Пьер Сувестр - Фантомас создатель королев
5. ПЛЕННИК АПАШЕЙ
«Моя песенка спета!» Эта мысль, как припев, крутилась в мозгу молодого журналиста. Но удручало его даже не это, а та легкость, с какой он позволил взять себя,— как ребенка, как последнего пижона! Однако он постарался овладеть собой и спросил у Звонаря легкомысленным тоном:
— Ну, долго мне еще трястись в вашем; драндулете?
Звонарь, не удостаивая Фандора ответом, обратился к своему напарнику:
— Кажись, нашему приятелю не терпится сыграть в ящик!..
Несмотря на все свое мужество, журналист содрогнулся. Он видел, что бандиты привезли его в район, примыкающий к портовым складам, где, как было известно всем, в том числе и полиции, находились излюбленные апашами воровские «малины».
— Ну что же — продолжал между тем Звонарь, обращаясь теперь уже непосредственно к Фандору,— Сейчас ты попляшешь под нашу музыку! Ее слушают только один раз — перед тем, как отдать Богу душу!
— Нет уж, дудки! — сказал журналист.— Сегодня мне плясать недосуг! У меня другие планы...
Раздался взрыв хохота — это Откинь-копыта оценил шутку Фандора.
— Кончай травить, приятель! — прохрипел он.— С планами прядется повременить... Осточертел ты нам, вместе с твоим дружком Жювом. Давно пора прикончить вас обоих!
«Да,— подумал Фандор,— намерения у них самые серьезные. Видно, они получили точный приказ... да и немало денег!» Он решил сделать еще одну попытку:
— Послушай, Звонарь, и ты, Откинь-копыта! Я не собираюсь капать вам на мозги и делать вид, будто мы с вами заодно... Но согласитесь, что я никогда не кидал подлянку и всегда играл честно.
— Так-то оно так...— согласились апаши.
— Со мной, стало быть, можно договориться...
— Предположим...
— Если я пообещаю, вин двадцать пять луидоров, чтобы вы меня отпустили...
В ответ апаши расхохотались.
— Расчирикался, птенчик,— проговорил Звонарь сквозь смех.— Это точно, что твоя шкура стоит недорого, по все-таки не двадцать пять золотых,— это ты продешевил! За твою шкуру уже заплачено вперед столько, что мы три месяца будем справлять по тебе поминки!
— По сравнению с теми, кто нам заплатил,— добавил Откинь-копыта,— ты с твоим дружком — голь перекатная!
Между тем машина, проехала по лабиринту узких улиц, остановилась перед какой-то лачугой с закрытыми ставнями. Звонарь, заломил Фандору руку, заставил его выйти из машины и проследовать внутрь дома, который оказался настоящим притоном,— грязным, захламленным, пропахшим табаком и алкоголем. В полумраке двигались какие-то подозрительные фигуры: это были Газовщик, Бычий глаз и их подружка Адель. Появление Фандора в сопровождении Звонаря и Откинь-копыта вызвало с их стороны бурную радость.
— Попался, голубчик! — воскликнула Адель.— Не иначе как задница у тебя из чистого золота — столько нам за тебя заплатили! На один только задаток мы тут уже двое суток не просыхаем!
— Во дает! — прохрипел Газовщик, восхищенный остроумием своей подружки.
По знаку Звонаря из полумрака выступил рослый громила, не известный Фандору. В руках он держал крепкую пеньковую веревку, с помощью которой скрутил пленника по рукам и ногам, после чего кинул его, как куль, в угол комнаты. Журналист ударился головой о стену и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, был уже вечер. Он понял это по тому, что свет более по проникал с улицы сквозь щели ставен. Комната была освещена только сальной свечой, стоявшей на столе. Вокруг стола сидели апаши. От табачно-водочного перегара у Фандора перехватило дыхание.
— Надо прикончить ого аккуратно, без шума, чтобы концы в воду...— услышал он голос Звонаря.
- Я так думаю,— подхватил Откинь-копыта,— надо замочить его прямо здесь и закопать в погребе... А то и просто бросить — за пару дней крысы сожрут!
— Крысы костей не жрут,— возразил верзила, который связывал Фандора. — Но ровен час, найдут скелет...
Бычий глаз проговорил заплетающимся языком:
— Утопить — самое милое дело... Пару хороших грузил к ногам — и бултых!
— Потом всплывет... - с сомнением сказал Газовщик.— Утопленники, заразы, всегда всплывают!
И вовсе не всегда! — настаивал Бычий глаз, дороживший своей идеей.— Они всплывают, когда газы начинают распирать их изнутри. А если проделать в приятеле несколько дырок...
«Очаровательный разговор, - подумал Фандор.— Сколько забот я доставляю этим добрым людям! Отпустили бы меня на все четыре стороны — самим стало бы легче...» Однако он понимал, что выступать с таким предложением, но меньшей мере бесполезно. Осторожно, чтобы не привлечь внимания своих мучителей, он попытался освободиться от веревки, но это ему не удалось. Фандор был смелым человеком и смерти не боялся, но его возмущала перспектива окончить свои дни в смраде гнусного притона или на илистом дне реки.
Между тем апаши еще немного посовещались вполголоса и поднялись из-за стола.
-Вставай, падаль! — заорал Фандору неизвестный верзила, сопроводив свои слова пинком, от которого у того заныло все изнутри Звонарь и Откинь-коныта подняли журналиста. Ноги у него оставались свободными, так что он мог идти.
На улице апаши накинули ему на плечи плащ, чтобы не было видно, что он связан, и заклеили рот пластырем. По мере того как они продвигались вперед, Фандор стал осознавать, что его ведут к берегу Сены. Голова журналиста была занята не столько мыслями о смерти, сколько вопросом о том, кто же нанял убийц. Первая пришедшая ему на ум версия, что это был Фантомас, не казалась ему бесспорной. «Во-первых,— думал Фандор,— Король преступлений в данный момент, кажется, не заинтересован в моей смерти... Во-вторых, если бы он захотел меня убить, то не отказал бы себе в удовольствии сделать это лично... В-третьих, ему совершенно не нужно подкупать своих подручных, ему достаточно приказать...»
Внизу показалась Сена, беззвучно катившая свои темные воды. Вдоль берега кое-где стояли плавучие прачечные да дешевые ресторанчики на сваях, чьи огни смутно отражались в воде.
Апаши остановились, и у них снова началось толковище.
— Хватит чикаться,— раздраженно воскликнул Откинь-копыта.— Спустим его поскорее рыбам на ужин, да и дело с концом!
— Надо набить ему карманы камнями...— сказал кто-то.— Глядите, вон целая куча!
Здоровенный громила достал из кармана нож.
— Пара-тройка дырок в животе не помешает...— проворчал он.
«Неужели я дам зарезать себя как теленка?» — подумал Фандор. Он напрягся всем телом, мускулы его вздулись, и последним страшным усилием ему удалось разорвать веревку, стягивавшую руки. При этом веревка так глубоко врезалась ему в запястья, что брызнула кровь. Сразу же он сорвал пластырь, которым был заклеен его рот.
— Силен, падла! — изумленно воскликнул Звонарь. Только врешь - от меня не уйдешь!
С этими словами он выбросил вперед здоровенную ручищу, норовя схватить журналиста за горло. И тут же завыл от боли; Фандор вцепился зубами ему в руку. Он сделал это с такой силой и яростью, что начисто откусил бандиту палец. Выплюнув окровавленный обрубок прямо в лицо подскочившей Адели, узник метнулся в сторону. Но бежать ему не удалось: апаши прижали его к стоявшей у обочины повозке, на которой возвышалась большая жестяная бочка. Газовщик и Бычий глаз схватили его за руки.
-Кончай его! — визжала Адель.
Звонарь опустил искалеченную руку в воду и стонал от боли.
-Заткнись ты! — тихо сказал верзила.— Атас!.. Легавые...
Со стороны моста Гранд-Жатт показалась группа людей, и раздались полицейские свистки. Это был один из рейдов, которые полиция время от времени проводили в этих местах.
-Запахло жареным...— проворчал Газовщик.- Чего делать будем?
Прежде всего, заклейте ему хавало! — скомандовала Адель.
Мозги у нее работали быстрей, чем у ее компаньонов. Вскочив на повозку, она сняла крышку с бочки и заглянула внутрь.— Давайте фраера сюда!
В шесть рук они подняли Фандора на повозку, запихнули в бочку и закрыли крышкой. Журналист услышал щелчок — он был заперт. Оказавшись по колено в остро пахнущей жидкости, Фандор сообразил: «Это керосин. Если меня не вынут отсюда, чтобы утопить, через десять минут я задохнусь от испарений...»
Между тем апаши нырнули за угол дома и притаились в темноте. Свистки стали удаляться,— полицейские свернули на другую улицу.
«Да, дело пахнет керосином,— невесело пошутил про себя Фандор. А что если?..» Мысль, которая пришла ему в голову, была чрезвычайно рискованной. Но выбирать не приходилось. Он достал из кармана коробок спичек, который, как заядлый курильщик, всегда имел при себе. «Ну,— подумал он,— или пан, или пропал! Неизвестно, что случится раньше: или взрыв разнесет эту чертову бочку, или я испекусь в ней, как баранья нога в духовке...»
Убедившись, что опасность миновала, апаши стали возвращаться к повозке, где находился их пленник, лишенный, как они думали, малейшей возможности бежать. Но едва они приблизились к ней, как случилось невероятное...
