, товарищ министр, ходят чуть ли не легенды. Говорят, например: когда Ельцин был первым секретарем Московского горкома партии, он демонстрировал, я подчеркиваю это слово, демонстрировал свое неприятие элитарности. Дескать, вы ездили на работу в общественном транспорте, часто бывали в трудовых коллективах, что еще в недавние времена не очень было принято среди работников такого ранга. Какими мотивами вы руководствовались, демократизируя таким образом деятельность номенклатурного работника?
- Такое поведение партийного руководителя - не мое изобретение. Социалистическая революция 1917 года никогда бы не победила, если бы большевики не шли в массы. Если бы они чурались и не понимали их. В Ленина были выпущены пули именно в тот момент, когда он после выступления перед рабочими возвращался с завода Михельсона. И поверьте, я не выпячивал свой стиль работы, потому что это для меня было естественным делом. Еще будучи первым секретарем Свердловского обкома партии, я бывал практически на всех предприятиях и имел тесный контакт с рабочими. Ну, а что тогда называть связью с массами, если не личный контакт с ними? То, что рабочий человек может сказать у своего станка, он вряд ли отважится сказать на официальном приеме. Да и приучен наш рабочий человек в присутственных местах, особенно где есть большие президиумы, шибче молчать, а когда его попросит начальство - бурно аплодировать. И происходит это не потому, что он такой пассивный и несознательный, а лишь потому, что ему десятилетиями внушали: ты, мол, поддержи нас, а все остальное мы сделаем сами. А все ли претворялось в жизнь, за что голосовал рабочий?
За два года работы в Москве первым секретарем партийной организации я побывал на 200 промышленных предприятиях. Встречи с трудовыми коллективами помогли мне узнать истинное их отношение к перестройке, настроение, производственные проблемы. Иначе как можно ощутить реальную жизнь? С высоты власти она иногда представляется нам, руководителям, узорчатым красивым полотном, а когда перспективу изменишь - увидишь в узорах изъяны, недоделки, а то и прорехи.
Когда, допустим, я шел по пролету какого-нибудь цеха и видел обращенные на меня доброжелательные лица рабочих, я проходил мимо. Чувствовал, здесь "вопросов нет". Но когда видишь лица раздраженные, а то и злые, нужно обязательно спросить, что волнует людей, чем они озабочены? Многое проясняется в таких далеко не парадных контактах.
До 1985 года рост промышленности Москвы составлял один-два процента, в процессе перестройки вырос до пяти процентов. Процент обновления активной части основных фондов с двух процентов поднялся до одиннадцати. Промышленность Москвы устарела и нуждалась в коренной перестройке, равно как нуждалась в этом жилищное строительство, здравоохранение, сфера быта и др. Однажды я спросил бывшего министра здравоохранения Буренкова: как вы оцениваете уровень медицинского обслуживания москвичей? Тогда он мне заявил: "Как самое худшее в стране..." Вот так. Пришлось поездить по поликлиникам, высиживать по несколько часов в очередях - благо тогда в лицо меня москвичи не знали - разговаривать с людьми. Засекал по часам - некоторые участковые врачи принимали одного пациента не более пяти минут. А что можно сделать за пять минут? Разве что навсегда отбить охоту доверять врачу, всему нашему здравоохранению и в конце концов - принципам социальной справедливости.
Хочу подчеркнуть, что, будучи первым секретарем горкома партии Москвы, не делал ничего такого, чтобы каким-то образом выпятить себя или делать кому-то наперекор. Ни в коем случае! Это была моя настоятельная потребность во встречах с людьми в естественной обстановке. И я думаю, такая потребность должна присутствовать в работе руководителя любого ранга, вплоть до Генерального секретаря.
- В чем его, по моему, никак нельзя упрекнуть...
- Действительно, Михаил Сергеевич Горбачев активно встречается с трудящимися, но, к сожалению, далеко не все высокопоставленные руководители следуют его примеру. Знаю таких партийных, советских и хозяйственных деятелей, которые просто боятся показаться на людях. Тем более, если их ждет недовольная аудитория, в которую надо "врезаться" и с которой надо вести речь не языком телетайпной ленты, а сугубо откровенно, а главное - с выходом на решение проблемы.
