Эйлет Уолдман - Игра вслепую
Его родственники чисто символически провели шива – традиционный еврейский траурный ритуал. Они сидели на низких стульях, но все были обуты и лишь слегка надорвали легкие черные шарфы, вместо того чтобы разорвать на себе всю одежду. Я знаю, что так поступают часто, и только крайние ортодоксы все еще рвут одежду по-настоящему. Но из-за этого их скорбь казалась не совсем искренней; будто они переживают, но не настолько сильно, чтобы испортить хорошую рубашку. Я стала в очередь и в конце концов дошла до матери Бобби.
– Соболезную вашей утрате, – сказала я, словно эхом повторив слова остальных гостей. А что еще тут скажешь?
– Спасибо, – пробормотала она и перевела взгляд на следующего.
– Знаете, я клиентка Бобби, – сказала я, стараясь удержать ее внимание.
– Да?
– Он был прекрасным тренером. Он так много знал.
Она не ответила, просто вежливо кивнула, и протянула руку женщине, стоявшей за мной.
– Соболезную вашей утрате, – пробормотала та.
Я прошла через весь ряд, выражая соболезнования остальным членам семьи. Две сестры и брат Бобби выглядели заметно старше него, самой старшей было по меньшей мере лет на десять больше. Но ведь Бобби мог быть взрослее, чем я думала. При его работе требовалось выглядеть молодо.
Какое-то время я постояла в углу, затем поймала взгляд невысокого мужчины с чисто символическими остатками волос на голове. Он неторопливо подошел ко мне.
– Вы дружили с Бобби? – спросил он.
– Я была его клиенткой. И другом. Меня зовут Джулиет Эпплбаум, – ответила я.
– Я Ларри. Его зять. Мишель – моя жена.
– Сестра Бобби?
– Да, младшая. Вон там Лиза, она самая старшая. А это ее муж Митч. – Он указал на темноволосую женщину, сидящую рядом с матерью Бобби, и на высокого сутулого мужчину с огромным носом, который листал журнал на диване.
– У него был только один брат?
– Да, Дэвид. Точка ком Дэвид.
– Простите, что?
– Вы не знали? Дэвид – Киберджет. Интернетовский портал. Он стоит примерно сто миллионов долларов, даже после сбоя.
– Ого, – сказала я, обрадовавшись, что наконец-то нашелся человек, который много знает об этой семье и готов все про них выложить.
– Разве Бобби не собирался жениться? Где его невеста?
Ларри фыркнул:
– Бетси? Артур и Лесли ни за что не впустят ее в этот дом. Она одержима наркотиками. Во всяком случае, я готов спорить, что она имеет отношение к смерти Бобби.
– Правда? – спросила я. – Я думала, что он покончил с собой.
– А кто сказал, что не она его довела? В любом случае полицейские не исключают возможности убийства.
Стало ясно, почему они настаивали на том, чтобы Бетси дала показания.
– Полицейские подозревают невесту?
– Возможно. Скорее всего, она довела его до этого. Так думают Артур и Лесли. Я говорю, она принимала наркотики.
– А разве Бобби и Бетси познакомились не в центре реабилитации?
Он хмыкнул:
– Я на вашем месте не говорил бы здесь об этом. Нам не позволено упоминать о маленькой проблеме Бобби. Артур и Лесли готовы признать лишь то, что Бобби пережил период «юношеской неосмотрительности».
Тут к нам подошла супруга Лари, такая же худая и темноволосая, как и ее мать. Тушь у нее размазалась, и немного покраснел нос. Она взяла мужа под руку и вяло мне улыбнулась.
– Меня зовут Джулиет, я занималась у Бобби.
– Большое спасибо, что пришли. Для моих родителей, для всех нас очень важно, что столько коллег и клиентов Бобби пришли сегодня.
– Он был замечательным, – ответила я, в глазах защипало.
– Да, это правда. – По ее щекам текли слезы. – Парень с большим сердцем. Из тех детей, кто приносит домой бродячих кошек и собак.
Ларри покачал головой.
– М-да, твоя мать, наверное, была просто счастлива.
Мишель улыбнулась сквозь слезы.
– Да, она с ума сходила. Он прятал их у себя в комнате, а потом уборщица находила их и рассказывала матери. Один раз у него несколько месяцев в шкафу жила крыса. Причем не белая. Большая серая уличная крыса. И однажды Бобби ушел в школу, а у Лизы были каникулы. Она хотела что-то найти в его комнате. Ну и открыла пластиковую коробку из-под туфель с дырками в крышке. Она завизжала, отбросила коробку, и эта тварь вылезла на свободу. Мать вызвала крысоловов, они приехали через час и разложили по всему дому крысиный яд. Но крысу так и не поймали. Наверное, она все еще живет в подвале.
Мы еще какое-то время мило побеседовали, Мишель рассказала мне то, что я уже слышала от Бобби несколько месяцев назад: и мать и отец были врачами. Отец работал хирургом, мать – патологоанатомом на факультете Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Девочки пошли по ее стопам. Лиза, старшая сестра, и ее муж Митч проходили акушерскую практику в Вэлли. Мишель, доктор медицины и кандидат наук, занималась статистической генетикой в «Биогенете», биотехнологической компании, специализирующейся на создании болезнеустойчивых семян.
– Здорово! – сказала я, – Доктор, ученый и владелец интернет-портала. С вами сложно было тягаться.
– Да, – признала она, – но Бобби и не пытался. У него не было склонностей к наукам. С самого детства он мечтал стать актером. Вот чего он хотел по-настоящему. Он даже в колледже учиться не стал.
– Это, наверное, разочаровало родителей?
– Думаю, да. Хотя они от него ничего особо и не ждали. То есть никаких научных достижений. Он был не таким, как мы. Он просто думал по-другому.
Она вздохнула и прислонилась к мужу.
– Пойду, посижу с мамой. Ничего, что я оставлю тебя одного, Ларри?
– Ничего страшного. Джулиет составит мне компанию. Правда? – сказал он, искоса глянув на меня.
Похоже, Мишель не заметила плотоядного взгляда мужа. Она рассеянно кивнула и ушла.
– Насыщенные семейные отношения, – сказала я Ларри.
– Вы и половины не знаете, – прошептал он.
– Правда? – Я наклонилась к нему поближе и подняла брови.
Ему, очевидно, льстило внимание, и он радовался возможности посплетничать о родственниках жены с благодарным слушателем.
– Теперь-то можно об этом говорить. Бедняга уже мертв. Артур и Лесли ничего от Бобби не ждали, потому что считают, будто ум передается по наследству.
– Простите, что?
– Они ожидали, что их дети вырастут умными, поскольку у них прекрасная наследственность. Но не Бобби.
– Почему?
– Потому что Бобби не родной ребенок. Его усыновили.
– Правда? – Это меня поразило. Мы с Бобби часто обсуждали родственников. Он ни словом об этом не обмолвился.
– Хотите узнать, как все запутано на самом деле?
Я кивнула.
Он оглянулся и жестом велел мне подвинуться поближе. Я наклонилась, и он тихо сказал:
– Они ему никогда не говорили.
– Правда? – тоже шепотом сказала я. – Странно. Почему?
– Они будто бы не хотели, чтоб он чувствовал себя ущербным. Но Дэвид, Мишель и Лиза знали. Мишель – младшая, ей было восемь, когда привезли Бобби. Так что, естественно, все знали. И скрывали от Бобби.
– Он так и не узнал?
– Нет. Вернее, узнал совсем недавно.
– И каким же образом?
– Совершенно случайно. Это как-то связано с болезнью Тея-Сакса. Дэвид знает. Это он ему рассказал.
Поскольку возможность поговорить наедине с Дэвидом, братом Бобби, представилась не сразу, я решила вознаградить себя повторным посещением накрытого стола. Я заняла удобную позицию рядом с подносом маленьких ореховых пирожных. Их только что принес официант в белом пиджаке. Проглотив третье по счету, я увидела, что Дэвид собирается выйти из комнаты. Я утерла губы и выскользнула за ним. Он удалился в библиотеку, подальше от людского шума, и расположился в кресле из тисненой кожи. Войдя в комнату, я улыбнулась ему, восхищенно глядя на стеллажи с книгами.
– Как тут здорово.
– Да. Мои родители хранят здесь медицинские книги. Когда Бобби был маленький, я брал книги по дерматологии и пугал его картинками с гнойниками и оспой и прочими болезнями.
– Как жестоко.
– Ему нравилось. Он визжал, а потом говорил: «Покажи еще». Нам очень нравились картинки с венерическими заболеваниями.
Я села напротив Дэвида в точно такое же кресло.
– Вы произнесли хорошую речь.
– Наверное. Я, если честно, не знал, что говорить. Что скажешь, когда умирает младший брат?
Риторический вопрос.
– Вы были очень близки?
– Нет. То есть, мы ладили, но мне исполнилось уже двенадцать, когда он родился. Я уехал учиться в колледж, когда ему было шесть. И потом не часто бывал дома.
– Все же заметно, что вы его очень любили.
Дэвид пожал плечами и сердито вытер кулаком слезы.
– Да, – прохрипел он.
– Меня зовут Джулиет. Я дружила с Бобби. И занималась у него.
Он символически пожал мне руку.
