Майнет Уолтерс - Разрушитель
Хардинг исчез за поворотом, и Ингрем повернулся к ней с ленивой улыбкой.
— Почему ты считаешь, что я был резок с ним?
— О, давай разберемся! Ты все время обвинял его во лжи.
— Но он же лгал.
— Когда?
— Точно не уверен. Но узнаю, сделав несколько запросов.
— О мужских делах? — В ее голосе сквозила недоброжелательность.
Ник служил здесь участковым полицейским пять лет, и у Мэгги накопилось недовольство. В плохом настроении она обвиняла его во всем. Иногда, правда, была достаточно честна, чтобы признать — Ник Ингрем просто выполнял свою работу.
— Возможно, — продолжал улыбаться Ингрем.
Он чувствовал запах конюшни, которым пропахла ее одежда, затхлый запах пыли от сена и конского навоза, который он любил и не выносил одновременно.
— Тогда не проще было вытащить пенис и помериться с ним силой?
— Я бы проиграл.
— Это точно.
Его улыбка стала шире.
— Так ты заметила?
— Едва сумела сделать вид, будто не замечаю. И такие шорты он носит не для того, чтобы замаскировать что-то. Возможно, там его бумажник. А драгоценное маленькое местечко для этого уже приготовлено в другом уголке.
— Конечно, — согласился он. — Ты не считаешь, что это очень интересно?
Мэгги с подозрением взглянула на Ника — не насмехается ли он над ней.
— Чем же?
— Только идиот может отправиться из Пула в Лулуез, не захватив с собой деньги и питье.
— Может, он планировал попросить воду у прохожих или позвонить другу, чтобы тот приехал и спас его. Почему это так важно? Он просто сыграл роль доброго самаритянина для ребят, вот и все.
— Думаю, красавчик врал о том, что делал здесь. Он говорил что-нибудь еще до моего возвращения?
Мэгги задумалась.
— Мы говорили о собаках и лошадях. Он рассказывал детям о ферме, на которой вырос в Корнуолле.
Ник Ингрем вздохнул.
— Ну, тогда, возможно, я слишком подозрителен к людям, которые ходят с мобильными телефонами.
— В наши дни они есть у каждого, даже у меня, — улыбнулась девушка.
Полицейский довольным взглядом окинул ее стройную фигурку в хлопчатобумажной рубашке и облегающих джинсах.
— Но ты не берешь с собой мобильный телефон, гуляя по сельской местности. Очевидно, он где-то оставил все свои вещи — все, кроме мобильного телефона.
— Ты должен его благодарить! — фыркнула Мэгги. — Если бы не он, ты бы не добрался до этой женщины так быстро.
— Согласен. Мистер Хардинг оказался в нужном месте в нужное время с нужным прибором, чтобы сообщить о теле на берегу, и было бы слишком наивно спрашивать — почему.
Он открыл дверцу автомобиля и протиснул свое громоздкое тело между сиденьем и рулем.
— Доброго вам дня, мисс Дженнер, — вежливо произнес он. — Передавайте привет своей матушке.
Полицейский захлопнул дверцу и дал газ.
Братья Спендер не знали, кого и благодарить за свое благополучное возвращение домой. То ли артиста, чьи призывы к терпимости сработали, или же полицейского? Он почти не разговаривал на обратном пути к их дому, всего лишь предупредил ребят, что скалы очень опасны и глупо забираться на них, независимо от важности причины. Родителям он дал краткий отчет о случившемся, не упоминая неприятных деталей, и даже предложил отвезти детей на рыбалку на своей лодке как-нибудь вечером, потому что сегодняшняя рыбная ловля не состоялась из-за печальных утренних событий.
— У меня не шикарная яхта, — предупредил он, — просто небольшая лодка. В это время года идет морской окунь, и если нам повезет, мы поймаем несколько.
Ингрему надо было успеть в отдаленный фермерский дом, пожилые обитатели которого сообщали о похищении трех ценных живописных полотен. Это случилось ночью. По пути он свернул к бухте Чапмена и, хотя подумывал, что напрасно теряет время, но именно за работу участкового ему платили деньги.
— О Боже, Ник, мне так жаль! — воскликнула встревоженная невестка пожилой пары, которой самой-то исполнилось семьдесят. — Поверь, они знали, что картины выставлены на аукцион. Питер твердил им об этом весь год. Но они все забывают! Питер сделал это на правах поверенного, так что все законно. Но, честное слово, я едва не умерла, когда Уинни сообщила, что вызвала тебя. И в воскресенье тоже. Каждое утро я обхожу дом, проверяя, все ли в порядке, но иногда… — Она демонстративно вознесла взор к небесам, выражая без слов то, что думает о своих девяностопятилетних свекре и свекрови.
— Именно поэтому я здесь, Джейн. — Он ободряюще похлопал ее по плечу.
— Но… Тебе ведь нужно ловить преступников!.. — Она тяжело вздохнула. — Беда в том, что наши расходы превышают доходы, а они не могут это понять. Только на домашнюю прислугу мы тратим больше десяти тысяч в год. Старики считают, что они живут в двадцатые годы, когда горничная стоила пять шиллингов в неделю. Меня это сводит с ума! Их надо поместить в дом престарелых, но Питер слишком мягкосердечный и не может на это пойти. Все могло быть иначе, если бы Селия Дженнер не убедила нас рискнуть всем, что у нас было, ради этого негодяя мужа Мэгги, но… — Она замолчала, в отчаянии пожимая плечами. — Я порой так злюсь, что готова закричать! Единственное, что останавливает меня, — боюсь, крик будет продолжаться вечно.
— Ничто не может продолжаться вечно, — возразил Ник.
— Знаю, но время от времени думаю, что пора встретиться с вечностью. Так жаль, что сейчас в аптеках нельзя купить мышьяк. В прошлом это было так просто!..
— Расскажи мне об этом.
Она рассмеялась:
— Ты знаешь, что я хочу сказать.
— Мне производить эксгумацию, когда родители Питера наконец умрут?
— Шанс великая вещь. Но при таких тарифах я умру раньше, чем они.
Полицейский улыбнулся и распрощался. Он не хотел ничего слышать о смерти. «Мне нужен душ», — подумал он, возвращаясь к машине.
Светловолосая малышка уверенно шагала по тротуару в районе Лилипут в городке Пул. В 10.30 воскресного утра на улице было малолюдно. Никто не попытался выяснить, почему она одна. Когда позднее собралась горстка свидетелей подтвердить в полиции, что видели ее, то их объяснения были самыми разными: «Казалось, она знает, куда идет», «На расстоянии 20 ярдов за ней шла женщина, и я подумала, это мать ребенка», «Я решил, что ее остановит кто-нибудь другой», «Я парень, и меня могут повесить, если я подниму малышку»…
Наконец нашлась пожилая супружеская пара, мистер и миссис Грин, у которых хватило здравого смысла, времени и смелости вмешаться. Возвращаясь из церкви, они совершали обычно еженедельный ностальгический объезд района Лилипут. Любовались оригинальными домами, построенными в 1910-1930-х годах, каким-то образом сохранившимися в водовороте послевоенного движения за массовое уничтожение всего, что выходило за рамки обыденного, в пользу застройки из железобетонных блоков и коробок из красного кирпича. Район Лилипут протянулся вдоль залива Пул, и среди архитектурного хлама, который можно найти везде, встречались и элегантные виллы, окруженные великолепно ухоженными садами, и дома в стиле декоративного искусства с окнами, похожими на иллюминаторы. Супруги Грин обожали их. Они напоминали им молодость.
Они проезжали поворот к причалам Солтернз, когда миссис Грин заметила маленькую девочку.
— Посмотри, — произнесла она неодобрительно. — Какая мать могла бы разрешить своему ребенку уйти от нее так далеко? Один неверный шаг, и она окажется под машиной.
Мистер Грин уменьшил скорость.
— Где мамаша? — спросил он.
— Знаешь, а я не уверена… Подумала, это та женщина, которая идет позади нее. Но она остановилась и смотрит на витрину.
Мистер Грин, отставной военный, принял решение.
— Мы должны что-то сделать, — твердо сказал он, останавливаясь и разворачивая машину. Он погрозил кулаком водителю, который громко и яростно сигналил, чуть не задев бампер авто супругов Грин. — Проклятые воскресные водители! Им нужно запретить появляться на дорогах.
— Правильно, дорогой, — поддакнула миссис Грин, открывая дверцу машины.
Она взяла бедную крошку на руки и удобно усадила на колени, а ее 80-летний муж уже вел машину в полицейский участок Пула.
Поездка оказалось мучительной, потому что мистер Грин любил ездить только на скорости 20 миль в час. Движение на такой скорости приводило к авариям в системе одностороннего кругового движения вокруг центра муниципальных и других общественных офисов.
Девчушка прекрасно чувствовала себя в машине, счастливо улыбаясь, смотрела в окно, но уже в полицейском участке ее невозможно было оторвать от спасительницы. Она обняла пожилую женщину за шею и прильнула к доброй старушке, словно ракушка, цепко прилепившаяся к камню. Узнав, что никто не заявлял об исчезновении малышки, мистер и миссис Грин приготовились к длительному ожиданию и сидели с похвальным терпением в полицейском участке.
