Геннадий Паркин - Уран для Хусейна
— Я же писал: найди книгу. Нашел? — Зуб шагнул к книжному шкафу и поискал глазами по корешкам пыльных томов. — Что-то я ее не вижу.
— Вот, на второй полке. — Сэт вытянул из плотного ряда серенький томик. — Хм, «Мошенники и негодяи». Ну и что?
— Так ты, выходит, ее и не читал! — Сашка выхватил книгу из рук приятеля и затрещал страницами. — На вот, быстренько прочти эту главу. Надо же, — он недоуменно покачал головой, — я же просил, прочти обязательно. А ты купил, на полку поставил и со стороны ей любуешься.
— Времени мало, то одно, то другое. Кручусь как белка в колесе. Успею еще, не горит, — отложил Сергей книгу в сторону.
— Именно горит! — взорвался Зуб. Наплевательское отношение к столь важному, по его мнению, делу казалось возмутительным. Арестанты, пребывая в запредельном мире, иногда забывают, что у находящихся на свободе людей времени отнюдь не с избытком.
У Сергея свободного времени вовсе не было, а тут такая странная прихоть — купи и прочти книжку. Он купил, однако читать ее и не подумал. И теперь искренне недоумевал, отчего это приятель бесится.
— Ладно. — Сэт уселся в кресло и, хлопнув коньячку, уткнулся в книгу.
— Ты пока видак погоняй, что ли. Кассеты вон на полке стоят.
Сашка порылся среди двух десятков видеокассет, выбрал двухсотсороковку «Джи-ви-си» с самым своим любимым фильмом «Однажды в Америке» и, соорудив гигантский сэндвич, уселся перед телевизором.
Сергей читал сперва лениво и невнимательно, но с каждой строчкой все больше впивался глазами в страницу — описываемые события действительно представляли практический интерес. Книга была документальной, какой-то английский журналист собрал воедино истории самых нашумевших и оригинальных афер, случившихся в мире за последние сто лет.
Глава, на прочтении которой настаивал Зуб, повествовала о гениальной комбинации, прокрученной французскими бендерами в начале пятидесятых годов. Мошенники случайно познакомились с неким графом, мечтавшим удрать из постепенно прибираемой к рукам коммунистами послевоенной Франции в Америку. Сдерживал того только некоторый недостаток средств — хотя граф владел родовым замком в долине Луары и банковским счетом в полтораста тысяч долларов, этого, по его мнению, для благополучной жизни за океаном не хватало. В придачу он люто ненавидел коммунистов всех стран и национальностей — этим аферисты и воспользовались. Они представились офицерами французской разведки, в отличие от замороченных компартией коллег патриотами старой доброй Франции и предложили графу оказать им помощь в переправке в Италию контейнеров с обогащенным ураном. Уран якобы был похищен в Советском Союзе, через Восточную Германию доставлен во Францию, теперь его следовало отвезти в Неаполь. Но сперва требовалось передать героям-поставщикам сто тысяч долларов вознаграждения. А в Неаполе, по словам аферистов, контейнер ожидал представитель правительства ЮАР, согласный заплатить за уран втрое, то есть треть миллиона. Поскольку в недрах французских спецслужб, стонали «разведчики», окопались полчища агентов Кремля, денег для ухитрившихся вывезти из СССР контейнер с ураном героев борьбы за демократию они официально найти не могут. И вынуждены обратиться за помощью к истинному патриоту и убежденному антикоммунисту, каковым граф и является.
Помощь подразумевалась небезвозмездная. Заплатив сто тысяч здесь, граф должен самолично отвезти контейнер в Неаполь и положить в карман триста тысяч долларов. Граф клюнул. В полгода его вскрыли еще на сто тысяч, заставили заложить замок и продать драгоценности жены. Всякие неувязки мешали ему добраться до злополучного Неаполя, а из России поступали все новые урановые контейнеры, которые советские антикоммунисты приноровились, видимо, тягать в Париж по зеленой.[1] В конце концов афера вскрылась, граф угорел на полмиллиона, а мошенники оказались в тюрьме.
Но идея Сэту понравилась — не обязательно же в тюрьму садиться, просто следует продумать все более скрупулезно.
Об этом он и заявил, откладывая книгу в сторону.
— A-а, понял наконец, — оторвался Зуб от телеэкрана, — правильно этот бородатый умник сказал: «Всем лучшим, что у меня есть, я обязан книгам». Конец цитаты.
Только где ж нам такого графа-то найти? Лично я подобных болванов в жизни не встречал. Вернее, болванов и лохов видел море, но чтобы деньги были, и уехать хотел, да еще и дурак дураком — как-то не приходилось с такими уродами сталкиваться. Может, ты хоть одного знаешь?
— Богатых людей сейчас немало, — Сэт прошелся по комнате и присел напротив Сашки в кресло, — но к ним с таким предложением не сунешься. Очень опасно, времена такие, что все настороже. Однако поищем, может, один где завалялся… Эдакий лоховатый Корейко с неполноценной психикой.
Сашка поднял рюмку и звякнул краешком о горлышко коньячной бутылки:
— Тогда давай за успех. Верю, что повезет. Да, заодно надо решать вопрос с ксивами. Хоть какой-то аусвайс нужен, со справкой долго не погуляешь…
Как и всё на свете, женская эмансипация хороша до определенных пределов. Современным мужчинам импонируют раскрепощенные самостоятельные подруги в том лишь случае, если время от времени выясняется, что без твердой мужской руки сами дамы выжить не в состоянии. Природа поступила достаточно мудро, наделив особей мужского пола силой с интеллектом, оставив женщинам стремление к воспроизводству потомства и поразительную выносливость, причем не только физическую, но и моральную. Попробуй-ка иначе сладить с бугаем-умником, уверенным в своем превосходстве над всеми женщинами мира, вместе взятыми.
Но выносливость тоже не бесконечна, и, прожив с первым и последним мужем три года, Лена поняла, что дальше так продолжаться не может. Супруг не только гулял во все стороны разом, не пропуская ни одной мало-мальски ладно сидящей на округлых бедрах юбки, но и начал здорово закладывать за воротник и прочие детали костюма. А вылетев с треском из прежнего НИИ, плюнул на почти готовую диссертацию и вообще пошел вразнос. Если бы Лена хотя бы его любила, может, и попыталась бы остановить падение благоверного. Но замуж она выскочила, поддавшись сиюминутному настроению. Симпатичный, остроумный паренек, электронщик с прекрасной перспективой на будущее, общаться интересно, в постели еще интереснее — так они с Мишкой и поженились. Так же легко и расстались, без упреков и обвинений во всех смертных грехах. Разменяли доставшуюся Мишке от родителей квартиру, тот остался в своем же доме на Республиканской в однокомнатной, а Лена перебралась на Зеленый Луг в неуютную панельную темницу, окнами смотрящую на грязный забор завода «Термопласт».
С тех пор она жила одна. Романы, конечно, были, но мимолетные — иногда месяц, чаще два-три дня. Только однажды, четыре года назад, встретился ей парень из той самой сказки, оказаться в которой мечтает каждая женщина. Но счастьем лишь дохнуло, вскоре принца умчала некрасивая кургузая карета с решетчатыми окнами. Потом Лена писала в городок со странным названием Глубокое, куда уволокли любимого суровые мужики в форме, письмо за письмом, но ответ получила лишь однажды. Саша просил не тратить понапрасну время, конверты и марки, поскольку отвечать больше не станет. Никаких пояснений, и Лена писать перестала, хотя во взаимности милого сердцу узника была почему-то уверена.
Постепенно жизнь наладилась, потекла сравнительно спокойной рекой, не ведающей водоворотов, крутых водопадов и неожиданно возникавших за очередным поворотом острозубых отмелей.
Забросив подальше диплом филолога, по протекции одного из бывших любовников Лена устроилась в коммерческий магазин неподалеку от площади Победы. Заработка хватало. Отрегулировала и личную жизнь — для трех ухажеров установила четкий график, причем домой никогда никого не приглашала. Предпочитала тешить беса на другой территории. И вообще полюбила коротать вечера в одиночестве, нисколько не задумываясь о странностях такого затворничества для молодой привлекательной женщины.
Большую часть свободного времени Лена проводила у экрана телевизора. Купила дешевенький корейский видеоплейер и стала постоянным клиентом пункта проката видеокассет, арендовавшего угол магазина, где сама работала продавцом. Вернувшись с работы, спешила погрузиться в мир иллюзий, созданный голливудскими волшебниками, предпочитая душещипательные мелодрамы со счастливым концом и очаровательные комедии типа «Крошки Сью». За стенами квартиры мельтешила беспросветная суета большого города, вознамерившегося из провинциального центра в одночасье стать европейской столицей, но стараниями не шибко мудрых правителей превращенного в какой-то ярмарочный балаган, театр марионеток, задерганных веревочками нужды, страха и мелких интриг; города, напоминавшего человека, на лице которого прочно укрепилась печать растерянности и безысходности, позабывшего, как надо улыбаться, и даже в редкие минуты радости раздвигающего губы в настороженном зверином оскале. А на двадцатидюймовом экране царила другая жизнь. В нее-то Лена и убегала, уютно свернувшись в уголке дивана и наслаждаясь яркими красками, естественной игрой красивых и обаятельных актеров, легко разрешавших самые сложные из многочисленных проблем, выдуманных талантливыми сценаристами…
