Илья Деревянко - Марионетки
— Если ты к Марату, то сегодня лучше не стоит, — поздоровавшись, предупредил один из них, кареглазый черноволосый крепыш по кличке Ворона.
— А в чем проблема?
— Мы сами толком не знаем, но он уже второй день злой как черт, того гляди укусит!
— Ладно, разберемся! — отмахнулся я, взял у бармена виски со льдом и без приглашения уселся за столик. За Маратом с давних пор оставался неоплаченный должок, поэтому я рассчитывал, что он не станет особо гавкать…
— Здорово! — пробурчал Маральский, с неохотой оторвавшись от стакана. В мутных, налитых кровью глазах таилась смертная тоска. Похоже, Марат вляпался в серьезные неприятности. — Пока ничем не могу порадовать! Извини! — добавил он, протягивая руку за бутылкой. Когда-то я, использовав Юркины связи, помог Маральскому отмазаться от ментов, а он в свою очередь после смерти Тихона обязался устроить меня на работу в приличную бригаду, но до сих пор ничего не сделал. Не по злому умыслу, конечно, просто обстоятельства так сложились. Тем не менее Марат, по природе неплохой и не лишенный совести человек, при встречах со мной испытывал явный дискомфорт. Вот и сейчас он вообразил, будто я явился требовать обещанного.
— Ничего! Не к спеху! — ответил я, прихлебывая виски. — Просто шел мимо, дай, думаю, загляну, а тут ты!
— Давай выпьем, — предложил Марат. Не спрашивая согласия, подошел к стойке, взял две бутылки, вернулся обратно и тяжело плюхнулся на стул.
— Падлы лысые! Кишки выпущу! — с ненавистью прохрипел он.
— Ты о ком? — насторожился я.
— Ублюдки лысые! — повторил Маральский, глядя в пустой стакан остановившимися глазами. — Сектанты, твою мать! Я эту сволочь из-под земли достану и ноги из жопы повыдергиваю!
Спустя минут двадцать из его отрывистых пьяных реплик я наконец уяснил суть дела и мысленно восхитился Юркиной интуицией. Оказывается, Марат тоже пострадал от бритоголовых, только знал он больше нашего. Секта называлась «Путь истины» или что-то в этом духе и представляла собой очередную восточную ересь типа «Аум Сенрикё». Возглавлял ее некий хмырь, по происхождению европеец, но носящий длинное мудреное азиатское имя. Родная племянница Марата, экзальтированная студентка восемнадцати лет, по причине полной безмозглости и тяги к модным нынче восточным религиям, попалась в сети к этому прохиндею, после чего с ней произошли страшные изменения. Девчонка забросила учебу, стала болтать несусветную чушь похлеще любого шизофреника, затем принялась воровать дома деньги и прочие ценности, которые благоговейно относила гуру, и наконец попыталась сбежать, предварительно накатав записку вроде той, которой «осчастливила» предка Ира. Правда, отец Нины, так звали племянницу Марата, оказался поумнее господина Куракина и заблаговременно пресек эту попытку. Теперь девчонка сидела дома взаперти, шипела на всех, как дикая кошка, и несколько раз пыталась покончить самоубийством.
— У одного моего знакомого схожие проблемы, — осторожно сказал я. Давай попробуем решить их совместно?!
Марат встрепенулся, взгляд прояснился, в глазах затеплилась надежда.
— Каким образом? — почти трезвым голосом спросил он.
— Нужно поговорить с Ниной, узнать, где находится проклятый гуру, поймать гада, вышибить мозги и вернуть девчонку в нормальное состояние. Я почти уверен, что ее превратили в зомби!
— Бесполезно! — махнул рукой Марат. — Я пытался, но она молчит как рыба.
— Нужно действовать хитростью! — не сдавался я. — Можно соврать, будто я сочувствую их идеям, желаю вступить в секту… Авось проскочит! Если же нет, поспрошаем торговцев наркотиками. Возможно, сектанты закупают у них товар, не для кайфа, естественно, а для изготовления различной гадости, при помощи которой оболванивают людей!
— Неплохая идея! — задумчиво произнес Марат. — Поехали!.. Эй, Ворона! — позвал он. — Идем с нами. Будешь за водителя, а то я сегодня не в форме!
Выпив на посошок по пятьдесят граммов, мы вышли на улицу и уселись в «БМВ». Жара усилилась, превратив вымокший за ночь город в подобие теплицы. В раскаленной машине, несмотря на открытые окна, нечем было дышать, Маральский нервно курил, непрерывно вытирая струящийся по лицу пот. Сидевший за рулем Ворона тихо матерился, поскольку мы двигались с черепашьей скоростью, постоянно застревая в автомобильных пробках. Нина жила довольно далеко от центра, в районе метро «Речной вокзал», и дорога растянулась на целую вечность, но в конце концов, взопревшие и злые, мы все же добрались до цели.
— Проклятье! Опоздали! — воскликнул Марат, выбираясь из машины. Возле подъезда стояла «Скорая помощь» и толпились возбужденные люди.
«Девчонка… молодая… отравилась… Восемнадцать лет… Какой кошмар», — донеслись до нас обрывки разговора. Маральский застонал, схватившись за сердце.
— Бедная Ольга! — прошептал он. — Сестра так любила эту лахудру.
Из подъезда вышли санитары с носилками, на которых лежало неподвижное тело, накрытое белой простыней. Распихав народ, Марат подбежал к носилкам и откинул покрывало. Я успел заметить белое до голубизны лицо, закатившиеся глаза, свесившуюся на лоб влажную прядь темных волос.
— Дура ты, дура! — пробормотал Маральский, пристально глядя на покойницу. — Хоть бы о матери подумала!
Он разом постарел на несколько лет, в уголках рта образовались горькие складки, плечи ссутулились. На улице появилась заплаканная женщина, вероятно, мать Нины. Ее бережно поддерживал под руку худощавый мужчина средних лет. Увидев Марата, она всхлипнула.
— Умерла Ниночка, — однотонным, безжизненным голосом произнесла женщина. — Не уберегли!
— Бритые сволочи! — прошипел Маральский, когда машина с трупом уехала. — Из-под земли достану подонков! Слушай, Игорь, — повернулся он ко мне, — я пока побуду с сестрой, а вечерком поговорю с продавцами дури.[4] Позвони завтра, ладно? Ворона тебя подбросит!..
К пяти часам я наконец добрался до Юркиного офиса: усталый, голодный и злой как собака. Голиков еще не возвращался. Владимир Николаевич дремал в кресле, а Лена, по обыкновению, вертелась перед зеркалом. Заметив меня, она надменно хмыкнула.
— Леночка, солнышко! Прелесть! — начал подмазываться я, изобразив на физиономии льстивую улыбку. — Жрать хочу, сил нет! Возьми деньги, лапочка, и купи что-нибудь покушать!
Поломавшись для приличия секунд двадцать, секретарша отправилась в магазин.
— Узнали что-нибудь новое? — спросил проснувшийся Куракин.
Я вкратце рассказал о секте «Путь истины» и Маратовых несчастьях.
— Кошмар! — пролепетал потрясенный Владимир Николаевич. — Будто в дурном сне!
Он поднялся с кресла и заходил взад-вперед по комнате, натыкаясь на мебель. Я равнодушно наблюдал за ним. Больше всего на свете мне сейчас хотелось набить брюхо да завалиться спать. После бессонной ночи глаза болели, слезились, гудела голова, усталое тело слушалось с неохотой и напоминало мешок с гнилой соломой. В комнате было душно, под потолком жужжали мухи, в проникающих через окно солнечных лучах вертелись микроскопические крупицы пыли.
— Я вспомнил! — вдруг воскликнул Куракин.
— Что именно?!
— «Путь истины». Ира как-то упоминала такое название, но я тогда не обратил внимания. На работе проблем хватало.
«Старый дурак! — неприязненно подумал я. — Лучше бы обратил и заботился сперва о дочери, а потом о деньгах! Тогда б и тебя убить не пытались, и девчонка была бы дома!» Голод и усталость усиливали мое раздражение. Мне ужасно захотелось дать коммерсанту по шее, но тут, по счастью, вернулась Лена с увесистым свертком, набитым гамбургерами, пирожками и сосисками в тесте. Кроме того, она притащила бутылку коньяка. Выпив для аппетита сто граммов, я жадно набросился на еду. Владимир Николаевич от угощения отказался и замер возле окна, отрешенно глядя куда-то вдаль. Насытившись, я попросил Лену сделать кофе, закурил сигарету и почувствовал себя вполне приемлемо.
Внезапно зазвонил телефон. Я поднял трубку.
— Игорь, приезжай быстрее! — донесся издалека приглушенный Юркин голос.
— Что случилось?
— Потом объясню. Хватай такси и не позже половины седьмого будь у кинотеатра «Саяны».
— Да, но…
Не дав мне договорить, Голиков повесил трубку.
— Никуда отсюда не выходите! — предупредил я на прощание Куракина. — А ты, Леночка, задержись сегодня, пожалуйста! Не оставляй его одного…
Район метро «Новогиреево», застроенный однотипными блочными домами, кипел вечерней жизнью. Во дворах тусовалась праздная подвыпившая молодежь. Напротив гастронома два дюжих мужика сосредоточенно лупцевали друг друга по физиономиям. Коммерческие палатки бойко торговали спиртным. Юрку я заметил сразу. Он стоял около билетных касс, нетерпеливо поглядывая на часы.
